- А ты, юнец? Чего ты желаешь у Санты попросить? - Очередной ребенок восседал на коленях у седого бородача весьма внушительных размеров, и Санта в очередной раз за день начал выслушивать многочисленные просьбы и заказы о каких-то айфонах, хот-родах, велосипедах и прочая, и прочая и прочая. Пять минут - и вот звучит всем известное "Хо-Хо-Хо!", усмехающийся бородач лезет рукой в огромный мешок, достаёт оттуда праздничный свёрток, и вручает его мальчику, который с радостью бежит к родителям, чуть ли не на ходу распаковывая коробочку. Через минуту он издаёт восторженный возглас, наблюдая за крохотным зверьком, посчитав его механическим: ведь откуда сейчас в Мидгарде маленькие драконы, ластящиеся в твоей ладони? Правильно - ниоткуда. А значит, это игрушка такая.
- Главное, батарейки не вздумай ты в него пихать! - смеясь, крикнул вдогонку малышу Санта. - Он и так ....ээээ, будет функционировать довольно долго, юноша, коль кормить его ты будешь! Ну, детвора: кто  следующий желает у Санты чего попросить?
   Первый час Одинсон честно подумывал, не тронулся ли он умом, что согласился на такой бред. Но после, замечая детскую радость, сердце бога, пусть и не понимавшее этого обычая, окончательно поняло одно: не обязательно спасать смертных от сверхъестественных напастей, не обязательно проливать кровь монстров, биться за них и вести войны за их мир, дабы дарить им счастье и свет. Даже понимая, что это - обман, ибо нету Санты (тут Тор лишь слегка улыбался с весьма снисходительным выражением лица), взрослые радовались. Они испытывали непонятную Громовержцу радость, испытываемую от видения человека, изображающего этого сказочного персонажа, ну а дети - те и подавно чуть ли не писались в штанишки, радостно и наперебой рассказывая Санте куда большее, чем родители когда-либо узнали бы по доброй воле. Хотя, справедливости ради, на коленях у Донара посидели сегодня не только дети, но и их мамы. Правда, последние просили не столько подарков, сколько внимания,  каждая вторая оставляла ему свой номер, незаметным таким движением отправляя клочок бумаги в карман его костюма. Ну а "Санта" лишь добродушно смеялся, вручал им подарки полностью сверхъестественного происхождения, которые, впрочем, были совершенно безобидными, и вежливо пытался заставить женщин покинуть насиженное место, и не дать им сесть в совсем уж недвусмысленной позе. И вот, спустя часы, Ас начал понимать зачатки Духа Рождества. За такое-то время. Хотя, лучше поздно, чем никогда.
   Время уже близилось к вечеру, на улице было темно, а люди все еще приходили. Видимо, реклама была крайне мощной, и Тор все продолжал сидеть, выслушивать "заказы", дарить подарки и  - по новой. Задумываясь, а собирается ли эта десятиметровая очередь вообще праздновать их Рождество, бог, впрочем, не собирался встать и сказать - "У Санты день рабочий к концу подошел, посему - прощайте". Только не перед детьми, которых здесь было пруд пруди. К тому же, усталости он не испытывал, в отличии от смертных, занимающихся такой же работой. И Донар настолько был поглощен работой, что порой даже не замечал происходящего вокруг. Так, например, он не узнал некую Джессику Джонс, севшую ему на колени, и невольно поёрзавшей с недвусмысленным намёком, просящую чего-то там на Рождество, равно как и некоего Люка Кейджа, смотрящего на это с некоей толикой ревности. Впрочем, в отличии от самого Тора, эти двое узнали бога, и в глазах у Кейджа выразилось явное непонимание происходящего, откровенный ахуй, на который способен лишь истинный нигг... выходец из гетто, и ревность сразу же пропала. Джей-Джей же, в свою очередь, сразу залилась краской, и слезая с колена Одинсона, невнятно пробормотала извинения, чувствуя себя маленькой девочкой, намекающей на чего-то эдакое древнему существу, которое еще во времена мамонтов жило. И в случае Тора, это было буквальным выражением. Но сам бог лишь добродушно рассмеялся, наконец-таки узнав парочку, и подмигнув Джонс, понимающе склонил голову, всучив ей какое-то зелье в бутылке праздничной раскраски. Джессика приняла его за какую-то выпивку, и радостно поблагодарив Санту, была такова. Ну что же... это зелье и вправду опьяняет. Но и сам Люк будет доволен результатом. Усмехнувшись про себя, Донар продолжил "прием желающих", и как-то не заметил тот момент, когда дети кончились. И пошли взрослые. Преимущественно - женщины. Хотя порой бывали и мужчины, которые не выросли из детского возраста, и искренне - это в сорок лет! - верили в Санта-Клауса. Впрочем, для таких клиентов Ас специально взял второй мешок с бухлишком высшего пошиба. Он не мог им подарить компанию на Рождество, тем более - с третьим с половиной размером, вечно раздвинутыми ногами и обожанием во взгляде на этого пузана с залысинами. Даже если у них была хорошая, добрая душа. Но мог подарить им хотя бы забытье, и заглушить их боль одиночества в этот праздник выпивкой. Ну а женщинам Ас не собирался дарить то, что они желали. Ибо зачастую желания были одного характера, о котором детям врут касатлеьно кочанов капусты и аистов. Правда, здесь было желание скорее самого процесса, но надо отдать подвыпившим и трезвым женщинам должное - не все их них просили и намекали на это - некоторые просто наслаждались традицией, что была у американцев десятилетия. Безо всякой задней мысли. Но таких было как-то все меньше и меньше. Впрочем, реакцию смертных Ас мог понять. Видимо, они подсознательно чувствовали божество, а любой человек будет испытывать странные и непонятные ему чувства при присутствии божества.
   Уже шел девятый час вечера, а очередь, пусть и изрядно поредевшая, не кончалась. То бишь, людей еще хватало. И Тор собирался и дальше играть эту роль, что он уже делал, не задумываясь.  Впрочем, он давно уже это делал, не замечая никого и ничего.
   И как показала практика - зря он не был повнимательнее.

Отредактировано Thor (2016-02-07 13:23:45)

Донар продолжал играть свою роль, отчасти упиваясь ею больше, чем следовало бы. Что поделать - бог частично был зависим от желаний смертных, и порой подсознательно потакал им, отчасти перенимая в себе их видение желаемого. Любой бог, и Тор не был исключением. Посему, когда определённая блондинка проявила совсем уж нетипичный жест, он слегка опешил.
- Эээ...конечно все, о дева! Однако те лишь, на которые заслуживаешь ты, учитывая то, была ли ты послушной.
   Однако спустя несколько секунд Громовержец удосужился-таки вспомнить, что он, извините, БОГ. И соизволил посмотреть на девушку взглядом, доступным только богам. И ощутил полное поражение в плане осторожности, внимательности и беспечности. Здесь он проиграл вчистую. Но будь он проклят, если позволит ей испортить этот праздник смертных.
