Попыткой в очередной раз воссоздать оригинальный эксперимент «Оружие Икс» занималась организация, известная как «Объект». Поначалу суть заключалась в том, чтобы найти подходящего кандидата и сделать из него «второго Росомаху». Но препараты быстро заканчивались, ресурсы тратились впустую, поэтому в один прекрасный момент руководитель проекта доктор Мартин Саттер подключил к работе талантливого специалиста в области мутаций и генетики, Сару Кинни, в надежде на то, что она решит бесконечную череду проблем. И не промахнулся.
Идея доктора Кинни была простой и изящной: клонирование. Однако биоматериал, оставшийся после побега Росомахи, был сильно повреждён, и сохранить одну из Y-хромосом было невозможно. Но амбициозная леди не собиралась ждать, пока проект окончательно заморозят. Она пошла от противного: раз мальчика создать не получится, почему бы не рискнуть и не заменить одну хромосому? Женщина обратилась к начальству с предложением, но Саттер наложил строгое вето на экземпляр женского пола. Серия опытов, поставленных втайне и, по сути, на коленке, показала положительный результат, и только тогда рискнула снова надавить на Мартина. Начальство взвесило все за и против и в конечном итоге дало «добро». Так, спустя 22 нежизнеспособных клона и одну угрозу расформирования филиала, история Икс-23 началась.
Теперь, когда всё было готово, отделу требовалась суррогатная мать. Из-за острого конфликта с соперником в исследованиях, Зандером Райсом (который и завидовал успеху, только подумать, женщины, и ненавидел весь росомаший род за гибель своего отца, погибшего в Роаноке), жребий пал на доктора Кинни. Искусственное оплодотворение, месяцы строжайшей диеты, обследований, программ тренировок, постоянная слежка и т.д. – и Объект получил желаемое. Ребёнка решили не ограждать от влияния биологической матери, надеясь в будущем использовать её как дополнительный рычаг давления и сдерживающий фактор. Но из-за этого постепенно между плодом генной инженерии и молодой женщиной начала складываться пусть тонкая и зыбкая, но эмоциональная связь, которую Объект упрямо пытался разорвать. В битве между человеческим и откровенно скотским отношением побеждала, увы, не Сара; проект ограничивал часы общения, полностью запрещал социальные контакты и адекватную социализацию – всё ради того, чтобы затормозить эмоциональное развитие ребёнка. 
Единственное, что всерьёз радовало (кроме редких и коротких рандеву с матерью), были тренировки. Боевыми искусствами в мире Икс заведовал старый маленький японец по имени Танака-сенсей. Связанный контрактом и актом о неразглашении, он по мере своих сил и возможностей пытался хоть немного, но привнести в мирок ученицы какую-то сверхценность, мораль, толику самосознания.

Постепенно в её распорядок дня включилась активная подготовка: медицинские- и стресс-тесты, психологическая обработка, физическое и эмоциональное насилие, всё это делалось, чтобы окончательно подавить любое проявление человечности и самости. Ребёнка тренировали быть борцом, убийцей, дознавателем, учили пытать (для особой наглядности все способы демонстрировались на ней) и вырабатывали восприимчивость к химическому препарату под названием «trigger scent», который мог бы заставить её убивать даже если она не хотела;
Конечно, Сара не один раз подавала жалобы руководству, описывая действия Райса как бесчеловечные, жестокие и неэтичные, но Объект едва ли интересовался проблемами морали одной отдельно взятой женщины. А поинтересоваться там было чем. В 2003 году, когда пришла пора заняться воспитанием ребёнка основательнее, управление наняло женщину по имени Кимура, делала существование Х-23 ещё более невыносимым: к уже привычным процедурам добавились регулярные побои, психологический садизм и всё прочее, что вписывалось в Кимурино понятие «игры».

Для того, чтобы активировать мутаген раньше срока, Икс подвергли серии облучений. Положительные реакции на радиационное отравление позволили доктору Райсу, к тому моменту окончательно утвердившемуся в роли персонального мучителя, в последний раз модифицировать организм подопытной. Вивисектор, отказавшись от обезболивания, силой вытащил когти, заточил и покрыл их адамантием. К сожалению, будь адамантий органическим, он мог бы подстроиться под костную структуру и позволил бы костям получать питательные элементы и развиваться вместе со всем остальным телом, но – увы – из-за качества сырья даже спустя годы длина когтей будет не больше пяти с половиной дюймов.
Однажды ночью, ради шоу, Райс обработал «триггером» рукоять меча сенсея Танаки. На следующий день Икс убила своего Учителя.
Чтобы удостовериться в полном соответствии параметров оригинального Оружия и реплики, Райс устраивал «просмотры», во время которых Х-23 должна была следовать за голограммой Росомахи, повторяя записанные и сохранившиеся сценарии схваток с дикими животными. Пришла пора переходить на новый уровень. Тогда, в одиннадцать лет, девчонка впервые увидела Росомаху.

