Каменный мир, вспыхивающий идеальной строгостью бриллиантов и гранитных плит; мир, в котором растут малахитовые травы и серебряные деревья, на которых тонко поют идеальные по форме тончайшие листы, и сквозь них просвечивает местное солнце; мир кристаллов, механизмов и инженеров, лучших по всех Девяти мирах. Госпожа Фортуна, и без того не слишком-то любившая мисс Хеллстром, сегодня, видимо, окончательно решила, что ей всё это надоело, а потому развернулась к двум путешественникам между мирами той филейной частью, на которой можно было продемонстрировать задние карманы джинсов.
Из всего того, что суккуб знала про Локи - а знала она многое, потому что ётун был той ещё занозой в заднице всего Асгарда, и говорили о нём регулярно, прибавляя к светлому имени Лофта разнообразные непечатные определения, - выходило, что в Свартальфахейме им вообще лучше было надолго не задерживаться, потому что цверги любили бога обмана очень горячо и очень нежно. Настолько, что при малейшем шансе с удовольствием открутили ему голову и торжественно украсили бы ей какую-нибудь подвернувшуюся пику. При учёте же того, в каком состоянии сейчас находились что сама Сатана, что её спутник, а так же учитывая висевшую на руках ётуна тушку рыжеволосой военачальницы неопределимого на данный момент статуса, бежать лучше было бы как можно быстрее и как можно дальше. Вздохнув, дьяволица с тоской посмотрела сначала на Энджелу, затем - на трикстера, и пришла к неутешительному выводу, что торжественное возвращение домой в очередной раз откладывается на неопределённый срок.
- Давай сюда, - покорно согласилась она наконец, принимая на руки дочь Одина и без всякого пиетета забрасывая её себе на плечо.
Той, в общем-то, сейчас вообще было всё равно.

Демон вновь вздохнула. Можно подумать, у них теперь был выбор.
Нет, на самом деле, конечно, выбор был всегда, но конкретно в сегодняшнем случае это был выбор между возвращением обратно в тускло осыпающийся пеплом и кровавым туманом умирающий мир, не будучи при этом до конца уверенными, что их не размажет тонким слоем по агонизирующему порталу, либо же перспективой развернуться и искать что-нибудь более надёжное, при этом попытавшись как-нибудь не попасться на глаза местному населению. Обладающая особым женским чутьём на неприятности, которое было вдобавок основательно укреплено и развито жизнью в Преисподней, где для выживания требовалось быть отчаянным параноиком, шарахающимся от собственной тени, королева буквально чувствовала, как тучи над их головами всё сгущаются и решительно становятся темнее.
Переведя взгляд на Лофта, рыжая попыталась вызвать в сознании ощущение того, что всё это её не касается, поэтому она прямо сейчас сгружает свою ношу под ноги ётуну, решительно машет лапкой и убирается восвояси, поскольку цверги не слишком часто контактировали с демонами, а значит, и затеряться в мире суккубу в одиночку намного проще - но не смогла. Бог обмана не был так близок Хеллстром, как Тор, оставшийся за тысячи световых лет и два десятка реальностей, но когда-то - до его очередной смерти - у них были хорошие отношения, и подложить ему такую свинью дочь дьявола не могла. Несмотря на своеобразное воспитание и богатые душевные качества, у Таны были зачаточные представления о чести; к тому же тут можно было бы смело сказать, что вляпались в очередную порцию прекрасного они всё же вместе - значит, и выбираться надо было тоже вдвоём.
Вселенная не любит, когда её планы пытаются нарушить.
- Ну пойдём. Я могу попробовать нас вывести через изнанку миров, Выходец должен знать дорогу, - с некоторым сомнением произнесла девушка, ткнув носком высокого сапога ближайший к ней камень густо-кровавого цвета, который тут же вспыхнул изнутри сотнями крошечных бликов. - Но я не уверена, что мы сможем протащить с собой эту нашу недвижимость. Гулять вне реальности - не занятие для полу-мёртвых.

