— Чё, ва-а-апще платить не надо? — растягивая слоги, произнес Бенджамин Купер по прозвищу «Билл».
— Улавливаете на ходу, мистер Купер, — улыбался Коулсон, делая глоток очень крепкого, очень горячего кофе, совершенно немыслимым образом удивительно точно имитирующего консистенцией, цветом и запахом нефть. — Я же говорил — мы обязательно подружимся.
— Ага, мужик. Тока чё-та мужикам в очках и галстуках я не доверяю. Ты это, не обижайся, видно, что мужик ты хороший, типа «спасибо за рыбу» и все такое, но, серьезно, мужик, с чего ты взял, будто я хочу поработать на государство, а? — ковыряя вилкой сочный ростбиф, задал вполне разумный вопрос Бенджамин Купер по прозвищу «Билл».
— Очень хороший вопрос, мистер Купер, — облизнул губы Фил, одаривая собеседника улыбкой настолько дружелюбной, что могла бы претендовать на Нобелевскую премию мира, в частности за неоценимый вклад в развитие положительной динамики отношений трудных подростков и не то чтобы очень простых сотрудников государственных структур.
— Однако на вашем месте я бы вопрос перефразировал. Например, я бы выразил искреннюю заинтересованность не в том, «почему» я должен поработать на государство, а в том, «когда» и «как».
— Чё-то ни фига я тебя не понимаю, мужик, — пожал плечами Билл, с прежним усердием ковыряя ростбиф.
Агент Коулсон вздохнул.
— Мистер Купер, все очень просто — я хочу вам помощь.
— Ага, мужик, ага, — демонстрируя необычайную оперативность мысли и богатый лексикон, кивнул Бенджамин Купер по прозвищу «Билл».
Бен «Билл» Купер, шестнадцатилетний нападающий футбольной команды средней школы имени Авраама Линкольна небольшого городка Блэкберри, штат Нью-Йорк, был одним из тех редкостных баловней судьбы, которых природа наградила не только несокрушимой мощью черепа, но в числе прочего — феноменальной силой и такой  поразительной комплекцией, что «Билл» мог с легкостью и даже играючи отравить футбольный мяч на Луну. Левым мизинчиком. На выдохе. Но и это было далеко не все. Как успел выяснить Фил, мистер Купер оказался единственным участником довольно нетипичного для средних школ мероприятия, по итогам которого школьники чуть ли не полным составом едва не загремели в тюрьму. Кофе пах отвратительно. Агент Коулсон сглотнул. Прошлый четверг средней школе имени Авраама Линкольна обещал запомниться. И вот, почему...
Так уж сложилось исторически, при всей своей сексуальной гиперактивности и любви к публичной демонстрации разнообразных частей тел, снимать с себя одежду и пытаться исполнить размноженческий долг при скоплении свидетелей, превышающем двух, школьники, как правило, не пытались. Но исключения бывали. И, что-то подсказывало агенту Коулсону, завтрак одного такого исключения он только что оплатил. В прошлый четверг, ровно по окончанию исполнения гимна Соединенных Штатов Америки, ученики средней школы имени Авраама Линкольна городка Блэкберри, штат Нью-Йорк, будто бы по команде разделись и почти совершили нечто сенсационное... а что интересно, инициатором голозадой манифестации оказался сам директор. Первым же снявший штаны. Единственным, кто никакого желания к прилюдному блистанию внушающим перечнем природных щедрот не выказал, был мистер Купер по прозвищу «Бил». Как теперь понимал агент Коулсон, не только человек, способный одним видом сокрушить бизона, но также телепат.
— Ладно, к черту формальности, — оставив в покое кофе, подал голос Фил. — Ты обладаешь экстраординарными способностями, сынок. Я знаю об этом. Ты знаешь об этом. Все знают. Штука в том, что тебе с этими способностями жить. И я знаю, как.
Бен-Билл выгнул брови.
— Да ну!
— Ага. А ты думал, я вытащил тебя с географии, чтобы накормить? Отнюдь. Увы и ах.
— Ну это я понял, — согласился Билл. — Слышь, мужик, а чё у тебя с рукой?
В среднюю школу имени Авраама Линкольна городка Блэкберри, штат Нью-Йорк, Фил Коулсон направился без протеза, прекрасно понимая и отдавая себе отчет в том, что не существует в мире такого жестокосердия, которое позволило бы отказать в свидании с подопечным человеку, назвавшемуся психологом, с доброжелательной улыбкой на лице, в очках, при галстуке и с одной рукой.
