[1.11.2015] За викингом на Свальбард

Страница: 1

Сообщений 1 страница 8 из 8

Поделиться12016-01-06 19:23:49

Автор: Sigyn
John Doe

Дата: 1 ноября 2015.
Место и время: остров Логёйа в архипелаге Шпицберген; вторая половина дня, ближе к вечеру.
Участники: Thor Odinson, Sigyn.
Описание: Ужаснувшийся сотворённому, Тор скрылся от всех в заснеженной безмятежности и предался тому единственному, что ещё осталось ему – чувству вины. Но в Асгарде видели падение бога, и было решено, что Тора должно вернуть в золотой дворец. Сигюн, преследующая свои цели, вызвалась осуществить волю Всеотца и его супруги.

Отредактировано Sigyn (2016-01-08 00:44:38)

Поделиться22016-01-08 01:47:53

Автор: Thor
John Doe

Знаете поговорку - страшно не падение, а приземление? Так вот - ерунда все это. Что падение, что приземление одинаково будоражат рассудок, по крайней мере, когда вы - бог. К тому же, крайне сильный и выносливый бог. Ибо ты знаешь - не убьёшься. а следовательно, страшиться нечего. Но все равно, как-то... неприятно, особенно если падение неконтролируемое. Ибо боль от падения ты все равно чувствуешь, да и местами даже могут быть трещины и переломы. Но это если с очень большой высоты упасть. А так - Тор, падая с высоты в несколько километров, отделался лишь парочкой синяков, будучи в крайне измождённом состоянии, и сейчас благодушно истекал кровью, находясь в полубредовом состоянии, и не будучи способным даже пальцем пошевелить. Состояние отключки уже прошло, и теперь было самое худшее: бессилие., которое наступает у смертных после состояния берсеркера. Вы превращаетесь в тряпку, которая даже отрубиться не может толком. Боги были лишены такой вещи, равно, как и эйнхерии, ибо ресурсы тела были куда больше человеческих. Однако после того, через что прошел Одинсон, ему таки пришлось вновь ощутить эту прелесть. Последний раз был где-то тысячу лет назад, во времена, воспетые Вагнером, и Ас искренне надеялся. что больше не повторится. Ну, кто ж знал, в самом деле. И сейчас бог был в плену видений, галлюцинаций, и все это сопровождалось непрекращающейся болью так медленно затягивающихся ран. Не всех, впрочем, посему Тор исправно орошал кровью снега вокруг, и вскоре лежал в довольно большой луже крови. Однако физиология бога не давала ему умереть от такого, что все же не могло не радовать. Хоть и радость была сомнительной. Когда некий прародитель вампиров Каин "вырвал" из него всю кровь, то Ас даже прожил еще с час, правда, в состоянии все того же боевого безумия. И зная, чем может закончиться это, Донар испытывал глубочайшее отвращение к самому себе, своей природе, вместе с огромными количествами эмоций навроде вины, стыда, ужаса от сотворённого, и прочая, и прочая, и прочая. И наконец Громовержец был вынужден признать - его тело не залечится само. И он, скорее всего, умрёт здесь. В своей крови, со своей виной и гнётом сотворенного. в бреду, и с утратой чувства реальности. Не совсем та смерть, которую себе представлял Тор. По крайней мере, он желал сохранить хоть рассудок, и умереть собой. Но как это сделать, когда грань уже стёрта? Бог не знал, за что ухватиться. Что еще может быть реальным, когда в его понимании уже все вокруг - лишь видения и иллюзия? И вот на грани сознания Тор вспомнил то, что всегда было правдой. Его семья. И Ас начал повторять их имена. Все до одного. Он повторил все имена Одина, Локи, Фригг, Гайи, Балдура... А потом - вновь. И вновь. И снова, с каждым разом слыша, как слабеет его голос. Ему наконец начало быть зябко, и вскоре бог начал ощущать подкрадывающийся холод. Вместе со смутным подозрением, что холод не от снега. Ведь перед смертью всегда холодно, если только ты не умираешь в пламени Суртура или яде Ёрмунгандра. Но что он мог поделать? Уже ничего. И он все продолжал повторять имена Одина потрескавшимися губами, которые уже плохо слушались Громовержца.
- Hétumk, Grímur, Gangleri.. Herjan, Hjálmberi ok Þekkur... Þriði, Þuður ok Uður, Helblindi, Hár ok Saður... Svipall, Sanngetall, Herteitur, Hnikar... Bileygur... Báleygur... Bölverkur, Fjölnir ok Grímnir, Glapsviður ok Fjölsviður, Síðskeggur Síðhöttur, Sigföður, Hnikuður, Alföður... Atríður, Farmatýr, Óski ok Ómi, Jafnhár, Biflindi ok Göndlir... Hárbarður, Sviður ok Sviðrir, Jálkur, Kjalar ok Viður, Þrór, Yggur, Þundur ok Vakur, Skilvingur ok Váfuður, Hroftatýr, Veratýr, Gautur ...Óðinn...
- Óðinn...
- Óð....
....

