И почему раньше Брюс Беннер так мало внимания уделял путешествиям? Словно крот он прятался от внешнего мира, укрываясь за стенами лабораторий, отгораживался за зубодробительными статьями и трактатами, не позволяя себе ни остановки, ни передышки. И упивался собственным одиночеством. Но… мир был прекрасен в любой точке земного шара. В какой-то момент Брюс поймал себе на мысли, что ему стыдно за свои недавние суицидальные действия. Мир стоит того, чтобы жить.
     И теперь он был не один.
     Брюс смог найти тонкую грань во взаимодействии с парнем внутри. Его не стоит воспринимать враждебно, с ним не нужно спорить, на него нельзя повышать голос. Ему нельзя приказывать. Он ведь сам по себе не плохой, и не хороший. Он – сила, и очень многое зависит от того, с какими намерениями эта сила будет использоваться. Он – партнер, в общении с которым можно и нужно прийти к компромиссу. И сейчас эта точка равновесия была достигнута. Был пройден долгий и тернистый путь прежде, чем две его личности перестали драть друг другу глотки за право быть главенствующим, примирились и научились сосуществовать. Более-менее. Нет, долгожданного слияния альтернативных личностей не произошло. Как это было, например, с Уильямом Миллиганом, страдавшим синдромом «множественной личности» и умещавшим у себя в голове двадцать четыре (!) самостоятельных характера. Да, этот персонаж какое-то время интересовал Беннера, разумеется, с научной точки зрения. И, конечно, оба эти случая – в отношении Брюса Беннера, и в отношении Билли Миллигана – в одну плоскость класть не следует. Совершенно разные предпосылки, непохожие ситуации и разнообразный эффект. Однако диагноз один и тот же. Да, однажды Брюс совершил глупость, заглянув на прием к психотерапевту. И да, у него даже была бумажка о том, что он в действительности страдает синдромом множественной личности. Зачем обратился? Да пес его знает. Накатило, захотелось разгрузить свое воспаленное сознание постороннему человеку. Что ж, из этого урока Брюс сделал свои выводы и более никому не ведал о своих проблемах. Да и проблемах ли? Все дело в точке восприятия. Стоило изменить к ней свое отношение, как многое упростилось. В том числе и контакт со своим вторым Я.
     За последние несколько лет Беннер успел побывать на разных материках, перепробовать множество разнообразных традиционных блюд, поучаствовать в нескольких карнавалах, разумеется, в первой своей ипостаси, и подучить несколько языков, в том числе испанский и португальский. И сейчас активно изучал балийский язык, в частности basa kasar, так называемый «низкий» диалект, применяемый в повседневной речи балийцев.
     Босые ноги неспешно ступали по мягкому песку, теплый ветер трепал спутанные волосы, лучи заходящего солнца смело касались обнаженной спины мужчины.  Брюс за то недолгое время, что находился на острове, уже успел полюбить это тихое и спокойное место у моря. Дикий пляж, о котором не знали заезжие туристы и о существовании которого случайно проговорился старый балиец, сдававший небольшое бунгало Беннеру.
     Остановившись у кромки моря, Брюс замер, прислушиваясь к своим ощущениям. Покой. Прекрасный покой. Вода касалась пальцев ног, зовя и сманивая. Беннер не торопился. До заката оставались считанные мгновения, и он желал попрощаться с ним до следующего дня. И только после он позволит себе немного ребячества. Опустившись на песок и приняв ставшую привычной позу лотоса, Беннер замер, созерцая багряно-рыжий закат, растекшийся по линии горизонта.
     Абсолютный покой.

     Ничто не предвещало беды.
     Брюс Беннер находился на территории, где ни о каком злобном Халке, ни о каких непобедимых Мстителях, ни о каких внеземных пришельцах никто знать не знал. Это всепоглощающее чувство свободы опьяняло не хуже, чем виски Isabella’s Islay, припрятанный в засекреченных недрах башни Старка. Щемящее чувство радости окутало его своим теплом, от пальцев ног до макушки. Даже парень внутри притих, неожиданно угомонился, не подавал никаких признаков жизни, и да, кажется, словно бы что-то тихо мурлыкал сам себе. Шум моря навевал сон. Брюс впервые в жизни подумал: а не отложить ли запланированные дела на утро? Очень неправильные мысли. Но двигаться не хотелось от слова «совсем». Собственно, а почему бы не поступить так, как этого желает он – Роберт Брюс Беннер? В этой жизни его желания почти ничего не значили и редко исполнялись. Однако самое главное все-таки воплотилось в реальность. Конечно не в том ракурсе, в котором желал юный Брюс. Но все же… он герой. Как бы ни отрицал этого слова, как бы не бежал от последствий, а СМИ раздули невероятную шумиху, он есть и остается героем.
