Ощущение было таким, как если бы она приходила в себя после наркоза, причем прямо на операционном столе у хирурга. Или оказалась в ванной - по горло в колотом льде и с принудительно изъятой почкой. Каждая клеточка ее смертного тела ныла и молила о пощаде. Обычно после подобного пробуждения поднимаешься на кровати, ловишь ртом воздух, а Джеймс или Скотт - это уж смотря кому не повезет оказаться поблизости - уже нежно и пытливо заглядывают тебе в глаза, явно проверяя в своем ли ты уме, или опять твое место заняло некое богомерзкое чудовище, что кушает женихов на завтрак, а на досуге разносит несущие стены института на молекулы.
Кстати, не подумайте чего дурного, Логан просто имел сомнительное счастье занимать комнату рядом с апартаментами Джин и Скотта, а рыжую ночные кошмары последнее время навещали ничуть не реже, чем когда-то в детстве. Может даже и чаще.

Мисс Грей все еще пыталась открыть глаза, когда на голову ей вылили как минимум ведро ледяной воды. Воды изрядно застоявшейся, судя  по неповторимому аромату. Во рту было сухо, язык прилипал к небу, а еще Джин невыносимо мутило. Хлесткая пощечина уверенным мазком довершила картину происходящего, и рыжая, разлепив веки, с некоторым трудом сфокусировалась на девчонке, возвышающейся над ней с неповторимо-хоулеттовским выражением на физиономии.
Они находились в полупустом помещении без окон. Подвал? Склад? Бункер? Черт его знает, это могло быть что угодно и где угодно - мечущийся взгляд Джин выхватывал лишь какие-то отдельные детали - металлические пластины на стенах, жесткий каменный пол, аккуратные пирамиды длинных ящиков с незнакомой алой маркировкой.
- Лора, что, отца твоего дери.... - весь педагогический запал и опыт мисс Грей в такие моменты катились куда-то в преисподнюю, и она начинала использовать словарный запас более понятный представителям семейства люпинов. Впрочем, на полную катушку поделиться  знанием инвективов, ей сейчас мешала пересохшая гортань из которой вырывался то ли шепот, то ли клекот. Да и что-то подсказывало Джин, что данный филологический экскурс был еще более бесполезен, чем предыдущие увещеваниия. Также бесполезен как погоня за двадцать третьей через добрую половину земного шара - до самой Дженоши. Воздействие телепатией и телекинезом отпадали в полуфинале - в нынешнем своем состоянии Джин не способна была подчинить своей воле даже полудохлую мышь.
Черт бы действительно подрал Логана, почему он всегда носился где-то в неведомых далях с чужими отпрысками, пока его собственные устраивали маленький филиал ада на вверенной ему территории.

Лора, какого черта ты делаешь.

Пять футов шесть дюймов отрады для глаз любой потенциальной мачехи. И как минимум шесть дюймов адамантиевых когтей, рассекших воздух с характерным s-s-snikt.

Он чувствовал запах затхлости, застоялой воды и чьего-то липкого страха.
Жизнь трепетала в безликой черноте, словно ночной мотылёк. Одна. И вторая.
Третья кралась следом, а рядом с ней бесшумно шагала смерть.
Потом появился голос, и человек, только казавшийся человеком, сверкнув янтарными глазами, замер среди теней.
Когда он дослушал, то усмехнулся желчно («Вы меня слышите, мисс Грей?») и одним ударом выбил дверь, с легкостью такой сокрушительной, словно та была не толще картона.
Из дверного проёма выплеснулась темнота.

— Да, Лора. Что, отца твоего дери, ты делаешь? — темнота за порогом насмешливо передразнила пленницу, бросая чужое имя в каменный зев глухого подвала, и оно полетело вперёд, всё тише и тише отталкиваясь эхом от серых стен: — Лора, Лора, Лора.
Лора.
Девочка, от которой пахнет смертью и детским мылом.
Виктор ощутил призрачную боль в правом плече. В том месте, где однажды его прошила безжалостная игла адамантия, и плоть вскрылась крошевом разорванных жил, мышц и артерий, открыв белую кость.
Всякий раз, когда убийца произносил это имя, когда просто оказывался рядом с той, кому оно принадлежало, время поворачивалось вспять, возвращая его в дикую лесную чащу, к запахам крови, прелой травы и горелых листьев, к битве, которую им тогда так и не удалось завершить.
Но некоторые истории должны быть рассказаны.
Даже если некому будет остаться в живых, чтобы сотворить из них легенду и передавать из уст в уста, до той поры, пока находятся те, кто станет их слушать.
Сегодня Виктор пришёл сюда, чтобы попытаться написать конец одной истории и положить начало другой. Он преследовал их почти от самой Дженоши, и это была одна из самых трудных погонь в его жизни.

Саблезубый напал, метя смертоносным ударом в сердечное сплетение. Десять острых лезвий разрезали воздух, — он знал: здесь ей бежать некуда.
И даже если ей представится такой шанс, она им не воспользуется.
Не сегодня.