На любой войне солдатам и воинам требуется передышка. Исключения обычно заканчивались гибелью того, кто пренебрегал этим правилом. Но Тор никогда не слушался гласа рассудка, хоть и ен всегда следовал оному. Улучив момент, нужный для встречи, о которой он договорился заранее, он смог ненадолго улизнуть от своих соратников в войне, не предупредив их о своем отсутствии. И о своем месте пребывания не обмолвился даже словом. Никто не должен был знать, куда и зачем он направляется... по крайней мере, раньше времени. И конечно же, никто не узнал. Никто, кроме Локи. НО Тор знал, что его брат в этот раз - может быть, лишь в ЭТОТ - не предаст его.
   Одолжив у прохожего телефон (о да, Тор все-таки начал приобщаться к земным технологиям), бог сделал один звонок. Лишь один, и он заключал всего одну фразу. "Сейчас, в твоих родных краях, друг мой." После чего настоятельно протянув прохожему достаточно золота, он сломал телефон на глазах у ошалевшего мужика, и извинившись за столь неучтивое действие, взмыл в небо. Ему надо было наведаться в свою оружейную, и время, потраченное на крюк, должно было помочь ему найти слова для столь непростого разговора. Он надеялся, что все делает правильно. Правильно, Хель его раздери. Ибо иного выхода не было.
   Прилетев на место, бог укутался в длинный плащ местного покроя, честно купленный несколькими месяцами ранее, и без стука вошел в довольно опрятное, хоть и не блистающее роскошью заведение. Обстановка была словно бы из пятидесятых. Стивен, конечно же, не застал это время, но он любил этот бар. Нет, не из-за выпивки, скорее из-за атмосферы. Ведь что могло так напоминать ему о его "родном" времени, как не полностью аутентичная обстановка тех годов? Столы, стены, лампы, барная стойка, пол, музыка, и даже пивные кружки - бармен явно был почитателем стиля "ретро". И надо признать, клиентура не жаловалась. Наоборот, завсегдатаев было достаточно, и хоть кабак не ломился от народу, но на бедность владелец явно не жаловался. Конечно же, завсегдатаи сразу узнали Тора, но чисто из вежливости и видя, как бедняга старается быть незаметным, подыграли ему. В очередной, -надцатый (как минимум) раз. И конечно же, бог сделал вид, что поверил. В -надцатый раз. Заказав кружку - ну ,как кружку: жбан, скорее - местного бланша, Донар уселся на излюбленное место Стива, и принялся ожидать своего старого друга. Сколько ему надо было поведать Роджерсу! Ангелы, Хевен - это все вполне могло пошатнуть, или перевернуть его веру. А ведь несмотря ни на что, Громовержец искренне уважал религиозность Кэпа, и никогда не шутил над этой темой, несмотря на то, что сам являлся олицетворением религии, в некотором роде. А сейчас ему придется не только низвергнуть все верования Стива в бездну реальности, но так же и взвалить на него непосильную ношу. Ибо лишь глупцы считали, что ноша Тора - это привилегия. Нет, это были десятилетия тяжкого труда, и в последствии - эпохи доказываний того, что эта ноша была возложена на Сына Одина недаром. И в первую очередь, Тор доказывал это самому себе, с каждым разом сомневаясь. Вся его жизнь была полна сомнений, ибо стоило ему лишь на некоторое время гордо вскинуть голову, и не задаваться вопросом, достоин ли он - как сразу же связь с его верным другом начинала слабеть. И с годами Донар понял - лишь глупец будет самоуверен.
   Погрузившись в раздумия, бог краем уха уловил знакомый рокот мотоцикла снаружи. Итак, он прибыл. Посмотрев на входящую в бар фигуру, Громовержец тихо, но отчетливо, с чуть грустной полуулыбкой на лице сказал:
- Пусть я и не молвил тебе точного времени, друг мой, но ты как всегда вовремя явился. Прошу же, присаживайся, и раздели со мной сей скромный ужин.