Поделиться32016-01-12 02:05:32

Автор: Sigyn
John Doe

Обезлюдевший и пустынный, Мидгард казался ей не сильно изменившимся за последнюю тысячу лет. Люди иначе одевались – меха и кожу заменил им странный, неприятный на ощупь материал, – дома и лодки свои строили по-другому, но Сигюн заглянула к одному из сопровождавших её рыбаков в голову и нашла там всё те же мысли: о тепле и уюте, женской ласке и о том, чтобы дом был богаче соседского. Асинья поморщилась, стряхивая магию с запачканных рук, и отправила мужчину лепить фигуру из снега, да такую, чтобы очертаниями напоминала женщину, а сама уселась на камень, скрестила ноги и закрыла глаза, прислушиваясь. Остров – в устах местных его название растягивалось и мерещилось большой кошкой, – отзывался на её зов белым с тёмными проблесками полотном, яркой, ещё не проросшей зеленью, тёмной синевой накатывающей волны. Взбудораженный в каждом звере и птице, перепуганный, он, словно живой, не мог унять этой паники, угнездившейся в самом центре – там, где пространство переливалось красным и чёрным, с редкими прожилками золотого. Хеймдалль видел многое, ведал многое, но сказать точно, где искать старшего сына Одина не мог даже верный страж Асгарда, и с этим асинье приходилось справляться самой. След тонкой нитью лёг ей в ладонь, и Сигюн потянула его, вместо веретена обматывая им собственные пальцы.
– Оставайтесь здесь, – бросила она рыбакам, раскрыв глаза и пристально посмотрев на смертных. Несколько раз моргнув, Сигюн поднялась с камня, отряхнулась и с вновь нахлынувшим любопытством изучила землю вокруг себя, накладывая пойманный след на нетронутый снег. Развернувшись, асинья приблизилась к рыбакам, осмотрела снежную женщину и довольно кивнула, тихо пробормотав себе под нос: – Хорошо, – и окончательно утратила интерес к ним. К утру вернутся в свои дома и забудут этот день на Свальбарде, а с ним – и светловолосую незнакомку.
Сигюн шла долго и быстро, огибая камни и невозмутимо держась своего следа, гадая, что ждёт её по ту сторону. Один, впервые за последние годы потеплевший к ней сердцем, норовил отправить в Мидгард и кого-то из воинов, но асинья воспротивилась – уж если и хотят они узнать о безумии Тора, то хватит и её одной. Ни к чему переводить на такое солдат. У неё леденела кровь, стоило только подумать, что достойнейший из сыновей Одина голыми руками и без особых раздумий может разорвать её на две неровные части, но Сигюн с привычным упорством отгоняла от себя эти мысли. Волновало асинью иное, и она нетерпеливо прокручивала обручальное кольцо на тонком пальце да закусывала губы, пробираясь вглубь острова да высматривая следы крови. Чем ближе она подходила, тем горячее была земля; один раз асинья остановилась, наклонилась и голой рукой коснулась её там, где сошёл снег, – по ладони растеклось живое тепло, согрело каждую кость, обожгло.
Она быстрее увидела его, чем почувствовала. Распростёртый на снегу, Тор более всего напоминал загнанного на охоте зверя – кровь его перемешивалась с землёй, а края открытых ран покрылись грубой заледеневшей коркой. Сигюн остановилась на самом краю – там, где чёрное перемешивалось с белым, – присмотрелась. Раненный, но не добитый зверь порой может укусить больнее здорового. Медленно, обходя его по кругу, асинья двинулась вперёд, опустилась возле светловолосого мужчины на колени, протянула руку и кончиками пальцев коснулась одной из ран, размазывая кровавый след. Всё это она проделывала с опаской, но дурного не последовало – он дёрнулся и отчаяннее зашептал что-то. Сигюн упёрлась рукой в крепкое плечо и надавила, переворачивая громовержца на спину, лицом к небу, осмотрела его прищуренным взглядом целителя. Никогда прежде ей не доводилось лечить Тора – её магия, мягкая, как лисий хвост, коснулась сына Одина и оплела прочной сетью, ухватывая края каждой раны и ускоряя свойственную асу регенерацию тканей.
– Вот уж нет, – прошептала асинья, подхватывая его голову и укладывая к себе на колени, – твой смертный час ещё не настал, сын Одина. Не смей закрывать глаза, – почти прорычала Сигюн и от досады разве что кулаком по земле не ударила. Он прошептал что-то в своём бреду, и асинья низко склонилась к лицу Тора. Услышанное взяло её железной хваткой за позвоночник и хорошенько встряхнуло: с губ громовержца сорвалось имя, то единственное, что ещё тревожило её. Локи. Сигюн провела по щеке аса, размывая кровь снегом, и отчётливо, как приказ, произнесла: – Тор, открой глаза. Сейчас же.

Отредактировано Sigyn (2016-01-12 02:19:50)