Да, "просто выбраться" им не грозило никак. Это было слишком скучно и лишило бы вселенную возможности весело потыкать палочкой в своих обитателей, что никак не укладывалось в её разудалые планы. Приняв от Локи кольцо и выслушав его краткое наставление по этому поводу, девушка сдержанно кивнула и, подхватив крылато-пернатую тушку, первым делом решительно свила над ней тень проклятия, вышвырнув очнувшуюся было Энджелу обратно в не-реальность. Толку от воительницы на данный момент всё равно никакого не было, а скандал Тану не интересовал в принципе - сейчас ей было не до внимательного утешения отдельных личностей. Может быть, в следующий раз.
Может быть.
Из золотого купола они выскользнули незамеченными. Альвы были явно крайне увлечены тем, чтобы отследить горячо любимого асгардийского гостя, и на случайных здесь женщин внимания не тратили. Выругавшись, дьяволица в сердцах бросила бессознательную свою ношу к ногам, устало дёрнула головой и, плотно зажмурившись, произнесла в пространство одно-единственное слово, понизив голос до еле слышного шёпота.
- Совершенно незачем так орать, - произнёс хрипловатый мужской тон, - я тебя отлично слышу, королева.
Наверное, это был единственный случай в истории, когда бледного коня (до самого жнеца дочь сатаны просто не дотянулась) едва не задушили в объятиях любви.

Утешив пожар своей ненависти к проклятому мирозданию, Тана выдохнула и коротко объяснила, что очень хочет отдать вот эту недвижимость в хорошие руки, потому что у неё тут совершенно внезапно образовались ещё очень важные проблемы. Всадник посмотрел на рыжую недоверчиво. В позе его явно читалось, что он смутно подозревает, будто бы крыша миледи в очередной раз распрощалась с креплениями, и на этот раз как-то совершенно не по расписанию. Только недавно ведь чинили.
- Я не могу. Смерть не вмешивается в дела живых.
Девушка вопросительно приподняла одну бровь, как бы спрашивая, давно ли это, но Четвёртый благополучно сделал вид, что не заметил. Или, быть может, даже действительно не заметил: мимику он и впрямь понимал не лучшим образом.
- Если настаиваешь, могу свернуть ей шею, и у тебя не останется выбора, - довольно устало заметила Хеллстром, садясь на удачно подвернувшийся валун и мрачно созерцая закованную в золотые доспехи военачальницу. - Она в любом случае сразу проявится в твоей области, так сказать, интересов.
Смерть задумался: подход Сатаны к вопросу сфер влияния не отличался вдумчивостью, зато был вполне эффективен, потому что в результате Энджела-Альдриф-чёрт её вообще знает, кто действительно моментально переходила в то состояние, когда белый рыцарь на пепельном коне - вполне ожидаемое зрелище.
- Её время ещё не пришло, - подытожил он наконец, - хорошо. Я вывезу её и оставлю...
- В любом живом мире, только подальше отсюда. И лучше, если это будет не Земля, - рыжая вздохнула, - потому что ещё одной сумасшедшей бабы, потерявшей последнюю связь с реальностью, эта несчастная планета не выдержит. Она, к сожалению, не резиновая.
Спешившись, Всадник обошёл княжну по кругу, задержался на мгновение у неё за спиной, словно примеряясь сделать едва уловимое движение запястьем, что с лёгкостью пресекало путь любой жизни, пусть бы принадлежала оно кому угодно, от богов до разумного океана у планетарной системы SOL-87A, головной боли всех ксенобиологов. Замершая, застывшая подобно каменному изваянию суккуб не шевелилась, обернувшись в один только слух, и в конце концов ледяная ладонь Смерти прошлась по тягучей меди её волос. После этого он лениво размял шею, вернулся к флегматично переминавшейся с ноги на ногу лошади, играючи закинул в седло асиню, переживающую за сегодня явно худшие события в своей увлекательной жизни, сам вскочил следом и легко тронул поводья. Чёрный внимательный глаз благородного животного, слишком умный, чтобы принадлежать обыкновенному скакуну, косил на королеву со сдержанным внимательным любопытством. Дочь дьявола виновато развела руками: ни яблок, ни сахара сегодня коню не перепало, что явно вызывало в нём некоторое недоумение.
- Справишься? - Спросил Азраил, пронзительно глянув на дьяволицу.
- Можно подумать, у меня есть какой-то выбор, - засмеялась Хеллстром, но смех тот, если к нему прислушаться, был совершенно невесёлым.
- Выбор есть всегда, королева, - оскал черепа, скрытый глубоким тёмным капюшоном, тускло блеснул в какой-то загадочной усмешке. - Просто он не всегда очевиден. Береги себя.
И Всадник лёгко ударил пятками в тугие бока, чтобы исчезнуть спустя мгновение, будто бы и не существовало его здесь вовсе. В прочем, кто рискнул бы утверждать, что это не так - смерть как процесс была настолько неотрывно связана с понятием жизни, что нельзя было вообще сказать, где она находится сейчас, ибо находится она сразу везде и всегда, вместе с тем не принадлежа времени вовсе. В этом и таилась таинственная разгадка тысяч обликов Смерти и миллиона её масок. Поведя узкими ладонями по лицу, Сатана глубоко вдохнула и на мгновение закрыла глаза, сильно надавив на веки кончиками пальцев, словно желая увидеть распустившиеся перед внутренним взглядом белые звёзды.
Теперь мысли её сводились к тонкому золотому обручу, так плотно севшему на безымянный палец.
Это была настолько безрассудная затея, что она действительно могла сработать.

