[audio]http://pleer.com/tracks/4555301Bp4V[/audio]
Ровно жужжащий неоново-белый свет от ламп больно бьет по глазам. Голова кружится от обильного запаха хлорки, а запястье, стиснутое в пластмассовый браслет, тонет в накрахмаленных жестких перестиранных простынях. Где-то за окном кружатся пушистые хлопья снега, несутся в бешенном ритме квик-степа, облетая уличные фонари.
Лорна с грустным и несчастным видом разглядывает морозные узоры на стекле, обдумывает, какое пятно похоже на Микки Мауса, какое - на Маргарет Тэтчер. Сухой кашель раздраженно раздается над ухом и она медленно оборачивает голову.

-Мисс, ещё раз...
-Я уже все сказала! - вспыхивает девушка и пытается ударить кулаком о прикроватную тумбочку, с зеркально начищенной поверхностью, но силёнок не хватает. -Я уже сообщила вам всю нужную информацию. Меня зовут Лорна Салли Дэйн, и да, мои инициалы ЛСД, мне двадцать один год, я студентка магистратуры Колумбийского университета, будущий геофизик, а на дворе две тысячи четырнадцатый год. Сами на календаре посмотри, ей-богу.
Жалкая пародия на доктора Хауса, иссохший желтоватый старикашка со сморщенной кожей, словно боровичок на двух ножках, поправляет очки безумного ученого и ковыряется в ухе. Лорна морщится и неодобрительно осматривает слипшиеся серые патлы волос. От врача несёт перегаром.
-Подождите здесь, мисс. К вам скоро подойдут.

Лорна силится возразить - но её никто не слышит, и дверь мягко захлопывается. А она остается наедине со своими мыслями, одна-одинёшенька в белой стерильной комнате. Тело вялое, мягкое, налито ватой, руки свинцовые, губы пересохли и потрескались, а волосы почему-то длиннее, чем она помнит, аж до середины колен, гуще и чуть вьются. Не суть.
Ей так никто и не говорит, что происходит вокруг. Ни этот недоврач, ни предыдущий индус, словно из рекламы кофе мокко. Все они как-то сочувствующе смотрят на неё, качают головой и неспешно шелестят бахилами, шуршат халатами, удаляются и присылают новых.
И это начинает надоедать.

-Мисс Дэйн, здравствуйте, - звон металлических колёсиков врывается в палату и медсестра в небесно-голубой форме, кокетливо подправляя причёску, вкатывает махину с двумя подносами. При виде количества шприцов разного содержимого и размера, баночек с таблетками и пинцетов Лорне становится не по себе.
За дверью пробегают люди; кто-то утирает слёзы смятым платочком, кто-то силится натянуть улыбку, кто-то втихаря протаскивает кремовый торт; стайка девчушек, видимо, ординаторов на интернатуре, останавливается напротив и тычет в пациентку пальцем, словно знают... кто она. Лорна поджимает губы и отворачивается, возвращаясь к бесцельному изучению зимней ночи. Ни черта не видно. Только отражения копошащейся медсотрудницы и её собственное, размытое.
-Вам надо выпить это, и это, сейчас дам стаканчик с водо... - договорить женщина не успевает, её крепко притягивают за ворот кофты к койке.
-Что здесь происходит?! Что со мной? Я больна? Раком? Я умираю? Почему мне никто ничего не сообщает?! - непонятно откуда взявшиеся силы уходят так же быстро, как и приходят, и обессилившая Лорна сползает с подушки. Хлюпает и языком слизывает катящуюся слезу. Рядом никого.
-Успокойтесь и выпейте таблетки, пожалуйста, - медсестра и не думает отвечать, почти насильно запихивает в непутевую пострадавшую лекарства и откатывает тележку дальше.

Лорна переворачивается на бок и морщит брови. За дверью быстро мелькает знакомый силуэт; почти сливаясь с кипельно-белыми стенами городской больницы округа Нью-Салем, Эмма Фрост, без привычных сверкающих декольте и мини, проплывает за первым врачом-индусом. А она что здесь делает? Кажется, она в Институте с месяц. Или около того. Джин ей не доверяет, Алексу не нравится увлечение своего брата Эммой, а значит, Лорна тоже не одобряет телепатку. И вообще она телепатов на дух не переносит.
Неужели Профессор прислал именно Белую Королеву отвезти её назад, в Институт? А с Алексом что?.. Так, нет, не паниковать раньше времени.