Поделиться42016-01-12 19:21:36

Автор: Thor
John Doe

Он продолжал бредить, и не мог вырваться из этого круга, что уничтожал владельца. Он уже почти что ощущал ледяные пальцы Хель на своей шее, на своих плечах, руках, торсе... Они манили его, звали обещая не покой, но забвение. Именно этого жаждал Громовержец - забвения. Он уже не желал ни славной смерти, ни эпичной кончины в битве с Ёрмунгандром, что была ему предначертана, он желал лишь, дабы все это кончилось. И касание Хель обещало ему это. Не расплывчатыми надеждами, не ложными обещаниями, а ПРАВДОЙ. Правдой, что леденящими пальцами уже впивалась в сердце сына Одина.
Но среди этих видений Ас вдруг услышал чей-то далёкий голос, хотя его обладательница была прямо возле него. С трудом приподняв руку и еле приоткрыв глаза, Донар попытался было коснуться ее, дабы увериться, что она - не очередное видение:
- Brünnhilde? Hvers vegna komstu mér? Ég er ekki verðugur Valhalla ... .. Leyfðu mér að deyja, ég skilið að ... ég er ekki verður þess að birtast í Höllinni Wotan...*
Однако когда Ас присмотрелся, то увидел, что на деве пред ним нет брони, ее волосы не так завязаны, и на Валькирию она не похожа. Зато была очень похожа на другую женщину, что крайне схожим образом бередила рассудок сына Одина. Правда, другого сына.
- Си... Сигюн?...
От удивления глаза Тора прояснились, и также, что немаловажно, от магии Асиньи. Хотя, то был лишь глоток воздуха под водой - все раны Тора залечить было занятием, крайне непростым. Из дыры от топора Энджелы в груди все еще струилась горячая алая кровь, так предательски выливаемая почти разрубленным надвое сердцем, шрам через все лицо, едва не лишивший Одинсона глаза, мог остаться бы на всю жизнь, если бы не физиология бога, многочисленные раны от мечей, копий и стрел Ангелов, торчащие обломки метательных орудий жителей Десятого Мира из жизненно важных органов, перебитые кости... Громовержец почти никогда не был в таком состоянии. Точнее, фактически никогда. Так как большинство из этих ран он позволил себе нанести, будучи Богом Крови. Тогда они давали ему силу, мощь и ярость, но сейчас - они убивали его. Ас дернулся, вновь ощущая тепло, а вместе с ним - новый прилив боли, раздавшейся по всему телу. Кажется. умереть ему не дадут. По крайней мере, не сразу.
- Сигюн, верная жена и добрая целительница.. - лицо бога озарилось едва заметной улыбкой, также причинявшую боль богу, но он будто бы и не заметил ее. Несмотря на все пререкания, что были у них в прошлом - а было немало, в общем-то - Донар никогда не испытывал дурных или плохих чувств к Богине Верности. И учитывая колоссальную разницу в возрасте, понимал - иначе быть и не могло, ведь он слишком стар, дабы ее выслушать из-за своей гордыни прожитых эпох, а она слишком молода, дабы отодвинуть любовь и преданность к мужу, каким бы он ни был, на задний план и захотеть посмотреть на распри братьев со стороны беспристрастия. К тому же, понять до конца суть их с братом отношений мог разве что Один, но тот, как обычно, молчал. Можно сказать, он в некотором роде воспринимал ее как младшую сестрёнку в какой-то степени дальнего родства (ведь многие Асы, так или иначе, были в какой-то степени родственниками), но зачастую даже сам себе в оном не признавался. ДА и вряд ли бы Сигюн одобрила такое поведение, ибо весь Асгард, за исключением Лофта, Одина, Ёрд и Фригг, видели в Донаре лишь силу, и больше ничего. Собственно, больше от него им и не было ничего нужно. И Громовержец давно смирился с таким положением дел. НО тогда - почему она пришла за ним? Почему не Один? Почему не Брунн, на худой конец (ибо ее сейчас, как предводительницу Валькириора, Ас меньше всего желал видеть)? Почему не сама Хель, так жаждавшая заполучить душу Громовержца? Почему Сигюн, эта богиня, так зря недооцениваемая большинством из племени Асов, столь надменных и горделивых благодаря своей мощи и славе, что не ценят то, что собой являла эта богиня - верность. преданность и любовь?
Наконец поняв, что девушка пытается его исцелить, Тор еле заметно покачал головой, и попытался отстранить Асинью от себя, но сил ему явно не хватало.
- Нет... Сие - и вовсе бесполезно, Верности Богиня... Сомневаюсь, что любое целительство поможет тут... не трать силы свои понапрасну, и дай мне умереть... Тем более, после всего. что я совершил...
Однако вряд ли его слова были услышаны. И тут Тор не выдержал.
- Кровь Ода, Сигюн... Я столько раз делал все, ВСЕ для Асгарда, для всех Девяти Миров, и не просил... ни... ничего взамен!.. Столько раз я соглашался выступать вашим убийцей, правосудия орудием, когда вы... нарушали клятвы, предавали договоры, лгали да обманывали... И сейчас прошу я - дай мне умереть. Дай мне умереть, Сигюн!... ведь нельзя спасти того, кто самой жизни не желает!... УХОДИ ДОМОЙ!
Последние слова Донар выкрикнул, приподнявшись на локтях, и сам гром в небе вторил его словам, равно, как и блеск молний в его глазах. Ас вновь ощущал, как ярость, порождаемая бессилием, чувством вины и злобой, направленной на самого себя, начинает захватывать его. И он боялся того, что может быть дальше. А если он вновь станет... тем, чем был в Хевене? Пусть порой у него и возникали желания убить кого-то из Асов али Ванов, пусть это были даже гневные порывы, которые он никогда бы в жизнь не воплотил, но по отношению к Сигюн Ас даже в гневе никогда не испытывал подобного. Как можно желать смерти или что-то плохое этому лучу света среди хаоса бури, крови и войн Асов? Таких богов было так мало в Асгарде. Как жаль, что их было так мало. Как жаль, что он сам никогда бы не стал таким.
- Что мне сделать, дабы ты ушла, Верности богиня? Что мне сделать, дабы волю мою последнюю исполнила ты, о Сигюн?...