— Слишком часто задавал неуместные вопросы, мистер Купер. Ну и слегка перестарался с ковырянием в носу.
Покинув школу, агент Коулсон и мистер Купер отправились в местное придорожное кофе. С преотвратительнейшим кофе, как выяснилось. Тянуло спать.

— С трудом, — вежливо ответил агент Коулсон на замечание о кофе, мимоходом с грустью понимая, что всегда полагал себя несколько выше ростом.
Многие годы службы на благо отечества приучили Коулсона не удивляться ничему: во-первых, смерть от разрыва фантазии — далеко не самое удачное завершение карьеры; во-вторых, подсказывал опыт оперативника и даже Директора: те, кто часто удивляются, долго не живут.
Раздвоение и без того не то чтобы совсем не примечательного мужчины уже слегка не средних лет, в очках и галстуке, медленно, но верно привлекало внимание зевак. Боковым зрением агент Коулсон отметил начинавшее выявлять все признаки душевного смятения молодое и очень привлекательное лицо официантки в ярко-розовой фирменной блузке, голубоглазой, с удлиненным каштановым каре. «Еще немного, — печально констатировал Директор Коулсон. — И она сожжет мой омлет».
— Вау, мужик, крутой трюк! — приходя в себя, отреагировал Бен «Билл» Купер. — А я так научусь?
— Искренне надеюсь — нет, — нисколько не теряя самообладания, ответил Фил.
— А что там с кроликами? — нахмурил брови Купер. Агент Коулсон загадочно поджал нижнюю губу.
Запахло жареным. Симпатичная официантка ойкнула. Омлет сгорел.
— Скажем так, мистер Купер, в случае частой и откровенной демонстрации социально неприемлемого поведения с вашей стороны, вопрос о вашей изоляции от общества, причем остро и в резкой форме, действительно может быть поставлен. Но, насколько мне позволяет судить знакомство с вашим личным делом, уж в этом-то для вас нет ничего откровенного, как, впрочем, нет никакой новизны, — безмятежно говорил агент Коулсон, улыбаясь одинаково открыто и мистеру Куперу, и шейпшифтеру-метаморфу-доппельгангеру-двойнику. — А вот частая, прилюдная и — что важно — бесконтрольная демонстрация экстраординарных способностей, пусть в штуку, пусть более чем из невинных побуждений, мистер Купер, — это всегда стопроцентная смерть.
Бен «Билл» Купер открыл рот. Потом нахмурился. Потом уронил нож. Нож лязгнул о край тарелки. Сочный ростбиф, машинально констатировал агент Коулсон, так и так давно остыл.
— Ты мне угрожаешь, мужик?
— Ничего подобного, сынок, — перестал улыбаться Коулсон. И мистеру Куперу, и метаморфу-двойнику. — Нужно объяснить попроще? Я объясню: если ты так и продолжишь склонять людей к массовым оргиям, скорее всего тебя упакуют в камеру. И это, поверь, еще не плохой вариант. Потому что плохой вариант вот: ты пока молод и твои способности по-прежнему растут, однако — уверен — уже сейчас ты испытываешь необоримую потребность засвидетельствовать миру, до чего ты силен, умен, ловок и попросту хорош. Осмелюсь разочаровать, сынок, ты не единственный обладатель экстраординарных способностей, вас много, внутривидовая конкуренция огромна и, поверь моему опыту, в долгосрочной перспективе шансы на выживание тех из вас, кто выбрал альтернативную сторону и — забавно звучит, конечно, — отринул руку помощи, в частности мою, стремительно и ужасающе близятся к нулю. Ты ведь хороший парень, Билл, — вздохнул Коулсон. — И я тоже хороший парень. Кстати, — возвращая улыбку на лицо, Фил обернулся к двойнику. — С тем же энтузиазмом и той же открытостью помощь в реабилитации, социализации и благоустройстве в обществе я могу гарантировать и вам.
Похоже, он все-таки остался без завтрака. Но было в происходящем и кое-что хорошее — спать больше не тянуло. Вообще.