Лорна скучающе изучает потолок и потирает пальцы; внезапно останавливается ипристально рассматривает безымянный на левой руке. Небольшая полоска, едва заметная, словно... от кольца.
-Простите, а это не палата номер семь? - в комнату заглядывает растрепанный молодой человек и растерянно оглядывается.
-Я... не знаю, - признается Лорна, приподнимаясь на локтях. -Простите, а вы... не подскажете.. Какой сегодня день?
Юноша грустно смеется и нетерпеливо ищет знак на двери.
-С утра было тринадцатое декабря.
-А... год? - совсем упавшим голосом мямлит зеленовласка.
Тут уж гость отрывается от расследования и немигающим взглядом уставляется на собеседницу.
-Две тысячи двадцать пятый.
Знак он находит, дверь захлопывается, лампа два раза мигает и лопает, разлетаясь мелкими осколками на несколько метров, но Лорна не замечает.
Лорна не понимает.
Лорна, которая совсем не чувствует себя Лорной, истуканом сидит на кровати и упирается в одну точку.
13 декабря 2025-го года.
Этого не может быть.
Этого... просто... не... может.... быть.

Лорна делает усилие и садится в кровати - шея хрустит, позвонки трещат, мир плывет как после пятой стопки текилы, и она тщетно пытается совладать с бурей внутри. Электричество продолжает жужжать, попадая под проецируемое магнитное поле мутанта, перемигивая лампочками, и темные щупальца страха, липкое желание спрятаться за несколькими ставнями и закрыться в обособленном мирке от любых преград, окутывает зелёное пламя волос.
Лорна шмыгает носом и морщит нос; серебрянная нить ажурного узора лунным светом падает на чертоги разума и она резко выпячивает грудь вперёд; отчаянно выкрикивая и беспомощно отмахиваясь рукой:
— Прочь из моей головы!

Откуда она чувствует присутствие телепата и почему осознаёт, остается тайной. Внутри не бушуют волны неконтролируемого магнетизма и чувствует она себя не разбитой и не потерянной, а вполне состоявшейся личностью. Как звучит - понятно, но тело отчаянно сопротивляется потугам разума и отчего-то не желает признавать, что совсем недавно она освободилась от контроля двоих чокнутых горе-гипнозников.

Лорна волком смотрит на гостью, подтягивает колени под подбородок и выжидает. Колючий взгляд скользит по Белой Королеве и жернова сознания неустанно молотят зерно. Доверять или нет, проверять или нет, какого черта, в конце концов.
Почему Фрост, почему сейчас, почему все не может вернуться ко вчерашнему дню, когда она мирно пила какао и разговаривала с Профессором о разведении роз!
Но это "вчера" расплывчатыми и жёлто-коричневыми негативами падает в воду и намокает, рвется на кусочки.
Лорна нервно сглатывает.

Мерзкий больничный свет пятнами освещает снежное лицо и льдом очерченные скулы вызывают какое-то непонятное трепетание сердца. Кровь разгоняет застывшие конечности и сама она чувствует себя не то чтобы лучше, но вроде как в безопасности.
Тоненькая ниточка желания отдать себя на попечение этой женщины откровенно противостоит шоку и горестному осознанию своего положения.
Выбирать не приходится.

— Хрена с два я буду выкладывать всё, но ассортимент у меня мизерный. Выкладывай, как есть, — речь полуподростка нисколько не контрастирует с внешностью, а Дэйн упорно избегает взгляда с зеркалом.
— Откуда у меня кольцо? Где Алекс? Я кого-то убила? Чем я занимаюсь, кто я, где мои родители, что с мутантами? —  вопросы неустанно сыпятся, пока босые ступни касаются кафеля. Молодая женщина беззастенчиво шлёпает пятками по грунтовке, и, серьезно скрещивая руки на груди, продолжает исподлобья наблюдать за Эммой.
— И почему за мной пришла именно ты? Я хочу кофе.
И в топку все предписания врачей, что бы там ни значилось в карточке пациента.

[audio]http://pleer.com/tracks/5828750AXqi[/audio]

— Эй! Стой, ты не можешь... — но Эмма может и эффектная копна блондинистой гривы скрывается за поворотом. Некоторое время Лорна оглядывается по сторонам, каким-то внутренним инстинктом намереваясь оценить обстановку; но ничего примечательного, помимо новеньких моделей iPhone и пары голографических сообщений (я вас умоляю, Профессор использовал их ещё двадцать лет назад), не замечает. В конце концов, она подзывает медсестру и требует монетку; монетку дарит рыжеволосая девушка с большими грустными голубыми глазами и рассказывает, что ждёт маму — должны привезти после операции на удаление опухоли.
Лорна как-то совершенно неловко желает удачи, стушевывается, подхватывает картонный стаканчик и скрывается в палате.