* - Бруннхильда? Зачем за мной пришла ты? Я ведь не достоин Вальхаллы... Дай мне умереть, как того я заслужил... не достоин я предстать в чертоге Вотана...

Поделиться52016-01-21 00:23:32

Автор: Sigyn
John Doe

Мысли асиньи вовсю расходились с её действиями: Сигюн кончиками пальцев касалась рваной кожи Тора и раскрытых ран, с сомнением хмурилась, надавливая в иных местах и проверяя целостность костей, и вместе с тем – разум её туманило то, как легко могла она отнять жизнь громовержца, остановить его сердце, сильно бьющееся даже сейчас, выталкивающее из себя горячую кровь. Тот, кого винила она во многом, лежал сейчас перед ней, весь принадлежал ей – асинья могла погрузить свою аккуратную ладонь ему в развороченную рану на груди, дотянуться до бьющегося там источника жизни, сжать со всей своей силой, растереть в кровавую кашу и ошметки. Но вместо того она нащупала древко стрелы, застрявшей в его плече, и без малейшего усилия вытащила вместе с наконечником, магией запечатывая рану. Золотистое сияние её чар окутывало старшего сына Одина, расходилось неровными отблесками по грязному, перемешанному с алым и чёрным, снегу. Сигюн могла забрать его жизнь вместо платы за всё – но своим колдовством она заставляла Тора дышать, хоть и хрипло, неровно, то и дело сбиваясь. Там, в Асгарде, боги совещались и с сомнением смотрели на тонкокостную асинью – выдержит ли испытание, не испугается ли, – забывая о битвах прошлого, после которых Сигюн исцеляла павших воинов, почти вырывая их из рук яростной Брунгильды и её сестёр.
– Я принимаю это, как вызов, – мрачно усмехнулась Сигюн, и её бледный лоб прорезала морщина. Сложив ладони на напряженной груди Тора, асинья полуприкрыла глаза и лишний раз озлилась – он совершенно не желал ей помогать. Тор, великий и могучий, собирался умереть здесь, в Мидгарде, на забытом всеми богами и смертными куске земли. Асинья сводила вместе края раны, и руки её самую малость дрожали – всю себя она вкладывала в это колдовство. – Послушай, сын Одина, – шептала женщина, надеясь, что в своём бреду из откровений ас её слышит, – послушай, – она склонилась низко, губами почти касаясь его порезанной щеки. Кисть заплетённой косы упала ему на лицо, защекотала, и асинья резким движением головы откинула ту за плечо. – Твой отец ждёт твоего возвращения – не как наш правитель, но как тот, чьё сердце рвёт тревога за старшего из его сыновей, – слова её, жадные, тёплые, мягким дыханием оседали на его коже. Сигюн вспомнила единственный глаз Одина и то немногое, что прочитала по взгляду его – волнение. Правитель Асгарда давно уже не был молод, и никто не питал иллюзий относительно этого – ей рассказывали про долгий сон, вызвавший смуту в золотом городе и приведший к узурпации власти. Ей рассказывали многое, стоило только вернуться, но Сигюн предпочла бы увидеть всё своими глазами.
Она отвела руки, раскатала между пальцами ком снега, избавляясь от крови аса, подняла голову к небу – сотрясший его громовой раскат скрыл звёзды, начавшие проступать серебристыми бледными искрами. Интересно, куда ударила молния? В былые временами люди сочли бы это дурным знамением – и были бы правы, – но теперь-то они стали умнее, кажется, и уже не тащили жертвы с каждой грозой. Сигюн только глаза закатила да устало выдохнула: все эти фокусы громовержца её не особо впечатляли ещё со времён Мидгарда, теперь же она и вовсе не дрогнула, лишь подумала, что стоило его погрузить в сон, покуда была возможность. Исцелять спящего гораздо приятнее – он не ворочается, не противится, не кричит громогласно и не творит безудержного колдовства. Асинья надавила Тору на плечи, призывая успокоиться и показывая этим простым жестом, что она ничуть не менее упряма, чем он.
– И Фригга, – пробормотала женщина, – разве её ты можешь оставить сейчас? – Сигюн отыскала чистого снега, забрала ладонями, растёрла грудную клетку аса. Оглядевшись, лишь недовольно головой покачала: странное смешение времён – зимы и весны, – предшествующее ему падение и гром без грозы – всё это не могло не привлечь смертных, и асам не следовало долго задерживаться на острове. – Сейчас, – неторопливо говорила Сигюн, занимаясь ранами Тора, – когда и Локи нет? – она заглянула ему в обескровленное лицо, поджала губы, как всегда делала, стоило имени супруга сорваться с её губ. Светловолосый ас звал её богиней верности – и этом виделась женщине правда, но правда иная, далёкая от понимания Тора или кого ещё. – Хочешь, чтобы я ушла, Тор Одинсон? – голос её вновь скатился до жадного шепота, и бледное, с острыми скулами лицо прорезала улыбка. – И рассказала скальдам, что великий герой умер, истекая кровью, словно забитое на охоте животное? Это достойно легенд, – она фыркнула, подаваясь назад и втягивая ртом морозный воздух. – И это, разумеется, привлечёт всех старых и новых врагов Асгарда – ты помнишь их, Тор? Ты думаешь, что они долго будут думать? Такой судьбы ты хочешь для Асгарда – быть разрушенным, потому что тебе захотелось умереть? – она в возмущении слишком резко вправила ему кость, успокаивая ту магией. – Такой судьбы ты хочешь для своей семьи, Тор? – асинья отпрянула от него, и лицо её исказилось в изумлении. Отголоски её колдовства медленно гасли над стылой землёй, где-то вдалеке, глухо и праведно, завыл одинокий волк, и ещё дальше – там, куда не дотягивалась уже асинья, – ему вторили его собратья.