- А также Санта наказывает тех, кто мешает его работе правой. Да тех, кто в него не верует. - И тут Одинсон лишь на малость, самую малость, лишь на краткий миг, позволил своему взгляду приобрести далекие отблески того безумия, который был в Хевене. Ибо раз почувствуешь - уже вовек не забудешь. Это означало, что Ас совершенно серьёзно настроен на текущую свою роль. И испортить ее он не даст никому, даже если это будет маленькая, неуравновешенная девочка, пусть даже она ему весьма дорога. Истинным движением заботливого дедушки, сквозь которое проскальзывало почти что незаметное для окружающих "не сопротивляйся, и не глупи, ведь ты мне не помешаешь никак", Громовержец усадил Сатану себе на колено, и тщательно выслушал ее пожелания. Собственно, нельзя сказать, что он ее и вправду слушал. Скорее, делал вид. Ибо его глаза говорили о другом. В частности, "какого Хеля ты здесь делаешь, и мешаешь мне работать, да еще и таковым наглым образом. Где я тебе в кашу нагадил?!" К этому добавьте банальное "я - бог, а ты - лишь юный демон" со всеми вытекающими, и вы сможете хотя бы отчасти понять, ЧТО было в глазах Громовержца. Бога, который не мог подвести его последователей, пусть даже в такой извращённой христианско-рождественской форме. И как считал Одинсон, этого было достаточно, дабы ... ну, хотя бы заставить Тану задуматься о том, что будет, если она сейчас нарушит правила игры. Но самое главное. что показал девушке Громовержец - это чёткая, и неоспоримая грань между тем, кто здесь охотник, и кто - жертва. Притом, что себя жертвой Ас ну никак не представлял, и быть ею в принципе не мог. Конечно, он проиграл первый раунд, так сказать. Но вот второй... Второй, судя по мышлению Аса, был сто процентов за ним.
   Последующие "приемы" были недолгими, и вскоре Тор остался один на один с Сатаной и ее околдованным воздыхателем. Встав с кресла наконец, бог потянулся, и склонив голову, эдак невзначай обратился к девушке:
- Помнится, твой... дядя... убедительно просил не охотиться в сей день. Хотя бы из уваженья. Что заставило же изменить правило сие, о златовласка?
   Новый фаворит Таны попытался было вмешаться и чего-то возразить, но когда на него посмотрели крайне тяжелым взглядом, который вряд ли под силу кому-либо из смертных... К этому добавьте еще и внушительные размеры "Санты", фигура которого вполне явно выдавала его отнюдь не старческий возраст, присущий добродушному старичку родом из Лапландии, а скорее морскому разбойнику - что, впрочем, совсем недалеко от истины - и можете понять, что испытал мужчина. Однако тут Одинсон, видимо, недооценил силу заклятий Сатаны. Точнее, то, как они действуют на людей. Да, человек испытал страх. Да, он понял, что здесь явно что-то не так. Что-то здесь не вписывается в обычность, в нормальность. Но он не стал отступать. Вздохнув и помассировав переносицу, Вингнир вновь обратился к Сатане:
- Либо ты его сейчас освободишь, либо сие придется сделать мне. Готова ли ты заставить обычного человека пострадать лишь из-за твоей жажды игрищ?
   Уточнять, как именно Тор собрался освободить мужика от заклятия, не было смысла. Убивать - не убил бы, конечно же. Однако молния была способна выжечь куда большее, нежели передовые учёные многих миров могли себе представить даже в самых смелых футуристических фантазиях. Вместе с нанесением непоправимых шрамов для психики. А иногда - и тела, если бог, повелевающий молниями, был не в духе. А Донар был не в духе. И на то были причины. Посему, когда они остались наконец одни, Громовержец вновь уселся в кресло Санты, только теперь - не как раньше. Сейчас перед Сатаной сидел бог викингов, сын Всеотца. И пусть это и близко не был Асгард... но конунга на троне можно узнать всегда, если вы умеете видеть.
- Своим появленьем, да и действиями, начала ты убивать веру у смертных. Веру на добро, счастье, и радужное будущее праздника. А этого всего, видит Всеотец, у них в житии и так же крайне мало. И оставшиеся люди уже не ощущали духа празднества. Священного для них. Ты попросту лишила их радости же оной... и все - во имя своей забавы. Быть может, стоило тебе нарядиться в костюм Гринча, Сатана? - хмыкнул Тор. - Ибо Похититель Рождества из тебя вышел очень даже неплохой. К тому же, уверен я, что Гринч из тебя вышел бы крайне соблазнительный.
   Подавшись вперед на кресле, Ас опёрся на очередной свой мешок, в котором уже недвусмысленно угадывались очертания содержимого мешка. А именно - пресловутой секиры бога. Запустив в него руку, Тор нахмурился... однако доставать Ярнбьёрн не стал. Вместо этого он вытащил оттуда маленького дракончика, похожего на того, что он подарил парнишке несколько часов назад. И подув на него, отправил дракончика на плечо девушки. Даже если она испортила Рождество людям, она не должна оставаться без подарка. Пусть даже и незначительного. Дракончик размером с мышку начал тотчас же ластиться к хозяйке, и шутливо обдувать ее миниатюрными язычками пламени. И все же, даже эта ситуация не могла загладить напряжение в воздухе. Который почему-то казался все более наэлектризованным.
- Однако ответа я так и не получил же, Сатана. Зачем нарушила ты свое слово? И зачем разрушила сей праздник?

Отредактировано Thor (2016-02-08 22:19:31)

- Да. Права ты, Сатана. Совесть есть у некоторых. У некоторых - нет. Тебе ли оное не ведать. - ухмыльнулся Громовержец, даже не потрудившись уклониться. В конце концов, на кой? Ей всяко будет больнее, чем ему. И он, в отличии от нее, не почувствует ровным счётом ничего... в прямом и переносном смысле.  - И да, Сатана: не льстил я вовсе. Ибо то и вправду не моё. Ровно, как и притворство-то любое, в отличии от некоторых. Посему молвил я лишь то, что видел.
   Припомнив трюк с рогами, Донар еще деловито поинтересовался, не нужна ли девушке некая пилочка. Или напильник. Ну, али секира, на худой конец. Причем интонация Аса явно говорила о том, что он бы предпочёл и крайне рекомендует секиру. Мол, быстро и надёжно. Однако следом Сатана выдала вполне ожидаемую реплику. И тут Ас, не выдержав, лишь рассмеялся.
   Он смеялся, как смеется Император, когда в ответ на его замечание о управлении империей простолюдин говорит, что он - глупец. Без надменности, без бахвальства. Однако с явным показанием того, что собеседник Императора не смыслит ровным счётом ничего в том, о чём говорит. И это... забавляет.