Свет все ещё чересчур ярко бьет в глаза, Лорна обводит пальцем красивые деревянные буквы. Такой толстый альбом ей нравится - формата А3, прямоугольником, когда меньшие части по сторонам. Она знает, что каждая страница кипельно-белая; можно клеить что угодно, специально для широкоформатных фотографий.
Она не тратит время на раздумья или дрожь в теле — не пройдет ведь, и резким движением открывает обложку.
Ну, начало неплохое. Лорна где-то в небесах, совершает пируэты в воздухе, всё это - на фоне заходящего Солнца над Тадж-Махалом. Значит, в Индии она была...
На следующей фотографии Лорна обнимает незнакомую девочку со светлыми волосами, рядом пристраивается симпатичная женщина и молодой человек, странно напоминающий отца... Внизу - приписка, кусочек ленты, какая-то вязка; "у любимого брата и золовки родилась дочурка!". Мило. Очень мило.
Секундочку... Брата?! У неё есть брат?
Лорна испуганно переворачивает страницу и начинает лихорадочно листать книженцию; фотографии идут симпатичные. Она на выпуске из Колумбийского, в каньонах Нью-Мексико, там она и планировала проходить практику, в музее, ведёт лекцию и читает студентам... Корешки билетов, приятные мелочи, осколки камней...
О, вот она с родителями, потом — с Ксавье и Джин Грей, дальше — с Магнето, может и не очень плохо, что они помирились. Если помирились.
Незнакомый взъерошенный парень, подписан Мэдроксом и соулмэйтом, названным братом, кто-то по имени Тереза Кэссиди, бюро Икс-Фактор, свадебная фотография, церемония венчания, послесвадебный банкет, свадебное путешествие, ещё одна лекция...
Лорна останавливается. Переворачивает лист назад. Назад. Назад. Вперед. Назад и вперед. Переворачивает альбом на бок. Под углом. Ищет признаки фотошопа. Оставляет книгу лежать раскрытой.
Зрение её не обманывает - на каждой из фотографий, заполненной белым цветом, сияют два счастливых лица: её собственное, с завитыми тяжелыми изумрудными кудрями, и обрамленное кружевной фатой лицо Эммы Фрост.

Когда она выходит из прострации, когда замечает Эмму в палате — так и не понимает, просто непонимающе хлопает глазами, открывает и закрывает рот. Ищет слова.
— Это ведь розыгрыш? — полушёпот вырывается из тяжелой груди, пальцы нервно теребят край грязно-голубой больничной простыни.
— Это не может быть правдой!
Организм бунтует, волнами отрицает признавать такой простой и очевидный факт, строит целые замки, достойные полёта инженерной мысли, о тропинке, приведшей к палате номер три девять один, но вместо логических выводов появляются ужасающие своей простотой истины, базовые ответы, да или нет, нет или да, было или не было.
— Мне ведь... не нравятся... я ведь... этого просто... не может... быть, — она озвучивает эту самую мысль, крутящуюся на кончике языка, обжигающую виски, мысль, от которой темнеет в глазах, хочется запереться в туалете и очистить желудок. Не очень-то романтично.

Самое страшное — самое страшное — что пугает Лорну, что заставляет отодвинуться от Белой Королевы и по-глупому выставить руку вперёд, это крик из глубины души, тонкая серебряная ниточка, пробивающаяся сквозь затуманенный разум.
Она знает, сердцем чует, печенкой и кончиками ресниц, что это не розыгрыш, а правда. Что это на самом деле происходит.
Что... Что они с Эммой... Нет... Нет, да не может такого быть!
Лорна обхватывает голову и раскачивается калачиком вперёд-назад. Как такое возможно? Что происходило за ней все эти годы? Как она могла выбрать Фрост?

— Я хочу вспомнить, — хрипит она, нервно сглатывая слюну, —  вспомнить всё... Если ты понимаешь, что я не даю и не дам каких-либо гарантий о нашем... совместном... будущем проживании.
Она себе-то не может дать гарантий на  оно-будет-хорошо или ты-найдешь-выход.