Поделиться62016-01-24 14:19:53

Автор: Thor
John Doe

Слова Сигюн все же утихомирили погоду... точнее, ее повелителя. Донар слушал ее, прикрыв глаза и будто бы на некоторое время даже позабыв о боли. Конечно же, в ее словах был смысл, была верность и логика. В конце концов, она слыла одной из лучших учениц Фригг. Но глаза ее говорили другое.
И посему, когда Тор почувствовал, что его исцелили достаточно для... достаточно на первое время, скажем так, он в одно мгновение сел, отдёрнув руку Асиньи, и оттолкнул ее. Не сильно, впрочем - сломать что-то Ас ей не хотел. Но достаточно, дабы она больше не могла его коснуться.
- Да, слова твои мудры, Верности Богиня. И смысл в оных есть. Равно, как и слышу отчасти я матери своей глас. Той, что меня взрастила. Но не честна ни сердцем ты, ни помыслами.
Нахмурившись, Тор едва уловимым движением сцепил зубы, чтобы не показывать, насколько ему все еще было больно. Она взывала к нему, как к Защитнику Асгарда? Ну что же. Он ответит ей, как подобает. Ибо Защитник Асгарда должен быть неуязвимым, нерушимым, неубиваемым. Вечным, словно сам Асгард. Слегка шатаясь, Донар даже сумел встать на одно колено, небрежно так на первый взгляд опираясь на свой топор. И его глаза полыхнули крайне недобрым огнем. Он молчал тысячелетиями. Быть может, наконец-то настало время высказаться.
- Молвишь ты, что скальдам другую сагу сложить стоит. Молвишь также о врагах Асгарда ты, Сигюн. Молвишь ты о семье моей, и о том, что некому их будет защищать, ибо без сыновей они остались. Опустим факт тот, что забыла ты о Балдуре, Хёрмоде да Тюре с Видаром, пускай. Ты права, Верности Богиня - последние слова Тор произнес как-то иначе, чем обращался к девушке раньше. Они не были полны издевки, скорее... осуждения? Упрёка? Однако поразмыслить собеседнице Ас не дал,. Его лицо внезапно приобрело гримасу ярости, отдалённо - лишь отдалёно, однако этого было достаточно. Вместе с животным рыком, в который неумолимо превращался голос Громовержца. - Тогда отчего считаешь ты меня законченным глупцом?!
И в тот же миг, как последнее слово слетело с уст Сына Одина, он ударил окровавленным кулаком по земле, с гулом создав немалую трещину, остановившуюся лишь немногим дальше ступни богини. Казалось бы, намёк должен был быть понятен. Но на случай, если нет...
- Ты молвишь, будто я и впрямь столь глуп, что не ведаю, за кого меня ты принимаешь. Ты, столь юная богиня, что даже войну Ванов с Асами-то не застала, считаешь, что имеешь право меня судить да осуждать, притом - в своем порыве считая оное правильным и благородным?! Подумай же еще раз, юная девица!
Встав на ноги, Ас почувствовал. как боль уходит. Однако на место ей приходила ярость безумия. Ярость, от которой недавно захлебнулся собственной кровью Десятый Мир. Конечно, доводить себя до трансформации он не станет. Однако донести свою мысль он все же должен. И Тор, начиная источать молнии из глаз, принялся шаг за шагом сокращать расстояние между ним и Асиньей, казавшейся крошечной на его фоне. Да, но все еще был израненным. Все еще был слаб. Однако это не значило, что он был слабым и беспомощным.