- Так ты считаешь? Правда? - все еще посмеиваясь, Одинсон таки успокоился, и развалился в кресле - Право слово, Сатана - отец твой один из мудрейших существ во Вселенной. Но, видимо, решил пойти путём Одина он, и умом с наследниками решил не делиться. Что ты, что брат твой... Вы смотрите, но никогда не видите. Вы видите, но принимаете секиру же за бритву, да наоборот. Ну и что мне с тобой делать-то в случае таком? - Встав с кресла, Вингнир сложил руки на груди, скалой возвышаясь над хрупкой фигурой девушки. - Кроме как напомнить, что видеть тебя я изначально не желал по причинам, которым уж два месяца?
   Вполне возможно, что Ас вновь перегнул палку. И все же, здесь была парочка "но": первое - ему было плевать, что он там перегнул или не перегнул. Вопросы деликатности бога не волновали практически никогда. И второе - если Сатана и вправду желала играть во взрослые игры, общалась с древними существами, так пускай привыкает же к тому, что с ней обращаются не как с ребёнком. Ибо сюсюкаются лишь с детьми.
- Однако не буду тебе свои слова в Хевене я напоминать. Ибо оные ты не поняла. И не буду напоминать событья в Вавилоне да и Швеции, ибо из них урок ты также-то не извлекла. Хотя... - тут Тор сделал небольшую паузу, и нехотя признался - не могу я отрицать, что сказка та была прекрасной. Однако было то лишь сказкой. Ибо не нужен тебе муж такой. Ведь его существованье - невозможно в нашем мирозданьи. А я жены такой и вовсе не заслуживаю.
   Помолчав еще с минуту, Тор принялся медленно нарезать круги вокруг Сатаны, и продолжил:
- Вернёмся мы к тому, что ты здесь устроила. Признаться, сначала я не понял, куда подевалась вера смертных, что увядать начала с каждою секундой. Но когда рядом - дочь самого Люцифера... вера ихняя сама по себе испаряется. Такова твоя природа. И менять оную ты не желаешь вовсе, да и не нужно тебе оное. Сама аура твоя в них веру разрушала. Лишала их света в душе. Да, права ты - над грехами вы не властны. Но вы их создаете, а смертным лишь руку протянуть к ним остаётся, да и взять. А чего ж не взять то, что весьма сладко?
   Разведя руки в стороны вопросительным жестом, Одинсон, улыбнувшись, слегка склонил голову, как бы отдавая должное мастерству Ада. И в то же время выражал свое... кхм, не совсем позитивное отношение в вопросе разрушения веры смертных демонами. Но он не осуждал, нет.
- И возвращаясь к Рождеству. Умолчу о том, что некий Иешуа не зимой родился вовсе. Берем же суть сию за символ. Символ счастья. В кои-то веки - ты задумайся же, Тана! - в кои-то веки попытался я дать же смертным счастье, играя по их правилам, будучи не богом, но идеей, символом, не проливая ни единой капли крови! И чем кончилось сие?! Пришла ты, и все оное испортила!
   Под конец тирады Аса начало слегка заносить. Чему свидетельствовали искорки молний, пробегавшие по его волосам, и бьющие из его голубых глаз, понемногу становившимися чистой энергией.
- После Хевена я ушел как можно дальше, дабы не видеть никого из тех, кто был мне важен. НИКОГО. Я был на краю мира, да не одного. Но лишь одна ты, ТЫ, кому я недвусмысленно понять дал, что не стоит тебе меня видеть! - ты меня находишь, где бы ни был я, как будто сие тебе удовольствие извращённое приносит! Не поняла ты суть моего исчезновенья в Уппсале, и решила здесь все повторить, да? Видимо, нужны объяснения, хотя видят Норны - сего желал я избежать.  - Выпрямившись и заложив руки за спину, Тор негромко добавил: - Ну что - будешь биться, дабы мне за что-то отомстить, али обиду выместить? Коли да - обещаю, что даже я не шелохнусь. Ибо ты и так ничего мне сделать-то не сможешь. Все было уже за тебя совершено. И малейшую надежду на то, что я могу создать, дать что-то доброе, ты только что убила. Поздравляю, Сатана. Действия твои оценил сам бог. И вправе ты собою же гордиться, как Королева Ада. Истинная Королева. Отец твой был бы горд.
   В последние слова Вингнир вложил куда больше, чем было сказано. Ведь настоящая правительница Преисподней - она полностью лишена всех добрых, бескорыстных чувств, которые известны даже Люциферу, пусть Морнингстар ими и не пользуется особо. И она является полной противоположностью тому, что так отчаянно пыталась в себе построить девушка десятилетиями. Человечность. Понимание. Чувства. И остальное.
   Посчитав, что сказал достаточно, Громовержец выдохнул, успокаиваясь, и направился к своему мешку с личными вещами, оставив мешок с подарками на кресле в качестве жеста доброй воли детворе. Сняв с себя одежду Санты, и одевшись в привычные ему джинсы, ботинки, футболку и кожаную куртку, Ас забросил мешок с секирой на плечо, и вновь повернулся к Сатане:
- И ты даже не задумалась, зачем я делал оное. Окромя своих желаний.  - Издав грустный смешок да  покачав головой, Тор направился к выходу: - Все из-за того, что Санта - он пропал. И явно же не по воле своей. Ох... - картинно остановившись да изобразив шок, бог принялся уже откровенно язвить: -  Ужель его считала ты лишь мифом, Рыжевласка? Бедняжка Сатана! Так и не поняла еще, что порой дети смертных поумнее будут! Ведь еще ребёнком веришь в сказки ты, становясь взрослым, забываешь оные, а вот когда магом ты становишься, то понимаешь, что сказки - сие не сказки вовсе, и вновь веришь, да еще и знаешь! Ужель тебе не молвили?... - Картинно выражая совсем уж из рук вон плохо показываемое беспокойство за психику девушки, Тор добавил: - Видать, посчитали слишком юной? Слишком... себе на уме? Али молвили, но ты попросту забыла? Как и то, что бездомным детям, сиротам, и многим остальным вовсе не родители аль другие смертные подарки-то приносят, да? Ай-яй-яй-яй...
   Поцокав языком, Донар вновь принял свой обычный угрюмый вид, и повернувшись к Хеллстром лицом, добавил уже своим обычным тоном. Обычным после Десятого Мира.
- Перед тем, как что-то рушить, вовсе не лишним узнать будет, зачем строилось сие. И почему строилось тем, кому всегда было наплевать на христианство... которое, впрочем, к традиции сегодняшней не имеет отношенья никакого. Совет на будущее, Тана. Который, впрочем, ты все равно выкинешь, ведь ты умнее всех. - Развернувшись, и направившись вглубь начавшейся снежной метели, Донар добавил:
- А теперь - прошу прощенья, Королева. Ибо мне, грубому, неотёсанному и самовлюблённому же варвару, предстоит найти и возможно, спасти одного старика-лапландца. А вместе с оным - и радость в душах почти всех смертных Мидгарда. И уж не серчай, что не сворую я их души в и так уже обширную коллекцию-то Преисподней.