     Герой. Громкое и громоздкое слово. Хочется по привычке поморщиться, но мышцы лица настолько расслаблены, что совершенно не хочется дергать их и напрягать столь примитивной мимикой. Надо же, герой. Мысли плавно утекли в сторону геройства, и… других героев. Невольных коллег Брюса, которых вместе свели трагические обстоятельства. Интересно, как они сейчас? До Беннера доносились рваные обрывки информации о теперешней жизни его друзей. Кого-то поглотила хандра, кто-то погряз в текучке, кто-то слился с серой толпой. А кто-то… а кто-то сломался. Всем нужно было какое-то время, требовался отдых. Или отпуск без содержания. Кому как нравится. А подумать было о чем каждому.
     Так хорошо, что хочется застыть на веки вечные довольным изваянием и молчаливо наблюдать за окружающими красотами. Да, решено. Впервые в жизни он отложит на потом все то, что должен сделать этим вечером. А вместо этого он занырнет, выпустив скопившуюся за день энергию, затем вернется на это самое место и более не двинется, до самого утра. Замерзнуть – не замерзнет, опасности никакой не страшился, а более ничто не могло нарушить его покой.
     Действительно, ничто не предвещало беды.
     В какой-то момент другой парень внутри зашевелился, источая свое недовольство и раздражение. Эти эмоции Беннер принял к сведению, но не поддался им. Если бы это была реальная угроза, он уже содрогался бы под крупными волнами ярости. Но это была легчайшая настороженность, анализировать которую мужчина не спешил. Очень не хотелось вмешательства посторонних факторов в его идиллию. Но… впрочем, он скоро все узнает сам.
     За спиной послышались тихие шаги. Беннер не шевелился, не спешил входить в контакт с гостем и жадно ловил взглядом последние лучи уходящего солнца. И откуда только взялось ощущение, что именно это – балийское – солнце – он видит в последний раз? Брюс мысленно себя одернул – еще нет никаких предпосылок к подобным мыслям.
     Молчал гость, безмолвствовал и Беннер. Внезапно налетел поток прохладного воздуха, бросив отросшую челку на глаза. Накатившая волна с громким шипением обрызгала коленки. Очарование момента ушло, растаяло как дым. Брюс почувствовал себя обманутым и неудовлетворенным. Легкое раздражение пробило его щит спокойствия.
     За спиной раздался голос. И его невозможно было не узнать. В реальность верилось с трудом. Брюс продолжал вглядываться вдаль.
     - Если это, - наконец откликнулся Беннер, - о другой моей личности, то да, мы находимся в уравновешенном состоянии. Спокойствие – оно внутри, и его не следует искать вовне, - кажется, за последние несколько дней в его жизни было слишком много Сиддхартха Гаутамы.
     - Если все же об этом чудесном месте… Умиротворенное состояние можно заполучить на любом другом острове.
     Беннер развернулся и невольно растянулся в улыбке, приветствуя Капитана Америки.
     - Мистер Роджерс. Стив… Selamat datang, - и тут же перевел с балийского:
     - Добро пожаловать на Бали. Рад видеть, - и Беннер даже не лукавил. – Решил сбежать из дождливо-хлюпающего Нью-Йорка и погреть косточки? Правильное решение.

Отредактировано Dr. Robert Bruce Banner (2015-10-20 09:04:07)

     Шум моря навевал странные мысли. Странные и давно позабытые. Из прошлого, которое уже подернулось туманной дымкой, и настигающее его в самый неожиданный и неподходящий момент. Стив Роджерс. Капитан Америка. Это странно, что из всего семимиллиардного населения планеты именно ему – Стиву – вдруг вспомнился один в меру скромный мужчина, который, стоит ему разозлиться, превращается в оживший лютый смерч. Это в высшей степени странно. Но Брюс ничему не удивляется. Он знает, что всегда под наблюдением. Сколько бы он ни бежал, сколько бы ни прятался, он не сможет убежать ни от себя, ни от тех, под чьей протекцией он находится. Но его в данный момент это не тревожит. Вероятно, миру в скором времени снова понадобится тот… другой парень. Очевидно, Стив именно по этому делу. А может и не понадобится. По крайней мере, не в ближайшие дни. Ведь если бы он действительно был нужен, сюда бы не отправляли Роджерса, Брюса просто-напросто выдернули бы из спасительного забытья и забросили бы в эпицентр событий. Не так ли? Однако же, нет. Здесь Стив и, судя по всему, настроен крайне благожелательно.