Наблюдая за танцевальными маневрами двойника, агент Фил Коулсон начинал догадываться, почему финальный танец на выпускном балу он провел в гордом и ошеломительном одиночестве, не считая, разумеется, тарелки с богатым ассорти из заварных пирожных и сахарных крекеров... а еще, почему тот марафон сальсы в 1986 году едва не закончился для него выговором с фиксацией в личном деле, мягко выражаясь, глубоко непрезентабельного характера. Агент Коулсон склонил голову на бок. В некотором смысле ему везло: во-первых, он обладал редкостным для человека его профессии и возраста навыком — умел взглянуть на любую ситуацию с положительной стороны; во-вторых, принадлежал к числу тех редких «счастливцев», кому выпала возможность поделиться мнением насчет того, насколько профессионально сработал судмедэксперт, вскрывавший его труп. А такое впечатление переплюнуть ох как не легко.
— Если никто не возражает, я допью, — произнес агент Коулсон, допивая кофе.
— Развивать способности, — продолжил агент Коулсон с поразительным спокойствием, — помогают высококлассные эксперты, заинтересованные прежде всего в том, чтобы способности одаренных мальчиков и девочек получили не только должное развитие, но также применение. Чтобы ни один из одаренных мальчиков и девочек не сгинул в подворотне со сломанной шеей или ножом в спине. Да, мистер Купер, подумайте вот о чем: как знать, быть может, вы — второй Капитан Америка, — «или первый Билл — Непрошибаемая Башка». Об этом агент Коулсон разумно вслух решил не упоминать. — Перед вами открыт весь мир и вы даже не догадываетесь, до чего многообразным, ошеломительным и отзывчивым на подвиги — ваши подвиги! — он может быть!
«А если вы мне не поверите, — думал агент Коулсон. — Кто-нибудь, подобный этому двойнику-доппельгангеру... не сегодня, так завтра всенепременно вас убьет».
— Капитан Америка? Это тот в крылатой шапке и со щитом? — насупил брови Бен «Билл».
— Можно и так сказать.
— Круть.
— И нет. Я не призываю вас скрывать свои способности, я призываю дать им настоящую жизнь...
Официантка в розовой блузке, теперь издалека, переводила перепуганный взгляд с Коулсона на Коулсона.
— Ничего страшного, — улыбался Фил. — Я люблю хорошо прожаренное.
— А меня задолбала ваша фигня, — с неожиданным металлом в голосе произнес Бен «Билл» Купер, поднимаясь на ноги.
Только сейчас Фил заметил, что все взгляды посетителей кафе — в сумме человек пятнадцати — устремлены к ним. И это был взгляд отнюдь не жаждущей красочного или кровавого зрелища толпы, вовсе нет. Такой взгляд был хорошо знаком агенту Коулсону. Так смотрят готовые разорвать тебя в клочья бойцовские псы.
Да, мистер Купер действительно оказался телепатом. И очень даже непростым. Коулсон поднялся из-за стола.
— Мистер Купер...
— Без обид, народ. Вы оба круты, признаю, но, — что-то в лице Бена изменилось. Крайне неприятно. Фил никак не мог понять, что. — Сейчас я отсюда уйду. А вы можете продолжить грызню. Я, может, не самый умный, но я и не кретин и уж как-нибудь сам с собой определюсь. Ведите себя тихо и никто не пострадает. «Спасибо за рыбу» я уже сказал. Теперь вы продолжаете завтрак, я — ухожу.
— Мистер Купер...
— Не нарывайся, мужик. Я, конечно, таких как ты не бью... но... все бывает в первый раз.
Официантка в розовой блузке, непонятно зачем обратил внимание Коулсон, как-то знакомо и подозрительно закусила нижнюю губу.

Все-таки, к собственному прискорбию вынужден был признать Фил, танцы нравились ему значительно больше. Конечно, неприятные эксцессы случались везде и всегда, и клинически не совместимая с жизнью плохость танца действительно могла свести танцора-другого в гроб, но танцы обладали кое-каким очевидно выгодным для всех собравшихся преимуществом над новым, пожалуй,  чрезмерно опасным  врагом — танцы не умели убивать сознательно. А вот синекожий мутант, безусловно, мог.
Характерный цвет кожи, характерный цвет волос и пояс-ожерелье из черепов выдавали в шейпшифтере-метаморфе-доппельгангере одного из наиболее радикально настроенных сторонников теории пересмотра венценосной природы нынешней цивилизации в пользу низведения ее же до статуса бесплодной — даже не ветви — веточки людской эволюции; животных, а, быть может, — животных-рабов. Это была Ее Величество-Свободу-Мутантам!-Человеков-в-Резервации! Мистик, также, но куда реже и менее известная под именем Рэйвен Даркхолм.