- Думаешь, не ведаю я, кем меня большинство богов считает?! Тупой, но чрезмерно сильный первенец Всеотца, что недостоин трона Вотана, и горазд лишь убивать, девок лапать да выпивку галлонами хлестать - ничего не упустил я, нет?! Думаешь, не ведаю я, что молвят обо мне за спиной моею, а?! Но что случается, когда Асгард в опасности?! Все бегут с кличем "Тор Одинсон, ты нужен нам, помоги! Спаси!" И я, конечно же, исполняю просьбу ихнюю, как ни в чем не бывало, будто бы не ведаю о помыслах же ихних! Лишь горстка малая из тех, кто живет в Граде Асов, имеют храбрость молвить мне в лицо свои-то помыслы, основанные лишь на мнении поверхностном, и вижу я - ТЫ НЕ ОДНА ИЗ НИХ!
Гром, вторивший рыку Аса, уже начинал принимать сверхъестественные размахи. Но бог будто бы и не замечал оного. Еще немного - и он окажется прямо возле Асиньи.
- Молвишь о лечении, когда желаешь моей смерти за все мои "грехи", что я совершил! Исцеляешь мои раны, пока сама, небось, мечтаешь лишь воткнуть мне топор мой в шею, голову тем самым снеся напрочь, нор боишься гнева Всеотца - совем НЕ как твой муж, ибо он бы сие сделал! И все из-за брата моего, "которого с нами уж нет" - последние слова Вингнир произнес с явной издевкой. В конце концов, если его постоянно считали тупым... разве он не имел права иногда так думать и о других? - Не приходило в голову тебе ли, что Лофт все оное заслужил, а?! Али то, что коль и вправду желал бы я его убить - он был бы мертв давно?! Мы оба, я и Локи, заслужили то все, что друг с другом творили, но никто - НИКТО! - не смел так яро осуждать нас за наши деянья! Никто, кроме ТЕБЯ!
Подойдя к Сигюн вплотную, ас уже едва заметно дрожал от переполняющей его ярости. Он еле сдерживался, дабы не впасть в безумие. Однако сейчас было не время. Ну... пока что не время. И лучше бы, если оно не наступало.
- Да... ты и вправду ровня мужу своему, Верности Богиня. Коль он тебя превосходит в магии и познаньях многих, то ты его превзошла в другом. Ибо брат мой НИКОГДА лицемером не был... в отличии же от тебя, Сигюн! Ибо лишь сие сейчас я вижу пред собой! Дева, что горазда осуждать лишь, и не желающая заглянуть в саму суть вещей, которые так ревностно охраняет, неспособна проявить храбрости достаточно, дабы высказать мнение свое, отстаиваемое веками! - Замахнувшись секирой, Тор еле подавил примитивный порыв ярости, преобразовав его в нечто другое. И Ярнбьёрн с еле уловимым глазу даже богини свистом воткнулся в землю в дюйме от ее тела, брошенный разъяренным Тором. - Вот тебе перо! Так напиши же правду, которую испытываешь, на холсте, что пред тобой стоит! Ведь ты сего желаешь, дабы отомстить мне за все мои деянья, ведь я - столь надменный, горделивый, заносчивый Сын Одина! - раскинув руки в сторон, Громовержец отошел на пару шагов, принимая открытую и беззащитную позу. Которая, впрочем, не была уловкой. Давай же, Верности Богиня. Сделай то, что так желала сделать долгие годы.
- Знаешь, что еще я вижу пред собой сейчас? - рык Донара поутих, но все равно был крайне отчетливо слышен даже сквозь раскаты грома. - Сейчас куда более отчётливо я вижу, что не Локи - Лжец Асгарда. Ибо брат мой никогда не врал мне. И не станет врать. - Наклонив голову, и едва сдерживаясь, дабы не обнажить клыки в зверином оскале, бог-берсеркер сжал кулаки. призывая Сигюн к ответу. - Давай же, о Сигюн. Сделай то, что так жаждешь во имя того, что так яро ты считаешь правым. Вотан еще всех нас и так переживёт, братья мои смогут и без меня Асгард защитить... А брат мой, когда тебя найдет, лишь возрадуется деянью твоему. Ведь он вряд ли когда-то хоть малость самую любил меня так же, как я его. Давай, Сигюн! Прояви же Верность намереньям мужа своего! Авось он так быстрей тебя найдет!