   На столе, кроме бланша (ну любил Одинсон нефильтрованное, ну что греха таить), также стояла немаленькая тарелка со свиными ребрышками, жареной картошкой, и каким-то непонятным, но крайне вкусным салатом, считавшимся одним из местных фирменных блюд. Все ингредиенты узнать по вкусу было практически невозможно, но попробовав его однажды, никто не отказывал себе в удовольствии повторить заказ. Подождав, пока Стивен сядет напротив, Тор отпил из своего жбана, подал знак бармену, дабы тот принес выпивки его собеседнику, и когда Стив, как обычно, попытался вежливо отказаться, лишь посмотрел ему в глаза. Нет, бог не упрашивал Роджерса. Не в этотраз. Он всего лишь посмотрел на Кэпа взглядом, в котором выражались боль утраты, стыд за содеянное, и горечь за осознание того, что ему придется совершить. Пока Стивен пытался понять, что же хотел ему взглядом сказать Громовержец, Ас отвел взгляд в сторону, и как бы невзначай спросил:
- Ты, верно, гадаешь, отчего так внезапно и бесцеремонно вызвал тебя сюда, друже, да и в такое время? И о чем беседа же пойдет?

Отредактировано Thor (2015-11-10 05:43:53)

Любите ли вы консервативные взгляды? Тор вот любил, уважал оные, и  в некотором роде являлся олицетворением консерваторских взглядов и решений. Правда, древнескандинавских. Но не суть. Посему Ас не мог не оценить тот факт, что Стивен всегда оставался солдатом. ВСЕГДА. Нет. не Америки... по крайней мере, не только. Стивен был солдатом, сражавшимся за свободу выбора, за равноправие, за мир, даже если понимал, что оный никогда не наступит, за благополучие, за шанс матери увидеть своего ребенка , возвращающегося с войны, за шанс отца взрастить свою дочь, за отсутствие притеснений на почве религиозных и политических взглядов... В понимании Донара Стивен был солдатом идеала. Даже если само понятие "идеал" было недостижимым, Роджерс упрямо продолжал нагибать эту грань природы с каждым своим действием, стремясь к невозможному. Бог считал. что даже сам Кэп не до конца понимает, кем он является, и какую ношу на себя взвалил.  И от того, какую ношу он сейчас собирался взвалить на него Громовержец, Асу становилось дурно.
- Молвишь ты, прочел о событьях столь древних, что даже человечество было юным, словно новорожденное дитя, да, Стивен? - невесело хмыкнул Одинсон - Что же. Позволь поведать мне о том, что не написано во Всемирной Паутине. Да и свитках древних. Ибо тогда смертным не дано было познанье грамоты еще.
   И Ас начал свой рассказ. Он даже к выпивке не притронулся, смотря на Кэпа взглядом... бога. Бога, прожившего куда больше, чем следовало бы даже его виду. Никогда прежде ни один из Мстителей не видел его таким. Ас знал, что Наташу, Фьюри, и даже Карателя могло стошнить от невыносимости тяжести этого взгляда. Но он также знал, что Стив это выдержит. Куда лучше, чем любой смертный... или даже бог. Что еще раз убеждало его в правильности своего выбора.
   Давным-давно, когда Мидгард именовался Асхеймом, были Асы, были пещерные неандертальцы... и были Ангелы. Но эту часть истории Донар уже рассказывал ранее, посему и не стал акцентировать на ней внимание. Он поведал о том, что не было сказано ранее. А именно - о семье. О том, как радовался Асгард рождению Альдриф - первой дочери союза Асов и Ванов, двух племен богов, которым, казалось бы, вечность судилось воевать между собой. О том, как совсем еще юный Громовержец держал сестру на руках, и о том, какую радость, любовь и счастье он испытывал от того, что в его семье появилось столь уникальное создание. Полу-Ас, полу-Ван... Разве можно было такое представить? Навряд ли. Но Тор представил. Представил и увидел лучше, чем сама Фрейя. Чем сам Всеотец, ибо когда родители были связаны узами правления. и должны были быть в первую очередь Конунгом и королевой, Донар не был связан ничем. Когда Отец был правителем, когда Мать была созидательницей, их первенец был самым счастливым на свете братом, держащим на руках свою ненаглядную,  неповторимую, прекрасную, преисполненную счастья и жизни сестренку. Казалось бы, счастью Асов не было и не будет предела....
   Но оное у них отняли. Отняли Ангелы Хевена, в следствии их ссоры с Одином, приведшей к ужасной и кровопролитной войне, которой доселе не знали Десять Миров.
