[NIC]Jaqen H'ghar[/NIC][STA]rødstrupe[/STA][AVA]http://sg.uploads.ru/W2RZE.jpg[/AVA]Человек шел из Пурпурной гавани, и на его доспехе играло кровавыми бликами алое закатное солнце. У него были быстрые, мягкие, очень плавные шаги, совершенно бесшумные; человек словно бы не шел, а летел над булыжником, и только самый внимательный наблюдатель мог заметить, что подошвы его сапог все же касаются камней. Человек был высок, строен и идеально красив, и куртизанки, известные на весь Вестерос своей красотой и грацией, улыбались ему обольстительными улыбками кошек из своих роскошных лодок. Человек отвечал им тем же, но губы его изгибались так, что зубы были видны только с одной стороны. Волосы у человека были длинные, ниже плеч, гладкие и густые, с одной стороны рыжие, как медь, с другой - совершенно белые, словно седые. Ими охотно играл ветер, густо пахнувший морской солью.
Имени у человека не было, но кое-кто, все еще ждавший его в этом городе, знал человека под именем Якена Хгара. Это было, наверное, не лучшее имя, но и не худшее. Человеку без лица, без истории, без собственной судьбы - да не все ли равно, как называться?
Человек ни смотрел ни на людей, снующих по улицам, ни на серебристые и легкие брызги каналов, ни на торговцев, стоявших за своими лотками, он шел вперед целеустремленно, не останавливаясь и не задерживаясь, с легкостью отыскивая путь по мосткам, переброшенным через каналы, по проулкам между высокими каменными домами, по узким дворикам, казавшимся клетками темниц - человек знал город, как свои пять пальцев, и еще лучше знал, куда спешит. Ему было не до великолепия морского города, ибо солнце уже заходило за горизонт, вечерняя молитва в Доме уже должна была начаться, а ему следовало найти одну маленькую девочку до того, как ее снова отправят на улицы слушать сплетни и учиться врать.
Или, быть может, этим тайнам она уже научилась, и теперь ей велят учиться мастерству игры в театре или танцев на канате. Слуги Многоликого должны уметь многое. Может быть, они должны уметь все.
Свернув в один из переулков, человек прошел несколько шагов по неосвещенному темному пространству, безукоризненно точным жестом нащупал на одной из стен какой-то камень, на вид ничем не отличавшийся от других, такой же грубый, необтесанный и шершавый, надавил его - и мгновенно исчез в открывшейся нише, скользнув в нее, словно кот. Спустя мгновение кладка встала на место, и первые ночные тени укрыли тайный ход. Человек исчезал так же внезапно, как и появлялся.
Теперь человек шел под землей, в кромешном мраке, но шаг его был по-прежнему легок и стремителен, казалось, темнота его нисколько смущала. Он мог жить без глаз, без слуха, без обоняния и, должно быть, без рук. Он мог убивать, ничего не видя и не слыша, ему достаточно было тех чувств, которых не было у других. Эти чувства вели человека сейчас.
Пригнув голову, он прошел под низкой каменной аркой, без всякой заминки толкнул дверь в нужном месте, и она открылась без скрипа, дохнув в лицо человеку терпким ароматом бальзама, сладковатым - тлена, и горьким - яда. Приоткрыв рот, человек вдохнул воздух, чтобы все запахи попали на чувствительное нёбо, усмехнулся так, что одна сторона губ вновь поползла вверх, и на миг блеснули влажные ровные зубы: для бывшего каторжника из тюрьмы Красного Замка их ровность была удивительной. У человека никогда не было дома, но это место, пропитанное странными, в чем-то даже пугающими ароматами, больше всего было на него похоже. Сюда человек иногда возвращался.
Он прошел вперед, и дверь за его спиной захлопнулась сама собой. Пройдя сквозь погребальный зал, сквозь комнату со свечами, затем - сквозь комнату, увешанную чужими лицами, человек на мгновение бросил взгляд в зеркало, тряхнул головой и словно прибавил шагу; взлетел по широкой каменной лестнице, ведущей в верхний зал, и, пройдя за спинами тех, кто молился богу, остановился за одной из колон, прислонившись к ней плечом. Теперь человек смотрел на преклонивших колени и ждал так, словно именно этому обучался всю жизнь. Звук текущей воды, смешанной с ядом, казалось, убаюкивал своим журчанием, а он все смотрел на служителей пристальным звериным взглядом, и глаза его смутно поблескивали в том неверном освещении, что могли дать несколько свечей.
Человек смотрел на на всех - безотрывно он следил только за одной фигуркой, невысокой и гибкой, стоявшей рядом с коренастым служителем в черно-белой робе. Фигуркой девочки с короткими темными волосами. Должно быть, она снова обкорнала их, потому что с тех пор, как человек видел ее последний раз, они стали словно бы короче.
Молитва закончилась, но от фонтана Безликие отходили не сразу. Человек вытащил одну небольшую серебряную монету, подкинул ее на руке, подцепив ногтем, и отправил под потолок, вновь скрестил руки на груди, замер медным причудливым изваянием, даже глаза будто стали неподвижны.
"Дзень," - звонко сказал металлический кружочек, с высоты падая на каменные плиты пола, и запрыгал по ним, приземлившись на ребро. Он катился, разбрасывая тусклые блики, пока не добежал почти до бортика фонтана, но, попав в выщербину на плите, завертелся волчком и упал на бок. На этот раз "дзень" вышло тише.
[SGN]На что ещё надеяться урожаю,
Как не на любовь жнеца? ©[/SGN]