Поделиться72016-02-14 01:21:43

Автор: Sigyn
John Doe

Прерванное колдовство схлопнулось и неприятно ударило асинью по рукам, зудом отозвалось в кончиках пальцев, пробралось до костей. Сигюн, оступившись, шагнув назад и чуть не упав, с обидой посмотрела на родича. Золотая нить, соединявшая их, ещё догорала. Сигюн предупреждающе вскинула тонкокостную, кажущуюся со стороны слабой ладонь, призывая сына Одина к молчанию.
– Тор, перед всем, что скажешь дальше, одумайся, – голос её звенел, но слова ушли в пустоту. Он не услышал, а если и так, то не прислушался. Обвинения, правые лишь отчасти, пребольно ранили гордость асгардской чародейки. Она очертила круг вокруг них, избрав границей мешанину из снега и проснувшейся не вовремя земли, и с тоской подумала, что если сейчас Тор убьёт её здесь, то никто не сможет ему помешать. Ни Один, ни Фригга, ни Локи, где бы его не носило. Сигюн поднесла руки к груди, словно бы защищаясь, сжала ладони, пальцами ощупывая тонкий ободок кольца под рубашкой. Она могла бы воззвать к Хеймдаллю: мудрому стражу Биврёста достанет сил, чтобы вернуть женщину в золотой дворец, но тогда все её планы обратятся в пепел, в стеклянную пыль. Отступая назад, вышагивая по магическому кругу почти танцевальными движениями – но из Тора плохой был партнёр, – асинья уверенно гнала от себя страх и ловила каждое слово громовержца.
Тор обвинял, и обвинял плохо, призвав себе в советники ярость – не на неё, решила Сигюн, но на кого-то иного, кого-то, оставшегося у него за спиной. Хуже было то, что за этой яростью тянулся кровавый след, способный в любой момент лишить сына Одина рассудка. Нет, ей не должно быть страшно. Каждое её слово громовержец выкручивал на свой особый лад, искажал и преподносил с высоты своего роста и положения. Сигюн сильнее сжала кольцо, и на бледной коже остались алые вмятинки. Она могла бы своей магией дотянуться до аса, попытаться утихомирить, но твёрдо знала: то, что остановит медведя, разобьётся о Тора, не достигнув цели, и только больше разозлит его. Настолько рисковать она не могла. Сигюн выпрямилась, гордо вскинула острый подбородок, со всем достоинством встречая каждое слово родича. Она не могла использовать против него магию или физическую силу, но оставшееся ей оружие было велико и опасно в своей мощи. Всем телом вздрогнув, асинья всё-таки не устояла на ногах, и ладонями припала к горячей земле, с неподдельным ужасом уставившись на Ярнбьёрн – что стоило Тору рассечь ей Сигюн надвое? Она часто видела, как ас упражнялся с секирой, довелось ей лицезреть его и в схватке, вооружённого Ярнбьёрн, и не было никого, способного противостоять старшему сыну Всеотца.
Её дыхание застыло серебристой дымкой. Асинья выпрямилась, отряхнула ладони и штаны от налипшей земли, неприязненно поджала губы. В глазах её задрожали злые слёзы. Встретив яростный взгляд Тора, Сигюн храбро шагнула вперёд. Она запомнила каждое его слово, и теперь чувствовала себя так, словно мужчина самолично вложил ей в руки связку копий, всегда попадающих в цель.
– Ты оскорбил меня, сын Одина, – дрожащим от обиды голосом произнесла асинья, и вторящий ей ветер пребольно хлестнул Тора по лицу. – Дважды, если не больше, – Сигюн напряглась всем телом, как перед прыжком или рывком вперёд. Он считал её юной – для него она и была юной, – но за всю её жизнь империи неоднократно вырастали из пепла и пеплом же становились. – Я почти что сестра тебе, Тор, вдова твоего брата. Или ты не любил Локи? – она наклонила своё острое лицо, вопросительно вздёрнула светлую бровь. – Всё, что ты можешь, – обвинять женщину, пришедшую помочь тебе.
Пальцы асиньи сомкнулись на рукояти секиры. Сигюн ничего не стоило выдернуть ту из земли, нанести удар – что с ней будет после, уже не столь важно, – но она так и замерла, словно Ярнбьёрн была её последней опорой, единственным, что отделяло женщину от клеветнических слов Тора. Ей мерещилось, что кольцо под одеждой горит, раскаляется, плавится вместе с её кожей и спрятанным глубоко сердцем.
– Ты явно хорошо приложился головой при ударе, Тор, – почти с отчаянием произнесла Сигюн. – Мой супруг мёртв, и ты лучше других знаешь это, – ложь, невесомая и лёгкая, легко соскользнула с её губ. С неба одиноко упало несколько снежинок, и одна из них осела асинье на ресницы. Сигюн смахнула её вместе со слезами – ведь вдовы плачут, когда говорят о тех, кого потеряли. Она вздрогнула, будто вдруг испытав холод. – И с этим знанием ты клеймишь меня лгуньей и обвиняешь в том, что мне и в голову никогда не приходило, – бледное лицо асиньи преисполнилось печали, и Сигюн отвернулась, посмотрев за край огороженного магией круга. – Знаешь, Тор, если бы Локи был здесь, он бы вступился за меня, – как-то просто, немного по-детски заявила асинья. Ветер, растрепавший её светлые волосы, магическим образом угомонился, низко прошёл над землёй, сбил шапку с одного из оставленных у берега рыбаков – и направился дальше, кружить по миру и нести с собой слёзы Сигюн.