   Оказавшись на заснеженных улицах Бруклина, Громовержец взглянул на небо, уже светившееся звёздами, и понял - ему сейчас надо в Лапландию. Оставался лишь вопрос - как добраться туда вовремя, как найти там следы Санты, и как успеть его вернуть до начала Рождества. И кого ему придётся убить для этого.
   Видимо, он попросту не был создан для того, чтобы приносить счастье.
   Только войну.

Отредактировано Thor (2016-02-09 01:25:15)

Все еще находясь на улице, Ас думал, не перегнул ли он палку в словах к Тане. И спустя несколько секунд понял - перегнул, еще как. Он явно сказал лишнего. То, что ей знать не стоило, и слышать от него - тем более. Однако стал бы он извиняться? Да ни за что, ибо он не сказал ни слова неправды, более того - он даже не все сказал. Что, впрочем, было хорошо - ведь некоторые вещи не стоит слышать о себе вообще. Но сказанного не вернёшь. Да, Тор преследовал определённую цель - он говорил все это с тем, чтобы оттолкнуть от себя Сатану. Ради нее самой. Ради ее же благополучия, Хель ее раздери. Однако дитя славилось своим упрямством. Увы.
   Посему, когда она оказалась воле него, и выдала бахвальную тираду, прикрывающую то, что по мнению Аса, было искренней обидой и результатом задевания за живое, Донар лишь покачал головой. Без тени усмешки. Злости. Подколов. В нем было только сочувствие. Или не только?..
- Право слово - я уже не ведаю, ЧТО мне тебе молвить, дабы ты держалась от меня подальше. Избить тебя я не могу, ибо пускай я и берсеркер, но все же не мразь последняя-то, в самом деле. Слова мои не слышишь ты, даже когда слушаешь же их. Почему ты не поймешь, отчего тебе не стоит меня больше видеть никогда? Почему события разворачиваются иначе, истязая твое сердце, и мои границы терпенья?... - Устало проведя рукой по лицу, Громовержец попытался подобрать правильные слова: - Ладно. Ты поможешь. Но в последний раз. Ибо так больше продолжаться не может вовсе, Тана. ради твоего же блага, недалёкая девица. Лучше бы ты послушала меня в сей раз. Ведь тебе же хуже потом будет.
   Отряхнувшись, бог викингов вытащил свой Ярнбьёрн из мешка, который был выброшен за ненадобностью, и подняв секиру кверху, воскликнул:
- Кормчий! Путь на Лапландию держи! Да ветра попутные нам в спи....

   И то ли Сатана не могла принять подход бога к путешествию, то ли ей не понравилось, что ее назвали кормчим (притом, вовсе не из-за того, что "корма" у Сатаны была выше всяческих похвал, а потому, что она управляла "драккаром", то бишь - путешествием), но Ас не успел закончить фразу, как уже стоял на заснеженных равнинах севера Финнляндии. Остановив эпичную речь на полуслове, Тор слегка обиженно посмотрел на девушку, и опустил топор, с видом большого воина-ребёнка, у которого отобрали игрушку-добычу. Однако мстить Вингнир не собирался. И потянув носом воздух, бог безошибочно определил направление. магией для него несло отсюда побольше, чем носками Логана в Институте Ксавьера.
- Нам туда - сказал как-то враз изменившийся в лице Одинсон, и слегка странной да неуверенной походкой попёр сквозь сугробы в направлении "заснеженное никуда".
   По пути они не разговаривали. Но вовсе не потому, что из этих двоих кто-то был виноват, возомнил о себе больше, чем следовало бы, и вообще, был рыжей наглой девой, что топор поднять не может даже. Дело было в том, что как бы Громовержец не скрывал это, но факт был фактом: ему было... плохо. Физически.  И причины оного вряд ли были известны Сатане. Ибо все упиралось в пресловутый возраст. Шаг за шагом, и вскоре стало ясно - Аса откровенно, безудержно да бесповоротно тошнит. Он мог выжрать галлоны бухла, даже океан, причем в случае Донара это не было метафорой, а жестокой буквальностью, но тут - его тошнило. как после отравления пончиками, чимичангой или "мартини с водкой, взболтать, но не смешивать", как если бы он был маленьким юнцом, не умеющим ни есть, ни пить. Обидно. Но факт. И спустя сорок минут шествия за дурно себя чувствующим богом в метель, пробирающую до костей обычного смертного, Тор остановился, и зашатался. указывая на еле видную вдалеке хижину.
- Мы.... пришл... пришли, о Тана - держась за живот, приобретая оттенок кожи, схожий с цветом некоего Брюса Бэннера в ярости, соизволил известить Сатану Ас, и посмотрев на небо, будто бы ища там поддержки, лишь жалобно вздохнул. Поддержки не было. А просить помощи у девушки... да лучше он молот какой бабе вручит свой, нежели у Сатаны попросит помощи добровольно, не под заклинанием и принудительными пытками сверхбожественного происхождения, после чего все равно будет твердить "меня околдовали, ничего не ведаю". Она ведь недостойна (давайте будем честны - в глазах Одинсона практически все были недостойны, притом - в абсолютно разных критериях), не в бронелифчике, без огромного меча за спиной, и даже белыми стихами не умеет разговаривать. А пить вообще никогда не научится. судя по всему. Как можно у такого существа помощи просить, особенно, если ты БОГ? Нет уж, свой эпохальный пизд... проблему он выдержит стоически, самостоятельно, и вообще, он - бог, а вы все - нет, недостойная мелочь. Вот такими мыслями, что куда более чем явно читались на его позеленевшем лице, которые чуть ли не орали из его головы всем присутствующим в лице одного виноватого во всем суккубика, Ас себя поддерживал по пути к дому некоего лапландца. И когда они были уже подле крыльца... Одинсон внезапно схватился за живот, и метнув секиру в землю, ринулся за ближайший сугроб. За сугробом незамедлительно раздались раскаты бурления чего-то ужасного, потустороннего и страшного, и продолжались минуты четыре. После оттуда вышел изрядно побледневший бог викингов, шатающийся, как пьяный матрос во время шторма, и бормочущий маты высшего пошиба на всех известных ему языках, костеря на чём свет стоит магию Санты, и его понятия о зле. Война, видите ли, была злом для этого деда. А вот похоть, и демон Ада, видите ли, нет, посему на нее защитные чары этого духа не работают. Где, блин, справедливость?! И почему эффект должен быть ТАКИМ?!!!