Укрытая от лишних взглядов темнотой и холодом, княжна скользила вперёд по тонкой нити, протянувшейся сквозь реальности и вероятности между двумя кольцами, связавшими некогда двух богов узами, что не слабее кровных - обернувшись в огненную искру, в саму мысль о себе, в воспоминание о брошенном там, чудовищно далеко, теле, демоница искала другой конец. Белые стены Асгарда, золотые крыши и синева огромных морей: всё это мелькнуло мимо её мыслей, не оставшись в них, не заставив зацепиться. Дальше, дальше, ещё дальше, смотать клубок, который выведет из тёмного леса - туда, куда нужно.
Мир вокруг расцвёл красками, оседавшими на сознании, полохнул костром, что был подобен маяку.
Крошечная искорка вспыхнула, чтобы пламенем свечи предстать перед лицом Сигюн.
Оставлять тело целиком было крайне рискованно и неосмотрительно, потому что, конечно, почти никто здесь не знал о наследнице Люцифера, который и сам-то не особо часто захаживал в гости к тёмным альвам, но это не помешало бы особо подозрительным на всякий случай сначала обезглавить прекрасную незнакомку, а потом уже разбираться в происходящем.
Ну или не разбираться вовсе. По ситуации.
На свидание к асине Сатана отправила лишь собственный морок, который, как мотылёк, покорно летел на манящий свет, и иллюзия нашла себе отражение в поверхности большого зеркала.
- Сигюн, - голос рыжеволосой женщины с тёмными, непрозрачными глазами, залитыми тьмой, был глух и не имел никаких эмоций: их нельзя было пронести сквозь такое расстояние, - меня зовут Сатана, дочь Люцифера. Локи в Свартальфахейме, и последнее, о чём он попросил меня - найти... Тебя.
Лёгкое движение руки, чтобы стало видно кольцо на ладони. "Нет времени объяснять, я сейчас и сама ничего не понимаю."
Безумие, начавшееся в небе над Англией, набирало обороты.
Вспыхнув, чужое отражение в зеркале испарилось, рассыпавшись в тёмный туман.

В реальном мире, переливавшемся тусклыми бликами полированнх граней кристаллов, Сатана только сморгнула, позволяя сознанию вновь слиться воедино, и осталась сидеть неподвижной. Теперь ей оставалось только ждать.

Отредактировано Satana Hellstrom (2016-02-06 22:57:49)

Сколько времени прошло, Сатана не знала.
Сложив ноги по-турецки и спиной откинувшись на поросший мягким мхом камень, девушка, сидя на земле, смотрела в никуда, и в её широко распахнутых глазах, потемневших до сплошной черноты, отражались белые искорки далёких звезд. Дочь дьявола ждала: совершенно по-кошачьи, вовсе не задумываясь об утекающих минутах, она могла сидеть неподвижно, притворяясь изящной мраморной статуей неестественной, нечеловеческой красоты, хоть целую вечность, и, быть может, даже не одну. Это было первое, чему свою наследницу научил дьявол: надо быть терпеливой тогда, когда это может пойти на пользу. Бывший архангел, в отличие от своих младших братьев, менее склонных к великим подвигам во имя прекрасного, не мог похвастаться отменным спокойствием, но он был невероятно умён - и, в отличие от дочери, использовал мозги по назначению.
К советам Люцифера рыжеволосая Венера прислушивалась всегда. Он был для девушки куда большим, чем бог или центр мира; он и был миром.

