Создавая свою собственную пусть и маленькую, но очень гордую мутантскую империю, Эрик отдавал себе отчёт в том, что вечно жить он, скорее всего, не будет. Ну разве что кто-то из гениев, корпящих в лабораториях Дженоши, сумеет разработать средство для повышения регенерации тканей с минимумом побочных эффектов. А пока этого не случилось, ему придётся ломать голову над тем, как сделать так, чтобы его во всех отношениях замечательное потомство, одарённое не только способностями, но и фамильным ангельским нравом, не перегрызло друг друга и когда придёт время сумело править мудро и в полном согласии друг с другом.
"Такой большой, а в сказки веришь", иногда хотелось Эрику сказать собственному отражению в зеркале. Верх наивности - ожидать, что близнецы и Лорна, узнав о своём родстве, кинутся друг другу в объятия, не сдерживая слёз радости. Семейство Леншерров и примкнувших не очень-то тянуло на большую и счастливую семью. Что, в общем-то, не удивительно, учитывая, что совсем даже не Эрик читал всем троим сказки на ночь, не он выслушивал их детские горести и радости, и опять же не он поддерживал и наставлял их, когда они делали свои первые шаги в этом мире. Да и сам он не был особенно открытым и откровенным с детьми, в результате выглядел для них эдаким суровым идеологическим лидером, но не отцом в том смысле, в каком сам бы хотел.

Впрочем, всё это не мешало Эрику с удивительным упорством пытаться склеить из всего этого хотя бы подобие семьи. С возрастом в нём вообще всё больше говорила старая добрая еврейская кровь, теплом отзывающаяся на любую мысль о большом и дружном семействе, о детях, внуках и правнуках, ну и о прочих мещанских приземлённых радостях. Реальность была далека от этой пасторальной картинки, достойной красоваться на буклете страховой компании - или дома престарелых. Реальность ехидно усмехалась Эрику в глаза и напоминала, что международным террористам житейского счастья не полагается и думать надо было раньше. И нечего кивать на дона Корлеоне, он мафиози, а это совсем другое дело. Не говоря уж о том, что он персонаж вымышленный, которого Марио Пьюзо имеет право одаривать чем пожелает. К тому же, дон Корлеоне с самого начала строил свою империю, вовлекая в это всё семейство, а кое-кто вспомнил о том, что у него вообще есть дети, только тогда, когда наконец-то припекло.
Прошлое не переиграть. Но ведь можно как-то поправить настоящее? Что там Чарльз когда-то говорил ему? Сперва надо дать всем участникам выпустить наружу всё накопившееся, выдохнуть, помолчать - а там видно будет. Чем Эрик и занимался, раз за разом сталкивая детей в одном помещении без возможности сбежать оттуда немедленно.

Вот и сейчас он терпеливо наблюдал за тем, как Пьетро и Лорна усиленно делают вид, что ведут светскую беседу за столом. Музыка немного отвлекала и помогала не злиться и не требовать, чтобы всё стало так, как надо прямо сейчас, немедленно. Терпение. Всё будет в своё время, а сейчас нужно быть эдаким мудрым патриархом.
Эрик перевёл взгляд с сына на дочь. Ну, во всяком случае, они всё ещё не перешли к якобы завуалированным взаимным подколкам. Уже неплохо.
- Деньги это не проблема, Лорна. Меня больше радует, что таким образом у тебя вышло целых две тренировки. Мне нравится видеть, как ты всё лучше управляешься со своим даром. Кстати, как ты смотришь на то, чтобы в следующий раз, когда потребуется наладить что-то вроде этого щита, подключить к делу Пьетро? У него способности к управлению электромагнитными полями, конечно, скорее побочные, но я считаю, что ему стоит их развивать.
Эрик отпил вина, глядя на сына.
- Никогда не знаешь, что может пригодиться в будущем.
Молодец, Эрик, ехидно заметил он про себя, давай, разговаривай с ними так, словно им лет по восемнадцать. Это несомненно поможет тебе приобрести в их глазах новый статус. Только он тебе не понравится.