- Да пошёл ты, бородатый хрыч... До сих пор не снял заклятие свое - проведя руками по лицу, Ас направился к двери, но как только подошёл, тотчас же ощутил острейший приступ... ну, того же, что скосило его четыре минуты назад. Заклинание и впрямь было мощным, и коню было понятно - Тору путь внутрь заказан. Но вот беда - Ас не был конём, и не понимал, точнее, не соглашался с очевидным, посему с эпичным видом держа в себе благородные порывы, блондин взял свою секиру. и выбил дверь в дом, оскорблённый в лучших чувствах касательно законов гостеприимства. И сразу же ... эээ, принёс подарок в коридор дома. не удержав оный в себе. Нет, с этим заклинанием срочно надо было что-то решать. Как только он найдёт этого несносного деда, он ему точно что-то открутит. Или отрубит.
- Теперь... надобно искать следы.... и хоть какие-то... - надломившимся голосом выговорил Громовержец, и побрел вглубь дома, держась уже из последних сил, и чуть ли не падая. - Хелев Клаус... Я ведь ради него ... буээррллл... стараюсь! Порыв-то вроде добрый!....
   Всякому было ясно - здесь произошло похищение. Дом был перевёрнут вверх дном, то и дело находились бессознательные эльфы, который Ас не озаботился даже растрясти - слишком сильно их избили. Но не убили хоть. Следов было хоть отбавляй, даже магических, но увы - из-за своего... состояния Донар даже толком не видел перед собой, не то, что мог ауру ощущать. Но врагу не сдается наш доблестный Ас, и посему бог продолжал искать хоть что-то, что поможет ему найти зацепки. И спустя минут пять мучений - нашел.
- Я ведаю, куда нам теперь надобно! - выпалил Тор, тотчас же вновь закрыв рот рукой, и стрелой вылетел из дома. За сугробом вновь раздались инфернальные бурления, и после бог викингов припустил в строго обратном от дома направлении. Остановившись метров за двести-триста вдали от хижины Санты, тот с неким облегчением бухнулся на снег. Его все еще тошнило, но уже не с такими последствиями. Честно признаться, Одинсон порывался между желанием спалить эту хибару дотла в качестве священной мести за что-то там, из-за обиды праведной. и желанием, искренним желанием спасти старого бородача. Наконец поднявшись на ноги, бог отряхнулся, хрустнул шеей, и чувствуя себя уже на порядок лучше, чем несколько минут назад, гаркнул:
- Кормчий! Путь неблизкий предстоит нам! Должны мы немедля отправляться в земли Солнца Восходящего! И немедля! Ну чего ты медлишь, Рыжевласка?! Времени почти что не осталось! Быстрее, в храм Аматэрасу!

Горный воздух страны Восходящего Солнца был... отрезвляющим.  Никакого охранного заклинания, которое действовало на суть нарушителя, в независимости от его мощи. Подло, конечно (с точки зрения Аса), но зато как эффективно!
   И вот теперь Тор взирал на пейзажи, которые мечтал увидеть каждый самурай, и даже современный японец, сохранивший в себе честь предков. Да, это все еще был Мидгард - ведь путь в небесные сферы богов Японии был заказан без приглашения, и если оное обойти - вполне могла случиться война. Но в храмы их путь всегда был открыт. А из -них - уже в небесные сферы, собственно. Направившись на вершин, где была их цель прибытия, Ас все думал над словами Сатаны. И понимал, что  он своей цели, бесспорно, достиг - более качественно оттолкнуть от себя вряд ли получилось бы. Но увы, мысль, почему он так должен был поступить, так и не дошла до девушки. Видимо, одну простую истину за десятилетия их знакомства, Хеллстром так и не поняла: Тор НИКОГДА не лгал. НИКОГДА не лукавил. И НИКОГДА не прикрывался чем-то, только если это не касалось его алкоголизма. А выпивка сейчас была ни при чем. Однако прыгать в дебри полемики и объяснений ему казалось крайне лишним. Авось, поймёт с возрастом. А если нет - что же. Тогда она получит урок, который не забудет никогда, и которые сделает ее сильнее. Ну а Тор... а что Тор? Бог вновь понял, что определённым его мечтам не суждено сбыться. Ибо печать Мьёлльнира, пусть даже сейчас у молота был другой хозяин, лежала на нем нерушимым камнем.
   Когда Вингнир достиг дверей храма - о диво, он их не выбил. И более того: он снял сапоги перед входом, оставив свою секиру там же. Оказывается, Ас мог чтить традиции, и даже прекрасно был о них осведомлён, что, увы, еще как намекало. Аккуратно открыв двери внутрь, Одинсон увидел богиню, неспешно попивающую чего-то восточное из маленькой пиалы, с явным видом усталой хозяйки, ожидающей гостей.
- Ты чтишь традиции, побратим Райдзина, однако не все ведь. Как же уведомление о прибытии?
- Не было времени на это, о Луны Богиня.  - Склонившись в почтительном жесте, Тор неспешно подошел на десять шагов к женщине, и сел на колени, подомнув ноги под себя. Затем Громовержец взял пиалу с чаем, все еще дымящуюся от тепла, хотя по ней было видно - стоит она здесь довольно давно. И как ни странно, начал пить чай согласно традициям древней Японии. И разговор не продолжился. Они вообще не проронили ни слова. Ибо на моменте этой церемонии, пусть и на скорую руку, слова были лишними. Боги общались своим естеством.
- "Ты ищешь Дух Рождества, не так ли? Что тебя ко мне привело тогда? Нам всегда были безразличны все, кто не из нашего рода, Хлорриду."
- "Привело меня к тебе, о Аматэрасу, вот чего. Думаю, о Микабоши не забыла ты, не так ли?"
   Рука, державшая чашку, встрепенулась в нервном жесте, и пиала чуть было не упала. Но богиня все же сумела сохранить достоинство.
- "Такое не забудешь, сын Гримнира.  Но почему ты вспомнил имя того. кто был отвергнут?"
- "Потому что, пусть его и нету с нами, однако дело его, дело Хаоса, все еще живет, Аматэрасу. И кто-то из его... последователей же, что ли.... получил часть силы Микабоши, и воспользовался ею, дабы в сердцах смертных отчаянье посеять. И у него сие вполне может получиться. Притом - бесповоротно. Вот почему не надобно воспользоваться водами Озера твоего. Дабы найти того, кого я ищу."
   И тту Аматэрасу сдалась. Она проиграла эту битву. Битву, но не войну.
- Ты просишь невозможное. Твой разум ... не готов. Слишком много крови. Слишком много битв. Слишком много же... всего. Озеро все оное в жизнь воплотит. - Богиня Луны поджала губы, смотря крайне странным взглядом на Сына Одина. Даже сам Донар оный не понимал. Но он все так же продолжал их прежнее общение.
- "Но лишь так смогу я за время краткое попасть к тому, кого я ищу, и вызволить его. Смертные не должны терять надежду. Даже коль они о нас забыли."
- "Но тебе-то что с того? Зачем ты так отчаянно цепляешься за нить, которая тебя может погубить, а также - и того, кого ты ищешь?"