Поделиться82016-02-17 00:07:03

Автор: Thor
John Doe

Её тирада была полна горя, скорби, боли и обиды. Но так ли уж были праведны ее осуждения? Все-таки, Донар был куда старше Сигюн. И что бы о нем не говорили, и как бы он сам себя не преподносил, правда оставалась другой: он НЕ БЫЛ таким тупым, каким его считали та же жена его брата, его соратники-Мстители, даже Сатана. Увы, лишь Локк, и его родители знали правду. Но сейчас не было никого, кто мог бы оное рассказать. Ибо Вингнир не собирался объяснять девушке все это.
- Допустим, я палку перегнул слегка - насмешливым рыком ответил ей Громовержец на ее тираду. И после протянул руку, призвав секиру в свою ладонь, внезапным рывком покинувшую руки богини. - Но так ли уж неправ я? Али смелости признать недостаёт?
С размаха вонзив Янбьёрн подальше в замёрзлую землю, Донар подошел к Сигюн, и опустившись перед ней на одно колено, взял ее за шиворот платья, и поднял на ноги. Поднял, впрочем, без следа ярости, насилия и одержимости. Пусть они все еще и были в Одинсоне, но было видно - пока что он является хозяином своей ярости. Пока что.
- Что же, поспешу тебя разочаровать я. Ты, Сигюн, жена Локи Одинсона,... - отпустив девушку, Тор отошел на несколько шагов, развел руки в стороны в картинно прискорбном жесте - НЕ ВДОВА. Ты - всего лишь брошенная женщина, которая сейчас НЕ НУЖНА своему мужу. Обидно, да? Хотя, чего ты еще ожидала - что с тобою, юною-то девой, по сравненью с нами - мной да моим братом - будет относиться он, как с равной? ДАЖЕ Я НЕ ВЕДАЛ, ЧТО ОН ЖИВ, СИГЮН! - проревев последние слова, Тор невольно призвал оглушительные раскаты грома, и сноп молний, часть из которых ударила в его тело, попутно затягивая многие из его ранений. Природа всегда будет лечить и заботиться о своём сыне, и своём повелителе. - Молвишь ты, что оскорбил тебя я, да?... Ну что же - ответь на сие оскорбленье. Ответь, как подобает воину, и клянусь - препятствовать не стану я. И хольмганг сей свершится крайне быстро. Но коли ты не станешь... тогда незачем о гордости своей уязвлённой заявлять. Ибо лицемерия и так уже хватает.
Все так же стоя в нескольких шагах от Богини Верности, Громовержец ожидал ее решения. Но никаких действий не было. И, видимо, стоило ее слегка подтолкнуть.
- Неужто ты считаешь, что я лгу тебе, а? Да? Серьезно?! Я, Донар, повелитель Грома, Молний, Войны и Ярости Небес, способен ЛГАТЬ?!! О нет, Сигюн - сие есть правда, брат мой ЖИВ. Ибо только он мог бы меня остановить в моем естестве Бога Крови. И даже не Вотан, и не Фригга. Лишь ... лишь мой брат. И коль к тебе он не явился, так подумай - может быть, любовь прошла? Завяли цветы Льёссальвхейма, которые после козлы мои сожрали? Или сие - очередной из его трюков, которые повергают Девять Миров в уныние, скорбь, ненависть и горе, приправляя изрядой долей шока и удивленья, а? Считаешь ты, что ведаешь все о моем брате, да, Сигюн?... - и тут лицо Громовержца на миг - лишь на миг! - приняло облик Бога Крови. Беспощадного, кровожадного существа, которому неведомы понятия жалости, сострадания, любви, печали и скорби. Ему ведома лишь кровь. И все же, того, что могла увидеть в глазах Вингнира Богиня Верности, было более чем достаточно. - Подумай дважды али больше, юная богиня. Ибо опыт твой легче блюда ярлов смертных в соотношеньи с тем, что пережил я со своим братом. Ибо сейчас Лодур - не здесь. И не суди о нем, как если бы сапоги его топтали снег в паре дюймов же отсюда.
Нависая скалой над Богиней Верности, Громовержец пытался привести себя в порядок, успокоить свои чувства и мысли... Но получалось из рук вон плохо. Как успокоить ярость первозданной стихии? Только лишь дать ей волю, дабы она перестала терзать своего носителя. Но Донар, судя по всему, сумел наплевать и обойти даже это правило. Не полностью, конечно - много чего было сказано, и много чего было уже не вернуть. Но ему было плевать. Пусть хоть одна Асинья, хоть один Ас узнает, что на самом деле чувствует Громовержец, которому их лицемерие уже века стоит поперёк горла. И как ни странно, выговорившись, Вингнир начал успокаиваться.
- Иди, Сигюн. Следуй зову сердца своего ты. - Тор уже отдышался, и убивать или как либо еще калечить собеседницу не был намерен. - Ищи мужа своего, и пытайся восстановить ты то, что было давно разрушено. Все-таки, каким бы негодяем, ублюдком да тварью меня ты бы не считала, я... я всегда желал вам счастья. Искренне желал ведь. Попробуй отыскать тот путь ты вновь. Вновь найти путь к счастью вашему, что было в веках седых утеряно. А меня оставь ты в моем мраке, боли, гневе и одиночестве же полном. И Асгарду скажи, что не нашла ты Сына Одина. Али молви ты, что он куда-то делся - в сие поверят все, ведая характер мой. И коли тебе нужна помощь - Тор, сын Одина, брат своих братьев да сестры, тебе ее предоставит. Но после - ты уйдёшь, и более меня не потревожишь.
С последними словами северное сияние в небе приняло голубоватый, неестественный оттенок. И после в землю неподалёку от них ударила молния. И небесный огонь продолжал низвергнуться в землю, по велению своего хозяина.
- И тебе стоит лишь подумать о нем, о Сигюн. Только же о нем, и ни о ком боле. Вспомни мужа своего. Вспомни ваши радости да горести, верность да измену, жизнь и лишенье оной.. вспомни все. И без страха шагай ты в молнию, о Верности Богиня. Твое сердце, воспоминания и чувства, что до сих пор в тебе таятся, приведут тебя к нему. Где бы ни был он. Но не удивляйся, коль найдёшь ты не того, кого искала.
Подойдя к девушке, Донар наклонился, и на прощание поцеловал ее в лоб. Это было своего рода ... напутствие младшей сводной сестре. Сестре, которая так же ненавидела Одинсона, как и его кровная, как недавно выяснилось. Что же, жизнь не может быть идеальной. И возможно, только сейчас Громовержец начал осознавать всю суть значения этих слов. Поразительно, как быстро смогло измениться его самочувствие и эмоции. Но на то он и был богом бурь, дабы быть таким непостоянным... и таким нерушимым в своей сути. Она также была ему роднёй. Но и ее он оттолкнул. Кто следующий на очереди? Впрочем, так ли важно оное? Ведь Ас собирался оттолкнуть от себя всех. Он попросту НЕ МОГ видеть в их глазах себя, который... оступился. Который их подвёл. Который слабость перед ними проявил. Которому не хватило его знаний да и силы, чтобы решить конфликт, чтобы защитить их.

Страница: 1

Marvel: Legends of America

Меню навигации

Пользовательские ссылки

Объявление

Информация о пользователе