   На то время Донар был еще слишком мал, дабы сражаться наравне с Эйнхериями и богами. Но он твердо решил - он будет отстаивать свой дом. Он будет его защищать. Он будет защищать свою семью. И юный бог, которому по меркам Мидгарда не исполнилось даже четырнадцати, взял топор, и пошел убивать. Убивать во имя сохранения жизни. Убивать ради своих близких. Своих родных. Во имя того, что было свято, и что не ставили ни во что ангелы Хевена.
   И юный бог Грома проиграл.

   Когда он увидел разоренные покои Альдриф, окровавленную колыбельную, убитых стражей и отсутствие тела его сестры, само небо Асгарда содрогнулось от грома, раскатившегося по округе. Ринувшись наружу, Ас увидел Предводительницу Хевена, держащую беспомощное тельце его сестры в руке. с нависшим кинжалом над дочерью Одина... и отца с матерью, беспомощно взирающих снизу на происходящее. Он с неистовой силой бросил Ярнбьёрн в крылатую женщину, так сильно желая успеть. Желая предотвратить неизбежное. Он больше всего в жизни жаждал не опоздать.
   Но он опоздал.
   И когда кинжал Предводительницы Хевена обагрился от крови младенца. громче всего была ярость не Одина, конунга и короля, потерпевшего неудачу и потерявшего дочь. Не Фрейи, матери, увидевшей смерть своего ребенка, который только-только увидел мир. Громче всего была ярость Громовержца. Земля разошлась глубокими трещинами от его нечеловеческого крика, небо словно рассыпалось на мириады осколков, снопы молний испепеляли всех без разбора... А юный Ас впервые стал тем, чего так боялись все Десять Миров.
   Богом Крови.
   
   Когда ярость берсеркера, которую Тор познало в непозволительно юном возрасте, достигает уровня, превосходящего апогей... в боге что-то ломается. Что-то умирает навсегда, и его прежнее "я" остается навеки запертым в глубинах его сознания, уступая место лишь бессмысленной, беспощадной и неостановимой жажде крови. Во всех смыслах этого слова. Чем больше его ты ранишь - тем он станет сильнее. Чем больше крови он прольет - тем он станет сильнее, ибо в мироздание приумножится сакральной алой жидкости. Не силы Асгарда тогда победили Хевен. Это был юный мальчик, обезумевший от гори потери семьи. Мальчик, за считанные секунды ставший палачом, мясником, убийцей и маньяком одновременно. И одной из причин, почему Один оторвал Хевен от Иггдрасиля, было то, что отец понимал - сын не остановится ни перед чем, чтобы отомстить. Родители видели, что даже они не скорбят о потери своей дочери так, как скорбит ее старший брат. Его скорбь превратилась в безумие, проклятое самим мирозданием. И большая часть силы Одина ушла на то, дабы вернуть Донару его первоначальное состояние. Но изгладить его воспоминания Всеотец так и не смог. С этим Тору пришлось жить. И Стивен Роджерс, смертный, был первым, кому Ас поведал о том событии. Казалось бы, освободив себя от груза тайны, Асу должно было стать лучше, но нет - его состояние становилось лишь более удручающим. Он словно бы вновь ощущал привкус крови на своих губах, тяжесть чужой плоти в своих ладонях... Он будто бы заново переживал события тех седых эпох. Но всему этому была причина.
- Таково начало истории, друг мой - слегка надломленным голосом сказал Тор, все еще не отводя взгляда в сторону. - Но конец ее писать не мне. Только лишь тебе. И вот перо, которым по пергаменту водить ты будешь, друже.
   И с этими словами Громовержец достал из-под стола свой молот, и бухнул его на стол. Мьёлльнир издал искры. опалившие столешницу, но все в баре будто бы и не заметили происходящего. Или благоразумно сделали вид. что было куда более вероятно. Все знали, С КЕМ встречается Капитан Америка. И все знали, что ПРОСТО ТАК бог ни за что не будет требовать встречу с лидером Мстителей в одном из его любимых заведений.
- Посмотри внимательно, друг мой. Что видишь ты? Оружие, али лекарство? Смерть, али спасение? Обычный молот.... Или нечто большее?