   Вновь отпив из своей пиалы, Ас вздохнул, и посмотрел в глаза Аматэрасу. Она всегда знала, что он никогда не врал никому. Но так же и знала, что мог недоговаривать. И сейчас богиня понимала - ему было нечего скрывать. Даже от себя.
- "Потому что я в кои-то веки желаю что-то же создать. Без крови, без войны, без убийств и разрушений. Я желаю сохранить да приумножить счастье в мире нашем, в котором слишком много тьмы да хаоса."
- "И ты, конечно же, ищешь искупленья за недавние деяния, не так ли?... Или ты всерьез считаешь, что гибель Хевена не была слышна в доме нашем, Громовержец?"
- "Нет. Нельзя искупить то, что я сотворил, о Аматэрасу. Но можно хоть что-то дать взамен мирозданью. И пусть сего будет недостаточно, я буду ведать - я хоть что-то совершил. Я кого-то спас. Я что-то сохранил."
   Отложив свой чай, богиня Луны внимательно посмотрела на Тора, и после - на Сатану. Лишь на миг. Но взгляд богини был всепроникающим. Девушка была для нее словно открытая книга.
- "Зачем? Зачем же, Громовержец?"
- "Потому что сие - выбор единственный."
- "Так уж и единственный? Или единственный, дабы себя наказать сполна?"
- "Сполна вряд ли получится. Но оного будет достаточно же... для начала."
   Вздохнув, Аматэрасу встала, и направилась к задней двери храма, жестом приглашая двоих за собой. Открыв дверцу, она показала Донару грот, с сияющим озером внутри него.
- Иди. Но не говори потом, что тебя я не предупреждала, Громовержец. И... мне будет не хватать тебя. Твоего пыла. Твоего грома. Твоих деяний. Однако это - твой выбор, Донар. И я тебе не мать, чтобы отговаривать.
- И слава Вотану же, о Луны Богиня. - грустно улыбнувшись, бог снял верхние одежды, и направился к водам. - А то я мог бы и послушаться.
   И когда Одинсон вошел в оды озера, окунувшись в оные с головой, Аматэрасу повернулась к Сатане, и с совершенно безучастным лицом, которому Тана могла завидовать самой искренней завистью с пониманием недостижения такого отсутствия эмоций, сказала:
- Что бы ты о нем ни думала - он тебя любит, о дитя. Иначе не оттолкнул бы с такой болью. Но не жди от него этого признания. Некоторым вещам не суждено случиться просто. А теперь - иди за мной. То, что будет дальше, может быть опасным. А зная Хлорриду - смертельным. Даже для меня, в моих владениях. Лучше быть на безопасном расстоянии.

   Поначалу воды Озера Истины были недвижимы, и лишь рябь от вхождения в оные бога колыхала его поверхность. Так было первые десять минут. А после - после грот озарился рёвом, полным боли, и слышимым даже из-под водной глади. И Громовержца вышвырнуло из озера мощным ударом. Ударом того. кого раньше в воде не было.
   А следом, когда тело бога упало с огромным всплеском обратно, из глубины показалась фигура, до боли похожая на самого Одинсона. Только она была вся в крови, полностью покрывающей его тело, и не смываемой водами Озера. Вопреки всяким законам логики, это и был Тор. Только тот Тор, которым мог бы стать "оригинал", не останови его в Хевене брат с Сатаной. И то, что они предотвратили рождение этого живого кошмара, не означало, что он все еще не жил внутри души бога. А значит - он был вполне реален. И он хотел убивать. Он хотел крови.
   Встав на ноги с раздробленными рёбрами. Вингнир в шоке смотрел на представшее перед его глазами, и понимал - Аматэрасу не зря его отговаривала. Такое убить не было шансов, пожалуй, даже у него в его текущем состоянии. Он он не станет сидеть, сложа руки. Ведь здесь есть те, кто не должен пасть от руки его кошмаров, от руки его темного "я". От его проклятия и бремени. Он налетел на своего двойника, фактически не сдерживая свою силу в каждом ударе, однако те были ему, что слону - дробина. Просто представьте, на что способен Одинсон, не сдерживаемый моралью о безопасности, и представьте, что нашелся тот, кто его атак даже не опасается за ненадобностью. Что удержит такое существо? Да ничто.  Победитель был уже известен - остальным оставалось лишь смириться со своей безутешной участью.
   Но все же, несмотря на то, что Донара медленно, но с упоением и знанием дела превращали в кровавое месиво, Аматэрасу была спокойна. Она словно чего-то ждала, и вряд ли сильно удивилась произошедшему. Или же фатализм японских богов был сродни фатализму Асов. По лицу женщины - точно хрен поймешь. Она лишь ненавязчиво встала слегка впереди Таны, эдак невзначай ее заслонив. Ведь брызги крови обоих долетали даже  до них. Правда, когда тор начал откровенно проигрывать, ее кулаки непроизвольно сжались. Лишь так богиня выразила хоть какие-то эмоции. Даже она не хотела думать, что будет, если Ас проиграет. Ибо думать о том, имя чему - кровавое Ничто, смысла не было.  И когда Ас должен был уже окончательно выбросить белый флаг, он сотворил то, чего не ожидала даже Богиня Луны.
   Он просто подставился под ура, пробивший его грудную клетку до самого сердца.
- Как?!...  - только и смогла выдавить из себя богиня. но тут случилась вторая неожиданность: Бог Крови начал говорить.
- Я бы мог убить тебя одним движением, жалкий божок. Но я чувствую твое сердце в моей руке, и понимаю - никакая смерть не подарит тебе боли больше, чем та, что уже есть в тебе, Тор. Даже я вряд ли смогу ее переплюнуть...А мы оба знаем, НА ЧТО я способен. Посему - я дам тебе пройти. Но помни... - тут кровавый двойник схватил Вингнира за горло, и притянув к себе. негромко добавил: - Я - это ты, Донар. Это тот ты, которым ты станешь неизбежно. Со своим образом жизни - точно уж. И по воле своей, не по случаю, как ранее. И я - Я буду ждать внутри твоей души. - Улыбнувшись, Бог крови сжал сердце Громовержца, и начал будто бы вливаться в него. Это причиняло невыносимую боль, казалось, вот-вот Одинсон падёт... Однако вскоре он стоял лишь один посреди озера, священного Озера Истины, обагрённого его кровью. И проход был открыт.
- Давно не видела я Привратника такого. Точнее, и не думала, что Озеро может такое породить из души желающего пройти - про себя тихо сказала Аматэрасу. - Иди, дитя, если желаешь с ним пойти. Проход долго открыт не будет.
   Воды Озера поднялись, и вот они уже образовали светящуюся арку , будто бы построенную из воды, сквозь которую угадывались очертания их следующий пункт назначения. Хамунаптра, город мёртвых. Вингнир уже было направился к порталу, как Богиня Луны его окликнула:
- Не забудь, Громовержец. Тебе они еще пригодятся.