Смутные размышления, мыслеобразами танцующие, беспокойно кружащие в голове и оседающие где-то на краю сознания, прервала лёгкая золотистая вспышка; дьяволица мгновенно изменила позу, подбираясь для прыжка, как огромный зверь. Густые локоны, собранные в тугую косу, вспыхнули пламенем, завились на висках, пропуская очертания крутых рогов: в добросердечных намерениях окружающей действительности сомневаться не приходилось, поэтому Хеллстром предпочла бы вцепиться в горло вероятному противнику ещё до того, как он бы успел открыть рот.
Перед нею стояла светловолосая красивая женщина в длинном золотистом платье. По контуру княжны прокатилась волна, сминая прорезавшееся было естество адского существа и вновь возвращая ей облик модели с обложки какого-нибудь журнала вполне определённого свойства. Карминовые губы чуть заметно изогнулись в улыбке - стало видно, что Тана расслабилась, и драка в предупреждение откладывается куда-нибудь на следующий раз. Несмотря на то, что в Асгарде наследнице Преисподней бывать уже приходилось, - иногда поступки Донара были ещё менее объяснимы, чем обычно, и он, закинув королеву на плечо, с выражением "аштотакогото" уносил её по Бифрёсту в сторону ворот, - супругу Локи девушка до этого не встречала, и в глубоких малахитовых глазах прорезалась лёгкая искорка любопытства.
От Сигюн тянуло сильной магией, светом и запахом крови.
Демон чуть нахмурилась. То была не её кровь. В прочем... Да, не сейчас. У них есть более интересные темы для обсуждения; об Одинсоне она спросит асиню как-нибудь потом.

Суккуб сняла с руки золотое кольцо и, подавшись вперёд, вложила его в руку древней богини, на мгновение опустив густые ресницы. По вороненному серебру её собственного перстня с распахнутой пастью чёрного дракона наконец перестали бежать ревнивые искорки: адские артефакты, особенно те, что вышли из-под княжеской руки, не терпели рядом с собой конкуренции. Аура природной силы Асгарда тревожила оберег, заставляя его то и дело вспыхивать неясными, тревожными бликами с чуть заметным красноватым отблеском, и Сатана медленно потёрла тусклый металл большим пальцем. В чём-то с отцовским подарком королева была крайне солидарна: происходящее вокруг ей тоже совершенно не нравилось, потому что отдавало тем очаровательным привкусом безумия, в котором грезится уже совсем не тихое сумасшествие. Нет, там, где в историю оказывались вплетены Древние, вообще редко когда помогали обыденные категории привычной, бинарной логики, но в последнее время становилось как-то совсем уж странно: мёртвые миры, сходящий с ума Тор, оживающий Локи, его вроде как любимая супруга, ангелы.
Василиск в сознании глухо клацнул челюстями. Крылато-пернатое, как бы оно не выглядело в ближайшем рассмотрении, архидемон любил. Не столько из-за вкуса, сколько из-за принципа.
Хеллстром от него отмахнулась.
- Ну как сказать, - Сатана внимательно посмотрела в небо, - в большие неприятности?
Это, в прочем, не было особой новостью.

Рыжая помолчала ещё немного, словно собираясь с мыслями, потом вздохнула.
- Я осталась с Локи, чтобы помочь ему вытащить из Хевена Тора, - начала она, и голос волшебницы звучал почти так же устало, как у Сигюн. - Тора-то мы нашли, но Хевен по ходу всей этой драмы начал рушиться, и вот мы случайно оказались здесь: Локи посадил жёлуди Иггдрасиля, чтобы они вывели нас на свет. Со светом, правда, как-то не вышло. Меня он отправил вытащить эту... Военачальницу... И найти тебя, а сам пошёл куда-то туда. - Махнув рукой куда-то в сторону северо-запада, девушка указала примерное направление, хотя не была уверена в том, что сейчас способна адекватно ориентироваться по сторонам света. - Я выбралась из-под купола, потому что для альвов моя шкурка в принципе не представляет интереса, а вот насчёт него я не уверена. Из того, что я знаю про Лофта... Кхм... Тут ему должны быть бесконечно благодарны за многие, многие дела.