   Сделав вид, что не услышал ответ Стива, бог вновь начал говорить:
- Прежде всего это - БРЕМЯ, друже. Бремя, требующее от тебя уровня самопожертвованья куда большего, чем любой может представить. Почему ты думаешь, я со своим возрастом до сих пор не имею семьи своей, м? А ведь мне, друг мой - мне куда больше СЕМИ МИЛЛИАРДОВ ЛЕТ.  - на секунду замолчав, Ас вздохнул, и продолжил: - Этот молот требует от носителя быть лучше, чем он есть. Каждый день. Каждую минуту. Каждое мгновенье. Каждый миг твоего существованья сводится к битве непрестанной за твое достоинство обладать сей мощью. А взамен Мьёлльнир дарует тебе силу, способную свергать пантеоны целые, разрушать миры.... Но также он дарует тебе силу созиданья. С его помощью ты можешь создавать немыслимое, ибо молот сей - олицетворение кузнечества, притом не только лишь металла. Кузнечества и жизни, радости, горя и пониманья, счастья, процветанья, мира, радости... всего, что можешь только пожелать. Будь только ты способен совладать с ним. Прежде всего, Мьёлльнир - вовсе не оружие, нет, друг мой. Прежде всего это - инструмент для управления первозданною ПРИРОДОЙ, которая куда старше меня. других богов, в частности твоего же, Стивен.
   Уловив то, как Стив отреагировал на упоминание о христианском боге, Тор лишь невесело усмехнулся.
- Друг мой... Попытайся ты меня понять. Твой бог- Яхве, Саваоф, Иелухим, Иегова... неважно, как его не назови ты, имен у него много - он есть. ДА, СТИВЕН, ОН СУЩЕСТВУЕТ. И есть Ангелы, истинные Ангелы Рая, которые служат под его началом. Михаила, Первого Меча Господня, уже видал ты. Он существует, и вера твоя в него непоколебима. Что не могу я не уважать да не ценить. Но прими тот факт, что он - не ЕДИНСТВЕННЫЙ бог во вселенной. Богов много. И ты сейчас с одним из них беседуешь. Да, пусть твой бог не отвечает на молитвы, в отличие от меня. к примеру. Пусть он глух и слеп к страданиям христианского народа. Но вера тех, кто не омрачен порочностью церкви вашей, вера таких, как ты, дает вам силу справляться еж с невзгодами в житии вашем. Не помощь бога, нет. Бог ваш лишь дает вам силу, которой прежде вы в себе не замечали. Но сейчас же, Стивен - сейчас Яхве не поможет вам. Сейчас самим смертным нужно спасать Мидгард. И вот где ты должен выступить на первой линии защиты.
   Еще раз взглянув на молот, словно бы прощаясь с ним, Ас вздохнул. В его вздохе читалось куда большее, чем можно было описать словами. Так прощаются с тем, кто не единожды спасал тебе жизнь. Тем, кто научил тебя куда большему, чем все остальные. Так прощаются с частью самого себя, неотъемлемой, неразлучной, отрывая ее от своего сердца... ради блага других.
- Так уж вышло, что не родился у меня преемник, Стивен - наконец опустив взгляд, продолжил Громовержец - И некому опосля смерти моей будет нести ношу сию, помогая миру. Всем мирам. Но когда я повстречал тебя - тогда я понял, не всегда стоит следовать семьи зов. Порою достойны находится же там, откуда ты его пришествия вовсе не ждешь. Я увидел в смертном, являющемся идеалом Мидгарда, того, кто ДОСТОИН Мьёлльнир нести после меня. И это - ты, Стивен Грант Роджерс, рожденный кельтами, но выросший в Америке. Из всего Мидгарда, и других Миров лишь ты достоин обладать Мьёлльниром. Только тебе он покорится так же. как и мне. И посему, друг мой, сейчас прошу тебя я принять ношу сию. Ибо совсем скоро я буду недостойным оной. Но Мьёлльниру нужен владелец. Мьёлльнир нужен Мидгарду. А кто лучше справится с ношей этой, нежели Первый Сын Мидгарда?