Первым контрактом стал сенатор Грег Джонсон, кандидат в президенты 2002 года; сопутствующий урон: 27 человек, из них 12 женщин, 2 мальчика 13 и 15 лет. После на удивление удачной «презентации» руководству проекта посыпались заказы один за другим, и уже в 11 лет девчонка стала одним из наиболее успешных и востребованных убийц. Красный Череп, Синистер, Доктор Дум, Кингпин и многие другие покупали её услуги по цене «миллион долларов за фунт живого веса» и выше. Тогда же Райс установил правила игры: ты успеваешь закончить дело и добраться до точки сбора за 22 минуты или же не успеваешь вовсе. Клон подчинялся.
Три года оружие беспрекословно делало своё дело. Попытка Райса покончить с подростком раз и навсегда стала началом конца: во время одной из миссий он снялся за минуту до встречи, оставив Икс в окружении боевиков A.I.M. – умирать. Но все мы знаем, что люпина не так-то легко убить, появись он на свет как обычный человек или продукт генной инженерии. Возможно, где-то на этом моменте, глядя, как регенерировавший, но очевидно прошедший через ад ребёнок верной собачкой возвращается в преисподнюю другого сорта, Сара Кинни сказала себе: «С меня хватит». Но до той минуты, когда она отдаст малышке горчично-жёлтый конверт, случится кое-что ещё.
Сначала – Меган, племянница Сары, похищенная педофилом, которого Икс вычислила и устранила. Парой часов позже – заказ от Райса, который хотел на волне успеха вознестись на самую верхушку «пищевой цепочки». В этой битве воротничков и бэджиков должен был почить в бозе ни кто иной, как директор Саттер вместе со всей семьёй впридачу. Мартина и Рейчел двадцать третья сожгла бессознательными, но ребёнка – не смогла: прогнав сына Саттера подальше в лес, она спрятала одну из семейных фотографий во рту и вернулась на базу. Эту фотографию она молча показала матери.
В тот же вечер Райс принял решение избавиться от старой обузы и, дабы потешить самолюбие, раскрыл доктору Кинни свой маленький секрет в виде огромного инкубатора, полного совсем ещё крошечных эмбрионов. Он, теперь уже полноправный куратор проекта, констатировал факт: Кинни уволена и уходит сию же секунду, но едва ли всерьез планировал завершить всё так бескровно и просто. Преднамеренно пролив «триггер» на ладонь, он коснулся её волос. Может статься, Зандер даже знал о побеге, может, надеялся на то, что Сара напоследок придёт навестить дочь, но та ушла сразу же, как только собрала пакет с разнарядкой. Теперь оставалось немного: одно последнее задание, один рывок и всё будет кончено.
Поддельные паспорта, книжка про Пиноккио, буклеты школы для мутантов, фотографии Чарльза и Логана, всё залитое кровью, кое-что – напрочь испорчено. Спустя двадцать две минуты всё, что осталось генетическому близнецу первого Оружия, это труп матери и письмо, которое не прочесть.

Она не умеет отказываться от задуманного, не умела и учиться в грядущем ближайшем времени не собиралась. Упрямство было чем-то, что одна заплутавшая люпинская душа была совсем не прочь захватить из полученного набора генов и комплексов, и никакие задушевные разговоры не смогут вытравить эту грацию очередного потомка росомашьей стаи, упершегося вопреки здравому смыслу и надсадным воплям рассудка в сомнительную по своим этическим качествам цель.
Этой же ночью двадцать третья сбежала, чтобы закончить начатое.
Несколько слов, вырванные разрозненными кусочками паззла из окровавленных человеческих ртов, сложились наконец в грубую схему, и только дурак бы не стал рвать жилы к пульсирующей алой точке на экране внутреннего SatNav'а, и только дурак стал бы делать это в одиночку.
Икс пришла в чужой, эхом заполненный дом чуть-чуть до полуночи, забравшись, как вор, в небрежно прикрытое окно, и ожидала чего угодно, только не понимающего молчания и скрипа-шелеста куртки, заменяющего вслух не произнесенного «поехали». Драная кошка Лора Кинни с удовольствием бы охренела второй раз за сутки, но ее запас беспокойства закончился еще четыре часа назад, израсходованный на двух белобрысых засранцев и порицание священных войн. Ее война не была священной, она была намного ближе к безапелляционно принятому решению уничтожить угрозу подчистую, не дав ей расплодиться что тем сраным кроликам по весне. Разве парень с газонокосилкой задумывается о том, как будут чувствовать себя сорные травы?
Жестом доброй воли девчонка оставила Уоррену Уортингтону право и возможность решить все в ближайшие пятнадцать минут, до тех пор, как она отхватит свой кусок сил и бодрости у выжатого почти до предела организма, мимолетной полудремы и трех чашек крепкого эспрессо друг за другом.