Семейный разговор шёл, а Пьетро хмурился и хмурился, и его внутреннее и совершенно искренне возмущение возрастало резко и стремительно, как график экспоненциальной функции e в степени 2x.
– Использовать мутантов как ресурс? – сначала мутанту показалось, что он ослышался, но нет. Максимофф отхлебнул ещё вина для красноречия и незамедлительно продолжил:
– Не думаю, что кому-то это понравится, Лорна, – он хмыкнул, – и должность энергетика подразумевает работу с тепловым и электрическим обеспечением, а не то, что свободный мутант должен подсоединяться к проводкам и вырабатывать тепло или энергию для других мутантов. А что скажут зарубежные политики? Вдруг им придётся по вкусу идея использовать мутантов не только для опытов и экспериментов, но ещё и как вечный и бесплатный источник энергии. 
Если они УЖЕ их так не используют. Может вполне статься, что это так. Ещё не хватало устроить нечто подобное и на Дженоше. Нет, даже если Пьетро и узнает о чём-то таком, проводимом людьми, то вряд ли пойдёт на них с гневом и войной. Война мутантов с людьми ему не нравилась точно так же, как и война мутантов с мутантами – все они совершили слишком много непростительных ошибок в прошлом, чтобы так легко их друг другу забыть. А от Максимоффа как министра требовалось сохранять и поддерживать царящий вооружённый нейтралитет между обоими сторонами и не допускать активных действий против хомо супериоров – чем он и занимался. Вполне успешно, между прочим.
– Я был на конференции, посвящённой новым источникам энергии, – как раз она удивительно вовремя состоялась в прошлую семейную встречу, – Эрик верно говорит, вот здесь и можно привлечь мутантов к работе с солнечными батареями и тогда они будут действительно энергетиками, а не ресурсами. Тем более, в солнечном свете на острове нет недостатка, он очень удачно расположен географически. – Настроение повышалось, ещё немного, и даже кусок пирога в горла полезет, смотрите-ка!
– Да, конечно, я поговорю по поводу модернизации и улучшения конфигурации предлагаемых батарей, необходимо выделить для них место. Помнится, в высокоразвитой Ваканде используется нечто подобное, – новообретённую сестру он теперь игнорировал нарочно. Он был очень вежливым мутантом, и не стремился навязывать своё присутствие тем, кому оно претит. Даже при том условии, что приходиться делить с ней один стол. Вроде бы, взрослые, состоявшиеся мутанты с богатым прошлым и жизненным опытом, а ведут себя как воспитанники подготовительной группы детского садика, не поделившие ведёрко и совочек. Но ведь не он сейчас первый начал!
– Это ещё кому придётся указывать на ошибки, – мутант налил себе ещё вина. Всё-таки есть что-то хорошее и ценное в семейных ужинах. – Я при своих тренировках не взрываю гигантские электрощиты и не наношу урон бюджету и целостности Дженоши. – Ненуачто, сам себя не похвалишь, никто даже и не подумает. – Но раз уж моя милая сестра не хочет совместных тренировок, то кто мы, чтобы её к этому принуждать? У нас тут свобода мысли и действий как никак.

Отредактировано Pietro Maximoff (2015-10-28 07:50:54)

"А было бы их здесь сейчас трое - пришлось бы ловить падающий на голову потолок", подумал Эрик, глядя вслед удаляющейся дочери. У старшей, Ванды, характер был ещё сложнее, чем у младшей. И сил не меньше.
Осколки приятно мерцали в проникающем с улицы свете фонарей. В ушах всё ещё немного звенело.
Эрик вздохнул. Посмотрел на сына.
- Пьетро, сделай одолжение, позови кого-нибудь прибрать здесь? Мне нужно поговорить с Лорной. Не стоит оставлять её, пока она в таком... состоянии. Надеюсь, ты меня понимаешь. И ещё одно.
Он поднялся, откладывая салфетку.
- Зайди ко мне попозже, договорились? Через пару часов где-то. С тобой мне тоже хотелось бы поговорить.

Дженоша, конечно, большая, но что-то подсказывало Эрику, что скорее всего младшенькая пойдёт к себе в комнату и будет держать оборону там.
Дверь предсказуемо оказалась закрыта. Эрик поразмыслил секунду-другую и легко постучал.
- Лорна? Можно мне войти?
Даже если дочь что-то ответила, он этого не услышал. Тут бы развернуться да уйти, но Эрик очень не любил оставлять такие ситуации неразрешёнными. Поэтому пересилив своё нежелание вторгаться в личное пространство Лорны он всё-таки нажал на ручку и вошёл в её комнату.

Ни с чем не сравнимое чувство, что ты полный идиот, а ведь ты всего лишь делаешь то, что все отцы в мире делают, когда их дети никак не могут поладить. Возможно, всё дело в том, что его дети давным-давно вышли из того возраста, когда эта картинка не вызывает удивления.
Эрик в очередной раз проклял своё неумение толком налаживать контакт с теми, кто ему дорог. Он умел управлять, умел воодушевлять, вести за собой. Любить и привязываться, заботиться, беспокоиться он, конечно, тоже умел. Только всякий раз, когда он это делал, объекты его тёплых чувств обычно не очень радовались и всё кончалось... по-разному, но всякий раз очень драматично.
Эх, сюда бы Чарльза. Вот уж кто умел находить общий язык с кем угодно. Особенно теперь, когда вся его юношеская горячность и излишняя эмоциональность остались позади. Жаль, что гордость всё это время мешала Эрику честно признаться Чарльзу, что ему до зарезу нужен толковый совет, как общаться с теми, кто ему не подчинённый и не враг, и желательно так, чтобы у них не возникало ощущения, что их сейчас проткнут парой-тройкой металлических предметов.