Кажется, Стив не до конца понял Тора. Впрочем, и неудивительно - всего за несколько минут тот вывалил на Роджерса информацию о ЭПОХАХ. И Кэп понял почти все. Почти все! Это ли не еще одно доказательство? Но что более немаловажно - Стив задал вопрос. Вполне уместный. И Ас очень не хотел на него отвечать. Сидел бы перед ним кто другой - Донар бы попросту молчал. Но ему он не мог не ответить.
- Признаться, даже я до конца не понимаю, что такое Мьёлльнир. И что он дает владельцу своему. - вздохнув, Ас залпом осушил свой жбан. У него почему-то пересохло в горле... и явно не от желания выпить. - Но ответ на сей вопрос будет чутка позже. Для начала - о войне.
- Представь себе воинство несметное. Воинство размером в целый мир. Как такое победить? Должно быть, ответ - никак. Однако сие есть неправда. Победить их можно, лишь шагнув за грань. После оного ты откроешь в себе непостижимые же силы, доселе спрятанные внутри. Но тогда перестанешь быть ты тем, кем являешься, друг мой. Ты станешь Бичом, олицетвореньем Смерти, Ужаса, Крови, Убийства... всего, против чего мы боремся. Ярость берсеркера тебя затянет, и может статься - безвозвратно. Но то - единственный путь, Стивен. Я ведаю, что меня отговорить ты попытаешься. Я ведаю, что молвишь ты - всегда есть выход. Но Стив... друг мой... - бог сделал небольшую паузу, и продолжил - Выхода иного нет. Призову я армию Асгарда - Мидгард она разрушит в битве. Следовательно, мне нужно стать таким. Ибо я на оное способен. И сие - мой выбор, друже. Ради всего, за что я боролся и сражался. Все мы. Ты можешь оные не одобрить. И вряд ли станешь одобрять, но прошу тебя... смирись же с оным. Ибо не желаю я, дабы видел меня ты... таковым. Я не ведаю, вернусь ли прежним, и вернусь вообще ли я. Посему я бы хотел, чтобы ты меня запомнил таковым, каким еще пока что есть я, Стивен.
   Замолчав, Одинсон вновь налил себе выпивки, однако даже не пригубил пива. Быть может, впервые за долгое время ему этого просто не хотелось. Что было само по себе странным.
- Я готов пойти на все, дабы Мидгард защитить, друг мой. Даже коли для оного придется поступить мне недостойно, али даже умереть. Слишком дорог мир мне этот. Но ты, друг мой - ты ему нужен. И будешь нужен. Мое время уж давно прошло. Я - бог прошлого, который живет в настоящем, и пытается здесь обособиться. Пожалуй, можешь ты сказать, что ты - такой же... Но нет, друже. Ты - уроженец Мидгарда, а я - нет. И Мир Срединный без меня же справится. Но не без тебя.
   Закрыв глаза, Ас подумал о том, что ему еще сказать Стиву. Как ему убедить Кэпа в том, что и вправду нет другого выхода? Он не знал. Хотя выход был, пожалуй - быть собой. Ведь бог всегда был искренним, никогда не врал. А что может быть убедительней чистой правды? Пожалуй, ничего.
   Равно, как ничто не может сильнее ранить.
- Теперь - касательно Мьёлльнира, Стивен. - взяв молот, Ас подвинул оный по столу поближе к Роджерсу. - Да, оружие сие было сделано богами... Хотя нет. Неправильно. Сотворили его два дворфа - Брокк да Эйтри. Эйтри - король, конунг Нидаваеллира, друже, мира величайших кузнецов да и ремесленников во всей известной мне вселенной. Меня он обучал делу кузнечному, а я ведь - бог кузнецов, Стив. Один заклятие Достойности на него лишь наложил, вложив в сей молот также часть его силы, Силы Одина. Безграничной силы. Но все оное не мешает владеть молотом кому-то, кто не бог по рождению да крови. Владелец молота, кем бы ни был он, или она, получит силу всю мою. Мощь. Познаний большинство да опыта же часть. А также молота возможности все. Ему будут открыты все Миры, весь космос, он будет почти неубиваем... Но на него будет возложена роль защитника миров. Защитника Мидагрда. И в этой роли лишь тебя я вижу, Стивен. - помедлив чуток, Ас продолжил - Конечно, ты вправе отказаться, друг мой. Ведь насильно бремя сие нельзя же возложить. Но поведай мне: ужель не было деяний достойных да и добрых у тебя, которые ты не мог совершить, просто из-за того, что был недостаточно мудр? Быстр? Силен? Могуч? А Мьёлльнир - он дает мощь, почти что безграничную. С ним ты не можешь проиграть. С ним тебе подвластно почти все... и требованья также возрастают. Ты должен стать символом не только лишь Америки и смертных. Ты должен будешь стать символом достойности, правды, честности, открытости, сожаленья и прощенья, а также - суда справедливого, возмездия... отмщения. Ведь Мститель ты, друг мой. Но никогда не понимал ты до конца, что значит - Мстить. Сие - не только низменное побужденье, как может показаться. Сие есть восстановленье справедливости путем, на который пойти могут лишь немногие, кто не сломается на сей дороге. И я ведаю, что ты, Стивен, не сломаешься на оной. Посему лишь ты достоин Мьёлльнира. Даже коли сам так ты не считаешь.