Отредактировано Satana Hellstrom (2015-12-19 18:32:03)

[NIC]Jaqen H'ghar[/NIC][STA]rødstrupe[/STA][AVA]http://sg.uploads.ru/W2RZE.jpg[/AVA]Человек скользнул вниз по колонне, присел на корточки, сейчас плавный и мягкий, как родниковая вода. Он двигался не только бесшумно, но и будто бы неразделимо; каждое его новое движение порождало следующее, они буквально переливались из одного в другое. Человек был сосудом, вода в котором принимает ту форму, куда ее нальют. Ведь сама по себе она - пластична, и слепить из нее можно то, что хочешь, если выбрать правильный кувшин. Тот, кого девочка, зажавшая мелкую монетку между пальцев, будто бы она была великой ценностью, называла Якеном, умел.
Протянув руку, человек коснулся ее подбородка сильными пальцами, на удивление сохранившими мягкость, заставил приподнять голову сильнее и несколько мгновений молча всматривался на подернутые белой пленочкой глаза. Его собственные, зеленоватые, с примесью карих крапинок по всей радужке, смотрели в крошечные точки зрачков слепой без сочувствия и без удивления. Человек принимает жизнь такой, какая она есть, и ничего от нее не ждет, хотя, кажется, первоначально слепота не входила в его планы. Но все течет так, как угодно Многоликому, и не человеку вмешиваться в дела бога. Он убрал ладонь, снова усмехнулся, и на этот раз зубы его вдруг обнажились с двух сторон, на миг сделав красивое лицо жутким. Чадящие свечи, расставленные по залу, отбрасывали гротескные тени, и в них все силуэты казались вытянутыми и тонкими, и девочка, к которой - или за которой? - он пришел, казалась взрослее.
Или ее так старила эта одежда, содранная с чужого плеча, и всклокоченный короткий волос? Медленно человек облизнул свои губы, на которых остро ощущался привкус соли и едва уловимо - специй.
С тех пор, как он видел ее в последний раз, Арья Старк действительно стала старше. Здесь не было - и не могло быть, потому что таковы были правила - ни имен, ни фамилий, ни званий, - но человек был слишком умен, чтобы поверить в то, что она смирилась и отреклась. Он помнил, как девочка шептала по ночам имена, и знал цену человеческой ненависти, особенно ненависти от такого человека, как эта маленькая девочка с волей, достойной колосса. Но он знал это все и тогда, когда протягивал, стоя на дороге, ей бронзовую монетку; в конце концов, она была первой, кто сумел его одурачить, и только за одно это ее стоило уважать.
У каждого - свой путь.
- Именно так, - голос у него тоже был приятный, низкий и глубокий, человек даже умел менять говор и акцент, но вот манера говорить о себе в третьем лице выдавала его с головой. - Девочка приплыла в Браавос, чтобы найти человека, но человек нашел ее сам. Девочка повзрослела. Теперь девочка тоже умеет менять лица.
Мало кто из Безликих настолько терял собственную личность, чтобы полностью отрешиться даже от упоминания самого себя. Даже тот, кого Арья называла "добрым человеком", наставник и смотритель храма, сохранял в себе остатки индивидуальности. В этом же человеке не было ничего, и в этом была самая страшная его тайна - и сила. Ни чувств, ни мыслей, ни переживаний, только идеально отсортированные воспоминания об устройстве мира, географии, навигации и истории; только то, что могло пригодиться, и ничего личного. Но вместе с тем в его лице, в едва заметном изгибе губ, легком прищуре и мягкой, почти расслабленной позе, читалось, что он, насколько это возможно, рад видеть девочку, что стояла перед ним, принюхиваясь, словно подземный зверек. Человек видел, как раздуваются ее ноздри, как на каждый шорох она почти неуловимо вздрагивает, чтобы повернуться к звуку вовремя; кивнул, чуть склоняя голову набок. Девочка не станет такой, как он, но ее навыки стремительно растут. И эти странные блики на дне белков... Девочка не так проста, как кажется, он понял это давно, но его подозрения стремительно крепли.
Люди в ее списке никогда не узнают, кто их приговорил, но человек знал, что никто из них уже не жилец.
У волков на пути лучше не стоять. Они убивают не только для того, чтобы прокормиться.
Человек помолчал, снова медленно облизнул губы и продолжил, на этот раз его голос прозвучал глуше:
- Девочка должна собираться, человек возьмет ее с собой. Человек поведет девочку на Север, Многоликому угодно взять себе новую жертву.
Он не спрашивал ее согласия, не спрашивал, хочет ли она возвращаться туда, откуда сбежала, не спрашивал, хочет ли она быть орудием Смерти - это были вопросы, которые не имели здесь права на существование, их никогда и никто не посмел бы задать. К тому же человек, должно быть, просто знал, что Арья Старк захочет.
[SGN]На что ещё надеяться урожаю,
Как не на любовь жнеца? ©[/SGN]

Отредактировано Satana Hellstrom (2015-12-19 18:31:43)