Агент Коуслон сглотнул.
Против нее он был бессилен, катастрофически беспомощен. Сверхчеловеческая ловкость, помноженная на сверхчеловеческую реакцию, позволяли ей в считанные секунды превратить обитателей кафе в очень мелко и очень старательно сервированный шведский стол. И, кажется, об этом начинал догадываться не только он.
— Слушай, тетенька, — с завидным хладнокровием произнес Бен «Билл» Купер. — У тебя свои фишки в запасе, у меня — свои. И если ты сейчас размажешь мои мозги по полу, то это будет в общем... плохо. И не интересно. А я таких, как ты знаю, я тебе нужен. Хочешь махнуть на свиданку? Окей, сообразим. Прости, мужик, — белозубо оскалился и пожал плечами Бен по прозвищу «Билл». — Этот раунд за ней. К тому же глянь на ее формы! Разве я могу отказать?
Агент Коуслон кивнул, потому что понимал, понимал целиком и полностью — нет, не мог.
Пахло отвратительным кофе, Фил глубоко вдохнул — и чем-то еще. Так пахнет после грозы. Озон?
— Убирайтесь отсюда! Немедленно! — взвыла симпатичная официантка в розовой блузке, становясь как будто выше и гораздо внушительнее. — Видит Бог, мне плевать на вас всех! Просто вы, трое, убирайтесь немедленно! Живо! Во-о-о-он! — Вопила она и по стенам заведения поползли пока едва различимые, но определенно не внушающие ничего хорошего трещины.
— Не вынуждайте меня! — выла девушка. Этого оказалось достаточно: агент Коулсон начал резко заваливаться вбок, пользуясь инерцией и что есть сил лягая стул, забытый у щиколотки Мистик, также, но реже известной под именем Рэйвен Даркхолм.
Возможно, прежде, чем упасть или хотя бы покачнуться, она успеет выстрелить.
Возможно, кто-то погибнет.
Но работа агента Щ.И.Т.а — это всегда риск, и общее благо всегда превыше частного. Исключений нет.
А чужую смерть он, конечно, себе не простит. Но примет и поймет.

Перед тем, как произошло сразу и все, агент Коулсон успел выяснить: оказывается, террорист международного уровня Мистик или «Рэйвен Даркхолм» принадлежала к числу тех девушек, которые были не прочь перейти ко второй базе прямо на первом свидании — одно радовало: кофе, пусть нечаянно, он все-таки успел ее угостить.
Громыхнули выстрелы.
Явно теряя контроль над ситуаций, Бенджамин Купер по прозвищу «Билл» вскрикнул и, безнадежно повинуясь инстинктам, рванул в сторону, вне всяких сомнений пытаясь спасти жизнь посредством передислокации под стол.
Вслед за Купером куда более трезвую оценку ситуации начали выявлять и другие посетители кафе: кто-то истошно вопил — немолодая женщина, темнокожая, констатировал агент Коулсон; кто-то наоборот — парень в замшевой куртке, лет восемнадцати на вид, собрав в кулак остатки решимости, порывался достать из кармана мобильный телефон, но, сокрушенный волнительностью образа Мистик, возможно, когда-то и для кого-то просто «Рэйвен Даркхолм», не смог, так и замерев у выхода.
А вот Фил Коулсон улыбался. У него тоже не было выбора. По счастью, «отсутствие выбора» представляло собой именно тот вид взаимодействия с Человеком и Обществом, к которому Фил Коулсон, за неимением лучшего и чаще употребимого варианта, давно и прочно привык.
— Приятно познакомиться, Мистик, — улыбался агент Коулсон, позволяя мутанту так бесцеремонно обращаться с его удостоверением.
И именно в этот момент произошло сразу и все.
Официантка издала очень страшный, катастрофически жуткий звук — что-то среднее между наполненным невыносимой болью криком отчаяния и животным рыком.
Пол под агентом Коулсоном вздрогнул.
По стенам побежали широкие, змеистые трещины и, не встретив сопротивления, кракелюрной сеточкой затянули потолок.