   Взглянув на молот так, будто бы окончательно прощался с ним, Тор залпом выпил свой жбан, вновь наполнил оный, и собравшись с духом, решил поставить точку в этом монологе.
- Он тебя изменит, Стивен. Даже внешне. У тебя будут новые одеянья, одеяния богов, с твоей символикой. Коль ты пожелаешь, дабы тебя не узнали - никто оное не сможет сотворить, если сам сего ты не пожелаешь. Тебе стоит лишь поднять его... Всего лишь поднять. И ты почувствуешь каждую каплю дождя в небе, каждый грома звук будет голосом твоим, каждая молния будет частью крови в твоих жилах, ветер бури дыханьем твоим станет... ты станешь богом, Стивен. Но ты останешься прежде всего человеком. Человеком, чей путь жизненный, стремления и взгляды сделали тебя достойным.

Отредактировано Thor (2015-11-29 21:42:04)

Услышав ответ Роджерса, Ас лишь улыбнулся. Пожалуй, впервые за их разговор. С его души будто бы сняли камень. Большой, тяжелый, гнетущий его сознание, тело и разум. Да, Стив не особо охотно принял его просьбу. Но все же он согласился.
   Медленно, словно оттягивая этот момент, Кэп протянул руку к молоту на столе. Для Одинсона время словно бы замедлилось. Затаив дыхание, бог наблюдал за происходящим, понимая. что сейчас произойдет, но все же какой-то частью души не веря в текущие события. Ведь он никогда еще не видел, дабы смертный мог поднять его молот. За всю историю Мидгарда ни одному смертному это не удалось. Хотя... были ли подобные Роджерсу за всю эту историю? Нет.
   Поначалу Мьёлльнир был недвижим. После он медленно начал скользить по столешнице. Ас почувствовал, как воздух моментально начал наэлектризовываться, ощутил, как небо затянулось грозовыми тучами, чуть ли не услышал учащенное сердцебиение Кэпа. Пальцы Роджерса сжались на рукоятке, каждый миг становился более похожим на минуты; кулаки бога сжались в нетерпении. Он так желал увидеть это. Он жаждал этого больше, чем мог кто-либо себе представить. И вовсе не из-за любопытства, нет. Тор знал, что Стив способен на это, посему любопытства не было. Громовержец просто жаждал увидеть того, кто не сломается. Ни за что и никогда. Того, кто как и он, был пережитком прошлого, живущего в настоящем, и подминающем настоящее под себя, руководствуясь инстинктами и памятью прошлого. Бог жаждал увидеть своего друга, которого ценил больше, чем себя самого, друга, который был лучше него в понимании Аса.
   И когда Мьёлльнир оторвался от столешницы, Бог Грома увидел желаемое.