   Обернувшись, Ас поймал свою секиру да сапоги, и молча кивнул в знак благодарности. Обувшись прямо в Озере - в конце концов, оно и так потеряло свою девственную чистоту, хуже не будет, Донар, прихрамывая, направился к проходу. И вскоре вода поглотила его, и следом был лишь свет.

   Когда глаза Громовержца вновь начали видеть, он осознал, что находится в городе, который смертные так и не могли найти. Хамунаптра была чем-то мифическим, скорее даже из области сказок для людей, ведь они так и не научились, что сказки и легенды зачастую - сущая правда. Вокруг веяло смертью, однако нельзя было сказать, что в плохом смысле. Переход в Дуат был, конечно, болезненным, однако это было лишь продолжением пути. Сцепя зубы и ощущая, как его раны начинают наконец срастаться, Тор направился к ближайшей гробнице, строение которой выдавало явные тоннели вглубь земли на многие метры, если не десятки.
- Стань позади меня ты, Сатана. Сии земли - не мои ни не твои тем более. Коль случится здесь чего - ты вряд ли сможешь защититься. - Не глядя, Ас обратился к девушке, и направив часть своей энергии в лезвие топора, заставил то засветиться, словно импровизированный факел, после чего решительно направился вглубь гробницы. То, что они были на правильном пути, было неоспоримо - ведь Ас ощущал здесь не только часть Микабоши, но также и какое-то слишком слабое, но все же присутствие Санты.Эдакая смесь эманаций бальзамирования, жары песков, холода неосвещённых гробниц с ловушками, и к этому добавьте ни с чем не спутываемый запах ёлки, сладкого, зимы и оленей. Парадокс во всей своей красе.
   По пути они, конечно же, напоролись на ловушки. Правда, они были предназначены для смертных, которые хотели бы поживиться в этой гробнице, посему падающие с потолка плиты, к примеры, Тор попросту раздробил кулаком. А колья, пусть и были сделаны из хорошей меди (ну, плохо понимали суть обработки железа древние египтяне, что поделать), погнулись о его тело, как будто были из пластилина. Даром, что все они были пропитаны магией. Спускаясь в недра гробницы, они были все ближе, и пусть воздух здесь был спёртым, затхлым, дышать было все труднее, и чувство клаустрофобии могло разыграться у многих из-за постоянно сужающихся и снижающихся проходов, Тор не останавливался. Правда, когда очередной проход был совсем уж маленьким для туши Аса, тот попросту разрубил стены, делая проход несколько больше. В данном случая выказывать уважение к древнему сооружению у Тора не было ни желания, ни времени. И вот спустя полчаса их спуска, не обращая внимания на завывания явно живого - или немёртвого - характера во тьме гробницы, шёпоты, обещающие отнюдь нелицеприятную. кончину, перед ними предстала пещера, слишком огромная для того. дабы быть творением рук человеческих. А в ней тёк Небесный Нил. И по нему уже плыл погребальный корабль Амон-Ра. В целом, ничего удивительного - Ра умирал каждый вечер, плыл по этой реке, и возрождался на рассвете. Но и это было не все. В этот раз возле саркофага Бога Солнца сидел еще один пассажир: а именно Санта. Одурманенный,связанный, и явно посаженный туда против своей воли.
- Да они совсем страх потеряли... - пробормотал Одинсон, и ринулся к берегу, но внезапно был сбит с ног силуэтом, крайне напоминавшем помесь какого-то пса и человека. Ведь Страж Мёртвых не только не выпускал, но и не впускал никого, кто не пройдёт церемонию суда.
- Нет на оное времени у меня, Анубис! - зарычал Громовержец, и встав на ноги, с размаха саданул по нему секирой. Но тот отбил ее своим кривым мечом, и вскоре завязалась драка, в которой смысла было столько же, сколько в соревновании Громовержца на распитие океана. И пусть Анубис был на своей земле, ярость бога-берсеркера все же позволяла одержать ему верх. И когда Ярнбьёрн остановился в дюйме от шеи бога, тот лишь прорычал:
- Убьешь меня - и нарушишь цепочку событий, которая должна нетронутой оставаться, Бог Грома. И никогда не заберёшь того, за кем пришёл. Я и сам не рад, что он здесь. Но закон есть закон. Пройди Суд - и путь откроется.
   Взглянув на корабль, который вскоре обещал безнадёжно уплыть в Дуат, Вингнир ругнулся. и пнув Анубиса напоследок, убрал свой топор. Повернувшись к Сатане, Ас пожалел, что не обладает телепатией. Но он искренне надеялся, что она поймет его сейчас. Ибо времени совсем не оставалось: если Санта попадёт в загробный мир египтян, он оттуда уже не выйдет.
   "Я останусь здесь. А ты должна забрать того, за кем пришли мы, о что бы то ни стало, Сатана. Анубис будет... слишком занят. Посему беги. Беги же, Тана."
  Обернувшись к Стражу вновь, Донар вздохнул, и молча кивнул головой.
- Будь по-твоему, Привратник. Начинай свой суд.
- Ни верёвок? Ни цепей? - как-то подозрительно и с некоей толикой удивления и даже восхищения переспросил тот.
- Это вы, дети жары изнеженные, боитесь боли. Делай уж, что должен. - Подойдя к алтарю, возле которого были небезызвестные весы с пером на одной чаше, Тор упёрся в каменное ложе руками, закрыл глаза, и повернулся к Стражу Мёртвых. Ложиться под нож он не собирался. Если он и пройдёт этот Суд - то только на своих условиях.
- Придётся тебе постараться. пёсик. Ибо Сын Одина не склоняется ни перед кем, кроме Всеотца.
   Анубис издал нечто, похожее на улыбку, и вот спустя секунду ритуальный нож со свистом вонзился в грудь бога. Зарычав от боли, тот чуть было не упал на одно колено, однако все еще держался. И вот вскоре Привратник держал в руке еще бьющееся сердце Громовержца, которое бережно отнёс на чашу весов. Тор же, шатаясь, рухнул на колени, безуспешно пытаясь зажать кровоточащую рану в груди. он ожидал того, что скорее всего, будет для него концом. Но это даст нужное время. Почему концом? Потому что иллюзий насчёт того, что будет тяжелее, Громовержец не питал.
- Знай - я восхищаюсь тобой, Одинсон. И мне жаль, что путь твой так закончится.
   И чаша весов неумолимо начала крениться вниз.

Когда Санта с Таной ушли, Анубису, все еще корчащемуся под одёжкой Хеллстром, представилась картина "Тор и Кот. Кот и Тор". Выходе смотрел на Аса, Ас на него, и в глазах обоих было полное недоумение. И стоило только кошаку мяукнуть, Громовержец тотчас же рявкнул:
- Неправда! Ты неправ, кошак! И погоди вообще! Будь хорошим котиком!