«Доброе утро, Вьетнам» - вгрызается в лицо заиндевевшей рыбацкой сеткой морозная январская ночь, Лора Кинни рассеянно следит за облачками пара, вырывающимися из ее рта, пар клубится, вьется, растворяется, теряется на фоне серых заснеженных просторов, куда они шагнули через телепорт Ильяны. Нервно сминается под пальцами ремень кожанки, закладывается сеткой морщин, их много, этих повреждений пост-мортем, и каждое из них как зарубка на дереве, отмечает ожидание, шаг, действие, не-действие. Целая сетка целого мира. Она различает множество не выветрившихся еще запахов, перебирает, как четки, повторно выкладывая перед компаньонами всю собранную информацию.
Чуть больше полутора сотен ублюдков прячутся под окаменевшей землей на своем ежемесячном собрании, взобравшись на ящики с огнестрелом-на-любой-вкус как обожравшиеся коршуны. Бывшие военные, медики, уголовники, простые смертные — все, что душа пожелает, но с лицензией на ношение и пьяной ненавистью в голове, которая только придаст лишних сил. Может быть, если все-таки очень и очень повезет, там внутри будет кто-нибудь покрупнее и пожирнее, и можно будет вытянуть из него наводки на лидера вместе с кишками — по существу двадцать третья даже не пыталась надеяться на то, что такой грузовик с Марди Гра и шартрезом перевернется на их заброшенной мутантской улице.
И уж тем более теряет последние проблески оптимизма, когда на эту метафорическую улицу просачивается вполне реальный шлейф чужих запахов. Лора вталкивает Ангелу в руки свои и чужие записи, добытые кровью, потом и несвойственной остальным люпинам хитростью, и делает шаг в сторону, выхватывая знакомые нотки. Сладковатый цветочно-вишневый, розоватый, как только-только занявшийся рассвет, прозрачный и стремительный, складывающийся в сознании знакомым «Китти», взвивается мускусом и кровью, и металлическим звоном в ушах, вкладывается пронзительным крещендо в живот и хлестким ударом кнута напоминает — Крид. За этим запахом хищника и убийцы скрывается еще несколько других, их появление не становится чем-то неожиданным.
- У нас гости, - цедит она протяжно-певуче, собравшись, как для прыжка.
Эти гости почти данайцы, с первого взгляда делятся не любовью и не кровной враждой, а вкрадчивым густым голосом, предусмотрительно опережающим любой самоубийственный порыв броситься на несуществующие пока баррикады. Двадцать третья сверлит Магнето взглядом, не выпуская из поля зрения его личного Джека Кетча, крепче становится на ноги — колени пружинят мягко, плечи расслаблены, она готова и с удовольствием продемонстрирует эту готовность защищать и защищаться, если кто-то из Братства соизволит неудачно дернуться — и упрямо вздергивает подбородок, словно невзначай демонстрируя отцовское наследие, накрепко зажатое в предплечьях секунду назад.
- Профессор не имеет к этому никакого отношения.
Дипломатия не была ее сильной стороной, но надеяться на то, что кто-то из ребят рискнет взять на себя ответственность за их своевольную выходку, она даже и не думала. Не пыталась представить.
Она слышала это утробное урчание, скрытое, мягкое, почти не существующее — и это было нехорошо, смердело ненавистью и прямой угрозой. Но устраивать драку стенка-на-стенку на территории врага из-за личных терок местных веронских вельмож было бы чем-то куда как более отвратительным, нежели вялая попытка сделать хорошую мину при плохой игре. У Лоры чуть дергается губа, когда заканчивается медленный, глубокий вдох-выдох, сбрасывающий напряжение с загривка. Роскошь не принять предложение им сейчас недоступна.
- Придержите Вашу кошку покрепче, и мы можем попробовать договориться.