   Раскаты грома, вмиг озарившие всю округу, не поддавались измерению в децибелах. Окна повылетали из рам, земля под ногами содрогнулась от грохота небес, вспышки молний пронзали здание, немыслимым образом не нанося вредя ничему и никому вокруг, ураганные ветра, вмиг объявшие все в радиусе досягаемого, казалось бы, способны поднять целый небоскреб... Но все это не имело значения по сравнению с тем, кого увидел Громовержец. Стивен, будто бы сам не понимая. что делает, поднял сияющий светом молний Мьёлльнир над головой, удивленно смотря на него, и испытывая такую гамму эмоций и чувств, которую не испытывал ни один смертный. Сейчас он слышал каждую каплю дождя, каждый раскат грома был его вздохом, каждая молния была его взглядом, ударом и движением, каждое дуновение ветра было проявлением его воли... Быть может, впервые за свою жизнь Стивен Роджерс понял, каково это - быть богом. Его одеяние начало изменяться, принимая причудливую, но удивительно гармоничную форму солдата, соединенную со скандинавскими доспехами: кольчуга на короткий рукав, как у Громовержца, военные штаны и сапоги из кожи, аналога которой не было в Мидагрде, нарамник, стилизированный под солдатскую шинель, раскрашенный в красный цвет с парой белых полос по краям, украшенных золотыми скандинавскими узорами, перчатки с усиленными пластинами для ближнего боя, с тиснением на ремнях и травлением на застежках... И конечно же, пресловутая белая пятиконечная звезда на груди. Да, молот дал Стивену скандинавские черты. Но прежде всего, он оставил его человечность, уважая право выбора нового хозяина. Как и сказал Донар, Стив не станет богом в плане мышления. Он останется все тем же человеком. Все тем же простым парнем из Бруклина. Просто знаний и возможностей у него будет КУДА БОЛЬШЕ. И наблюдая за этими изменениями, равно, как и все, кто еще не потерял сознание от шока в баре, Тор радостно улыбнулся.
   Наконец он увидел того, кто не был богом по крови, амбициям и праву рождения, но был почти что ровней им по духу и стремлениям. Того, кто отрицал свою уникальность, попутно своими действиями постоянно доказывая оную. Того, кого Донар имел бы честь величать названым братом.
   И того, на кого но взвалил такую непосильную ношу, зная, что лишь он способен ее выдержать.

   Подождав, пока буйство природы, приветствующую нового хозяина Мьёлльнира утихнет, Ас встал из-за стола, осмотрелся по сторонам, и найдя обстановку среди завсегдатаев приемлемой - в смысле, никто не умер, лишь парочка потеряло сознание, а тройка решили завязать с алкоголизмом раз и навсегда - удовлетворенно кивнул, и подошел к Роджерсу. Положив руку ему на плечо, Ас сказал:
- Думаю, вопрос о том, достоин ли ты, друг мой, отпал сам собой. Теперь ты владеешь всей силою моей. Используй же ее с умом. Хотя, что я такое говорю... Просто продолжай собой быть. Ибо мудрее действий средь народа твоего я не видал. Я горжусь тем, что тогда, в лесах Европы повстречал тебя я, Стивен Роджерс. И горжусь тем, что могу величать тебя я своим другом.
   Закончив свою недолгую речь, Ас крепко обнял Стива, после чего поставил его обратно на ноги, и поправив Ярнбьёрн на поясе, направился к выходу. Лишь у двери Донар остановился.
- Ах да, коли вдруг начнешь голоса ты слышать, что тебя о чем-то вопрошают - не удивляйся сильно. То всего лишь молитвы, а не начало полоумия, же Стивен. Отвечать на них аль нет - твое же право, друг мой. Однако сомневаюсь, я, что слышать оные ты будешь часто, и что будешь вообще. Ведь вера твоя другая, нежели у меня и последователей моих. - улыбнувшись, Донар аккуратно отодвинул слетевшую с петель дверь, и вышел на улицу. - Я рад, что услышал просьбу ты мою. Теперь я ведаю, что оставляю Мидгард в руках, крайне надежных. Спасибо тебе, друг мой... Спасибо, Стивен Роджерс.
   И закончив говорить, Громовержец направился в темноту ночи. Он не умел прощаться. да и не хотел. Но понимал, что теперь их пути должны разойтись. Если путь Стива теперь был освещен светом, то его путь лежал в кровавую тьму. И Один же ему свидетель - Тор не хотел, дабы Капитан когда-либо увидел Одинсона на этом пути. Чтобы Стив увидел своего товарища... павшего. Павшего в морали, стремлениях, действиях.
   Недостойного.
   Он искренне надеялся, что его друг поймет.
   Ибо у Тора уже не осталось ничего, кроме надежды.