     Шум моря отбрасывал сознание не десятки лет назад. Когда Брюс был еще юн, он мечтал быть Капитаном Америкой. Мечтал быть героем. Мечтал быть похожим на Стива, мечтал пройти его путь от начала и до конца. Нет, он не жаждал оваций, всеобщего признания, поклонения или иных побочных эффектов славы. Но он хотел быть героем. Хотел уметь постоять за себя. Хотел уметь спасать жизни. Не для чего-то. Просто так. Потому что так велит сердце, так нашептывает верность собственным жизненным догматам. Капитан Америка был его символом, путеводителем в жизни, которая зачастую поворачивалась к Брюсу темной стороны.
     И даже когда Брюс вырос, он не смог избавиться от детских желаний. Он с присущим ему остервенением взялся за проект восстановления сыворотки Эрскина. Это было почти избавлением. Почти искуплением. Откровением. Он с головой погрузился в проект, недосыпал, порой забывая о своих человеческих потребностях. Но был счастлив.
     А потом случилось то, что не должно было произойти. Но произошло. И вот он здесь, на Бали, пытается в который раз убежать от своей участи, учится как-то примиряться со своей сущность. И Капитан Америка тоже тут. Не как герой, а как обычный человек.
     Герой. На вкус Беннера – отвратительное слово. Герой, значит, должник. Себе, чужим людям, всему миру. Приобретя в свое безраздельное владение Халка, Беннер понял: понятие «герой» - утопийное понятие, и ничего общего с реальной жизнью не имеет. Ни единого процента.
     - Не против, Стив. Конечно же, нет. Здесь нет ни одного человека, который бы смог поддержать разговор со мной не на ломанном английском. А изучать язык балийцев, хоть и не сложно, но довольно утомительно, знаешь ли.
     Беннер не узнавал свой голос – скрипучий, хриплый, низкий. Беннер подумал, что еще немного вынужденного заточения и он имел бы все шансы растерять способность homo sapiens к связной речи. Он определенно рад Стиву.
     - Знаки, конечно, дело хорошее, но я уже давно разучился им доверять. Но ты прав. Ты здесь, в месте, где переплетается красота, внешний покой и внутреннее умиротворение. Случайности отнюдь не случайны, и вероятность невероятных событий достаточно высока. Мог ли я еще полчаса назад предположить, что увижу не кого-то, а самого Капитана Америку – здесь, за пятнадцать тысяч километров от привычного и опостылевшего Нью-Йорка? – в голосе Брюса слышались дурашливые нотки. - Нет. Но ведь ты здесь не случайно, Стив? Уверен, что не случайно. 99,99% процентов на то, что не случайно. А одну сотую процента я оставлю судьбе – вдруг удивит.
     Беннер посмотрел на усевшегося рядом Стива. Забавный факт: если Роджерс не прикроет чем-нибудь нос – то к утру он еще больше покраснеет и, вероятно, будет облазить. Знай Беннер заранее о столь незапланированной встрече, он бы прихватил свою сумку, в которой был припасен в том числе и пластырь. Забавно, Брюсу не нужны ни лекарства, ни иные сопутствующие материалы, а он в силу привычки, приобретенной до битвы за Нью-Йорк, всегда и повсюду таскает с собой полноценную аптечку.
     - Рассказывай.

     Происходящее было несколько иррационально. Бали, тихо пенящееся море, спокойствие... Невероятно, но факт. И Стив Роджерс рядом. Как насмешка. Как ирония судьбы. Словно клякса на белом полотне – настолько он не вписывался в окружающую обстановку. А может сказывался эффект неожиданности. К подобной встрече Брюс не был готов. Не сейчас.