Густо-алые губы чуть заметно растянулись в улыбке, и белые ровные зубы девушки на мгновение влажно блеснули. Лично суккубу ответ на вопрос богини казался на удивление очевидным: раз уж она осталась здесь на всё это время, раз уж послушала Локи, раз вопреки здравому смыслу не свернула Энджеле шею, а отправила её ко всем чертям в живой мир, раз уж дождалась и Сигюн, то бросать дело на половине пути было бы глупо. Пройдя дорогу до последнего перекрёстка, назад уже не поворачивают, потому что куда умнее закончить; и тогда можно будет забыть всё это безумие Хевена, отпустить его, как страшный сон, и никогда не вспоминать больше о кровавой земле и красных листьях на умирающих деревьях. Незавершённые дела имеют привычку возвращаться, тогда как то, что было отпущено, погибает вместе с прошлым.
Река Времени уносит в своих водах всё: и плохое, и хорошее.
- Я остаюсь, - постановила она совершенно спокойно, и в голосе её звякнула закалённым булатом ледяная уверенность. - Тебе может понадобиться моя помощь, чтобы вытащить его отсюда. Кроме того... Цверги не так-то часто встречаются с демонами, нас никогда не интересовали Девять миров, да и Ад не был для них важен, мы слишком далеки друг от друга. Магия асов знакома им, но не моя. Мне легче будет спрятаться от чужих глаз. Хотя думать, что Хреймдар откажется от такой добычи во имя суда Одина... Слишком, на мой вкус, жизнелюбиво. Свартальхейм столько тысячелетий жаждал наконец поквитаться с Локи, что Всеотец им, должно быть, никакой не указ. В прочем, попытаться стоит.
Мало ли чудес на свете, воистину.

Теперь настала очередь Хеллстром колдовать, и она, поколебавшись мгновение, вдруг зарябила, точно отражение на поверхности спокойных вод озера, в которые кто-то ловкой рукою бросил плоский камушек; короткой тревожной вспышкой глаза её, густо-изумрудные, цвета топей где-то в дальней сибирской тайге, где правит медной рукою Хозяйка Горы, облачённая в малахит, стали темны и жестоки, а сквозь лицо проступили очертания древнего зверя. Демон снимала с себя печати и сбрасывала оковы, которые сама же и замыкала, дабы не случалось беды, когда сила рвётся наружу, но сегодня был тот день, когда она не знала, чего ждать, а оттого и не знала, сколько сил может понадобиться для того, чтобы выжить.
По-настоящему ей никогда не нравилось умирать, хоть объятия Азраила, проводившего над душами своей косой, и были нежны. Бездна сулила отдых, но то была вечность, полная холода и вечной тоски одиночества.
Сквозь густые волосы прорезались крутые рога цвета слоновой кости; лицо дьяволицы заострилось, стало хищным и резким, неуловимо похожим в своём холодном жёстком выражении на лик самого Люцифера, тенью тени от первородного мрака незримо существовавшего всюду. Вскоре от княжны осталась лишь тень, отброшенная на самоцветы, а саму её не выдавало ни дрожь воздуха, ни звук дыхания, ни розовый запах - пропала даже аура.
- Я знаю. Мой отец... Он очень стар, и он помнит события тех лет, ведь слухи разносятся быстро. Помню их и я - его кровью. Меня никто не заметит, но не увидишь и ты сама, - произнесла она негромко, плетя кончиками пальцев сеть из огня и теней. - Я же буду идти вслед за тобой. Если понадобится, я стану и огнём, и драконом, но хотелось бы верить, - тут девушка с тоской посмотрела на стены дворца, к которому они шли, - что сегодня это не понадобится.
И тень тоже исчезла, смятая волшебством, что темнее самого мрака. Королева ушла в никуда, перестав существовать в этой реальности. Больше за весь путь она не проронила ни слова: не то думала, что сказать больше нечего, не то смирялась с необходимостью никак не демонстрировать своё присутствие.

Белые стены Нидавеллира встретили двух женщин закрытыми вратами.