В комнате было темно. Горела только прикроватная лампа. Но Лорна была здесь, сидела и сосредоточенно смотрела в экран ноутбука. Подойдя к столу дочери Эрик присел на его край и посмотрел на зеленоволосое средоточие вселенского гнева.
- Лампочки и прочее стекло - ерунда. Когда-то я чуть было не уронил самолёт, в котором мы летели. Потому что Чарльз был, мягко скажем, не прав. Или напротив, слишком прав...
Эрик осёкся, поняв, что тема падающих самолётов для Лорны не самая приятная вещь в мире и вряд ли способна настроить её на конструктивный лад. Он хмыкнул и неловко замолчал, однако всё же сумел взять себя в руки и продолжить.
- Я понимаю, что тебе тяжело. Я знаю, что наверное это очень... глупо выглядит. Все эти мои попытки создать семью из того, что есть. Из тех, кому просто случилось родиться из-за меня на этот свет. Вы друг другу родные только по крови, тут я не стану спорить. И моё сентиментальное желание увидеть здесь, в Дженоше, крепкий союз ладящих между собой наследников штука очень трудноосуществимая. Но мне кажется, что не безнадёжная.
Эрик обратил внимание на часы на стене - они стояли. Знакомая штука - когда он сам сильно злился, часы обычно тоже замирали. И часто их уже не удавалось починить. Всё-таки яблочки от яблони падают совсем не далеко.
- Чем тебе настолько не нравится Пьетро? Только честно.

Эрик усмехнулся.
- Слышал бы тебя Пьетро. Всякий раз, когда кто-то упоминает о том, что он слишком уж на меня похож, его возмущению обычно нет предела. Он-то уверен, что делает всё возможное, чтобы отличаться как можно больше. И не замечает, что все его усилия приводят к строго противоположному результату.

Беспорядок в комнате дочери не раздражал. Эрик и сам не был отчаянным аккуратистом. Его собственная спальня и кабинет выглядели пристойно по той простой причине, что он с юности привык обходиться минимумом вещей, которые не так-то трудно как-то устроить в немаленьких комнатах. Кто знает, может достанься ему обычное детство и отрочество обычного американского подростка конца двадцатого века - и доскрипев до почтенных лет он с тем же удовольствием, что и в детстве, обитал в комнате, заставленной памятными вещами, завешанной плакатами и заваленной всевозможным барахлом, разобрать которое не доходили бы руки.
В бардаке, окружавшем Лорну, он видел что-то трогательное. Словно жизнь дала ему шанс хотя бы немного коснуться жизни дочери в те годы, когда она была маленькой и когда он не мог быть с ней, наблюдать её взросление и умиляться тому, как она меняется.
"Нет ничего хуже ностальгирующего старика, уплывающего в далёкое прошлое", упрекнул себя мысленно Эрик и снова сосредоточился на том, что терзало Лорну.

Говорят, что многое в нашей собственной жизни мы так или иначе получаем в наследство от родителей. То, что в своё время не сумели исправить, понять и разрешить они, приходится разгребать нам самим. И Эрику очень жаль было видеть, что Лорна мучается от того же самого, от чего когда-то и он. И так же не может справиться с происходящим в её жизни и вырваться из порочного круга, раз за разом втягивающего её в неприятности.

Часы скрипнули и нехотя пошли снова. Эрик проследил за дёргающейся секундной стрелкой.
- Ну, вот как минимум эти часы ты сейчас оживила. Так что твой дар точно предназначен не только для деструкции. А если серьёзно - я тебя понимаю. Я тоже всю жизнь разрушаю то, что мне дорого, отталкиваю близких и важных людей - и в конечном итоге остаюсь в гордом одиночестве, вынужденный кое-как создавать себе жизнь сначала. Ты похожа на меня, Лорна, хотя я понимаю, что это вряд ли звучит комплиментом, но это так. У тебя буйный нрав, ты скора на расправу и часто делаешь что-то не подумав как следует. Но вместе с тем ты умная, сострадательная и склонна переосмысливать свои действия. Я знаю, как тебе больно, когда ты теряешь то, что любишь или любила. Правда знаю. И понимаю, что иногда кажется, что отстраниться от всех и вся - лучший выход, какой можно придумать. Нет людей - нет проблем. Но беда в том, что мы все твари социальные. Мы не можем без себе подобных, не можем без того, чтобы самим любить и чтобы нас любили. И без общения не можем, не привязываться ни к кому тоже не в наших силах. Чем больше пытаешься это отрицать, тем сильнее жизнь тебя приложит о твою неправоту. Поверь, я-то знаю, - он невесело улыбнулся.

- Всё ты можешь иметь. Любую семью - хоть собственную, хоть нашу. Ты нормальная, ничем не хуже остальных. Не демонизируй себя лишний раз. То, что у тебя сложный характер, не значит, что ты автоматически лишаешься всех положенных благ. Знаешь, я не очень-то люблю Алекса, как ты заметила, но отчего-то не сомневаюсь, что он поймёт, почему ты уходишь и возвращаешься. Я вообще думаю, что уж он-то тебя отлично понимает, потому как сам в своё время имел множество проблем с самоконтролем, которые приводили его то в тюрьму, то в армию, то вот в Школу Ксавье. И кстати о Школе - вот уж где тебя примут всегда. Я не помню пока что ни одного мутанта, которому Чарльз указал бы на дверь. Ну исключая совсем уж злобных и агрессивных, которые и в Институт-то пришли чтоб его разрушить. Но ты не враг. Ты для него ученица, как была - так и остаёшься.