     И все же появление Стива – словно брошенный камень из прошлого. Беннер представил, как камень, легко свистя, по дуге летит в его затылок. Уклониться или смириться с ударом? К сожалению, Стив здесь не для того, чтобы Брюс уклонялся. Нельзя убежать от себя. Нельзя бежать от ответственности, которую он однажды принял на себя. И дело далеко не в зудящей совести. Дело в нем самом – в Брюсе Беннере.
     Лучи уходящего солнца в последний раз тронули разгоряченную кожу и спрятались за горизонтом. Подул прохладный ветерок с моря. Беннер не шевелился.
     – Возможно, – отозвался Брюс.
     Появление Стива – нарушение привычного образа жизни за последние полгода, к которому, признаться, Брюс успел привыкнуть. Да и пообвыкнуть здесь, на Бали. Но он не чувствовал сожаления. Хорошее рано или поздно заканчивается, не так ли? С этим не стоит спорить. Стоит смириться и подчиниться. Появление Стива несёт в себе некую смысловую нагрузку. Брюс предпочёл не задумываться – какую. Роджерс и сам расскажет о первопричинах своего появления.
     Про Фьюри Беннер не знал. Ник Фьюри всегда был темной лошадкой для Брюса. Да и применимо ли к нему определение «покинул»? Затаился, ушёл на дно, исчез, временно стёр себя с лица земли – да, но покинул – нет. Он всегда незримо был рядом с Мстителями. И если миру нужна будет его помощь, он обязательно объявится. В этом Брюс не сомневался. Ничуть. Нет-нет, Фьюри не сможет отказать себе в удовольствии эффектного явления себя народу – это во-первых. А во-вторых, такого патриота, как Фьюри, надо ещё поискать. Впрочем, один, как минимум такой же, находится сейчас рядом с Беннером.
     – Полагаю, Фьюри взял отпуск. Как и я. Думаю, он ещё удивит нас.
     Именно так и никак иначе.
     Чего уж лукавить, пару раз в неделю Брюс все же заглядывал во Всемирную паутину просмотреть новости. Про Старка Брюс был наслышан. Желтая пресса рада была обличить нелицеприятные подробности жизни известного миллионера. Беннер считал, что через чур рада. Однако слова Стивена подтверждали выводы газетных акул. Все это выглядело скверно, очень скверно. Увы.
     – Это плохо кончится, – ровно ответил Беннер, соглашаясь с каждой репликой Стивена. – Ты чувствуешь, а я знаю наверняка. Мы говорим о Тони Старке. В его случае нужен куда более мощный катализатор, нежели я. Но ты прав. Если я не попробую, как минимум потеряю уважение к самому себе. Но ты должен понимать, что и я могу в какой-то момент оказаться бессилен.
     Да, речь шла о Тони Старке. Ничто и никто не способны вытащить Тони из той тьмы, в которую он сам себя загнал. Если это будет не он сам. К сожалению, все зависит от его желания. И если он не захочет, против него бессилен будет весь мир. И это не шутка.
     – Перед бурей всегда затишье.
     На Бали бури бывали редкостью. Расставаться с этим местом будет тяжело. Брюс почувствовал печаль. И немного горечи.
     – Признаться, я и сам подумывал завершить своё путешествие. Однако все никак не решался. Знаешь, бывает так. Думаешь, ещё чуть-чуть, ещё немного, и все откладываешь и откладываешь, ища подходящий повод. Что ж, таким поводом стал для меня ты, Стив.
     Брюс потянулся и поднялся.
     – Я обосновался недалёко, всего минут двадцать отсюда неспешным шагом. Зайдёшь? Уверен, ты проголодался. Путь твой был далёк и, вероятно, непрост. Хозяева бунгало, что сдают его мне, готовят вкусные sate lilit – шашлычки из морепродуктов с ореховым соусом. Не шаурма после выигранной схватки, конечно, но тебе должно понравиться. Заглянешь?
     Брюс посмотрел на ещё слегка подсвеченный солнцем горизонт.
     – Да, очень бы не хотелось нарушать мою ежевечернюю традицию. Да и думаю, тебе бы тоже не помешало с разбега нырнуть в воду. Море отличное. Советую, раз уж ты оказался в столь прекрасном месте. Хотя бы в профилактических целях.
     Если это последний вечер пребывания Брюса на Бали, он не желает понапрасну растрачивать возможности.

Отредактировано Dr. Bruce Banner (2016-01-03 01:16:47)