   С трудом встав на ноги, Вингнир направился к Анубису, и схватив одежду на нём, с немалым усилием содрал оную с вообщем-то, ни в чем не повинного Привратника. Тот все еще скулил от боли, как шакал - хотя, чего удивительного - и смотрел на Громовержца взглядом, спрашивающим "за что". В ответ ему Ас лишь пожал плечами, как будто говоря "кто поймёт эту сумасшедшую, в самом деле", и посмотрел на чашу весов. Его сердце все еще билось, однако в его груди начало расти новое. Да и рана начала заживать. И дышать уже было легче. Выходец вновь мяукнул. после чего Ас совсем уж осуждающе на него посмотрел, и добавил:
- Тебя никто не спрашивал! Дай мне минут пять, а пока - иди рыбки полови в Ниле небесном, ты ведь КОТ!
   От такого святотатства Анубис аж взвыл, но Донар только сжал его плечо. Мол, не дёргайся. и дай коту покушать .Конечно, бог осознавал, что Выходец - демон. Но воспринимал его только как очень умного и наглого кошака. Который иногда не гнушался даже с ним бухнуть, о чем Тана вряд ли знала. И лучше, чтобы не знала вообще. Ну посмотрели они как-то с Бегемотом Мастера и Маргариту, ну решили, что из Выходца получится отличная замена Бегемоту, ну согласился котейка... Так кто ж виноват? Правильно - никто. Взяв свое сердце с чаши весов, Ас лишь наблюдал, как перо Люцифера - не было никаких сомнений, ЧЬЕ это перо - начинает потихоньку сгорать. Да, Сатана явно переборщила. Хотя, ее жертву он оценил, притом куда больше, чем когда-либо сказал бы вслух. Но теперь ему предстояло еще одно дело. Обернувшись к Анубису, он эдак невзначай спросил:
- Где Сет, Привратник?
- А... А на кой тебе он?... - Страж Подземного Мира явно не понимал, что сейчас в голову Одинсона взбрело. Но ухмылка Донара развеяла все надежды на дружные беседы темного бога и бога-кузнеца.
   Спустя минуты две местонахождение Сета было известно, и Вингнир попросил Выходца, который уже увлечённо жевал рыбку размером с человека (ну, в небесном Ниле рыбы иногда могли быть душами умерших, чего уж) подождать его здесь. Тот лишь отмахнул лапкой, и дальше продолжил кушать. Затем Ас ушел. И вернулся спустя минут пятнадцать, с каким-то окровавленным свёртком в руке. Анубис, посмотрев на это, проклял тот день, когда Ас вообще вошел в Хамунаптру. А также тихо порадовался, что опальному богу Та-Кемета кто-то все же настучал по его дурной башке. Ас уселся возле котика, уже доедающего свою трапезу, и погладив его по шерстке, тихо о чём-то попросил. Тот лишь мяукнул в ответ. Поблагодарив Выходца, Донар взял кусок папируса, который был, вообще-то, списком душ (Анубис уже шерсть на ушах от святотатства был готов рвать, но эй - он ему сердце вырезал, понятно, что Ас все-таки мог обидеться), и макнув палец в мокрый от крови участок свёртка, что-то на нем написал. А затем положил свое сердце - то, которое было не в его груди - в сверток. И записку выходцу дал. После чего встал на ноги, и попрощался с привратником, все еще жалеющим. что вообще путь в Хамунаптру не запечатал столетия назад. И исчез, как только Выходец коснулся его ноги.

   Оказавшись в баре Герка, точнее - в своей комнате наверху, Ас искренне поблагодарил котика, и наклонившись .сказал, что коли ему нужна будет услуга - он всегда будет рад помочь. Выходец лишь важно мяукнул, на что Вингнир искренне и добродушно рассмеялся. Котик, впрочем, тоже вроде как улыбнулся. И взяв записку со свертком в зубки, притом коту было откровенно пофиг, что сверток был побольше его самого, вновь исчез.
- Да. Рождество - явно не мой праздник.  - буркнул Одинсон, и завалился на кровать. Ему хотелось поспать. День, все-таки, выдался не из лёгких.

   Когда Выходе оказался подле ног Таны, Санта лишь удивился, после чего рассмеялся своим фирменным хохотом, и организовал котику блюдце молока. не то, чтобы Клаус не понимал, кто перед ним... но эй - Выходец был КОТОМ. Так что - почему бы и нет? Но когда кошак опустил-таки свёрток под ноги Сатаны, и когда развернул....
   В свёртке была рука Сета. Судя по всему - кем-то оторванная. А в руке все еще билось сердце Громовержца, вырезанное ранее Анубисом. Санта, увидев это все, только вздохнул, и покачал головой. Он не одобрял такое, но понимал - некоторые просто иначе не умеют. Он знал. что война нужна миру, и в общем-то, не держал зла на Тора. Да и его эльфы, уже очнувшиеся к моменту прибытия их "начальника", наскоро поведали ему, что некий скандинавский бог вопреки своим убеждениям прикидывался Сантой. Старик, понятное дело, оху... удивился очень сильно. И после - только улыбнулся. Он вообещ часто улыбался. Но эта улыбка была улыбкой довольно редкого проявления понимания. Посему, смотря сейчас на свёрток, и кровавую записку, которая гласила "не молви после, что не было формальностей, суккубик", Санта не мог не улыбаться. Он понимал куда больше Хеллстром. И видел куба больше. И то. что девушка не могла понять, или не желала, ему было ясно, как белый день.
- Не пытайся понять его, девочка. Но постарайся поверить в то, что он правду говорит. Всегда. Видимо, лгать он просто не способен. И все, что он делает для других, он делает лишь ради того, чтобы им было лучше... пусть и в довольно своеобразной форме, да частенько.  - Обняв ее за плечи, Санта вручил ей какую-то маленькую коробочку в подарочной обёртке. - С Роджеством тебя, дочь Люцифера. Никто не должен остаться без подарка, тем более - в такую ночь. Только не открывай его ты здесь. Ну, а мне теперь пора. Еще ведь надо придумать, что подарить этому воину. Хотя, раньше он мои подарки вряд ли получал... или принимал. Вроде старец уже, да побольше моего, а в душе - все такой же мальчуган порой - рассмеявшись вновь, Санта попросил эльфов подготовить его сани. И пока они занимались рутинной работой, да грузили сани подарками, попутно поглаживая да подкармливая счастливого Рудольфа, Санта подошёл к девушке, и легонько коснулся ладонью ее животика. От его ладони раздалось сияние, которое вскоре исчезло. Он не объяснял, что сделал. Только вновь улыбнулся старческой улыбкой. И когда Клаус уже сел в сани, он обернулся к Сатане, да спросил:
- Подумал я тут - а не желаешь ли посмотреть, как проходит самый важный мой рабочий день? Думаю, ты заслужила, Сатана. Только не медли с ответом, и если согласишься - приоденься. Уважай Дух Рождества.