Пуля, сам не понимая как успел заметил Коулсон, прошла по касательной — кожа на скуле девушки взорвалась, исчезла в кровавом всполохе часть уха.
— А-а-а-а-а-а! — кричала девушка, пол дрожал.
Рэйвен Даркхолм, проявив невозможное дружелюбие, протянула руку помощи.
Руку помощи Фил Коулсон без лишних церемоний принял, крепко обхватывая пальцами запястье и, что было сил, в следующий миг потянув на себя, чтобы еще через мгновение оттолкнуть в сторону Рэйвен Даркхолм целиком и полностью, как есть, и уже самому оказаться сверху. Потому что на то место, где только что стояла сторонница низведения людской цивилизации до животных-рабов потолок обрушил такой здоровенный кусок гипсокартона, что площадью и масштабами мог соперничать с карликовым государством Лихтенштейн.
— А все-таки эффективно сотрудничать у нас выходит гораздо лучше, чем глупо враждовать, — улыбался Коулсон.
В стратегической близости от бедра Мистик на пол шлепнулся пережаренный омлет, который Фил так и не успел попробовать.
— По крайней мере взаимной пользы мы отрицать не можем, — добавил Фил.
Со всей очевидностью девушка-официантка тоже была мутант.

Быть сверху агент Коулсон действительно любил, во всяком случае, что касается пищевой цепочки и очереди на повышение. В остальных ситуациях агент Коулсон предпочитал обоюдно выгодный и, если повезет, взаимно приятный компромисс. Что, однако, нисколько не отрицало большой любви к экспериментам и творческой импровизации.
На слова Рэйвен Даркохлм, давно и прочно для всех «Мистик», Фил Коулсон добропорядочно улыбнулся. «Сверху, снизу, — мог парировать Фил: — Какая в сущности разница? Лишь бы не в двух метрах под землей».
Здание кафе в буквальном смысле трещало по швам. Пол с каждым мгновением все больше походил на непролазное бетонное крошево. Потолок разваливался. Наэлектризованный воздух комом застревал в груди. Иными словами, для обоюдно выгодного и взаимно приятного компромисса это был самый что ни есть подходящий момент.
— Давайте попробуем, — согласно кивнул Фил на предложение Мистик. — Идея только одна. Самая очевидная. Проявим дружелюбие.
Девушка-официантка перестала кричать. Форменная блузка, бледно-розовая, была безвозвратно испорчена — кровь из раны на скуле била ключом.
«Бедная девочка, — подумал Фил: — Мне действительно очень и очень тебя жаль».
За тридцать с лишним лет работы в Щ.И.Т.е подобных девочек агент Коулсон видел, пожалуй, даже с избытком. Да и мальчиков не меньше. Затравленные, озлобленные, по собственному мнению, абсолютно не нужные никому, в своей эволюции они имели два пути: один тупиковый — озлобиться еще больше, возненавидеть вся и всех, медленно и мучительно превращаясь в подобие Рэйвен Даркхолм, женщины, которая при всей широте возможностей предпочла жизнь этакого «хищника Шредингера»: вроде бы охотник, а вроде бы вечно гонимая дичь; и второй, чуть более оптимистичный — принять свою природу и собственным примером доказывать изо дня в день  — мир, в котором нет места одинаковости и равенству, быть может, далекий от идеала, но именно тот мир, где можно не убивать друг друга без надобности и сверх того — вполне счастливо жить.
Очень хотелось верить, девушка-официантка в испорченной блузке все еще не разучилась верить. На ее доверие, разумеется, никакого права агент Коулсон не имел.
— У вас кровь, — мягко заметил Фил, глядя в глаза официантки, попутно поднимая высоко над головой целых полторы руки. — И вам больно. Я могу помочь. Нет, я не доктор, но, честное слово, потеря руки заставляет совершенно иначе воспринимать чужую боль. Я не причиню вам вреда. Даже если бы хотел, — улыбнулся Коулсон, отправляя многозначительный взгляд в сторону культи, прикрытой рукавом пиджака, надо сказать, бережно подшитым. — Не смогу. Я иду...
Официантка кусала губы.
Бен «Билл» рванул к выходу. Вместе с ним — еще несколько посетителей.
— Я не прошу вас довериться мне, мисс, вовсе нет, я прошу принять мою помощь...
«Я не сделал тебе ничего плохого, — мысленно твердил Фил. — Я был вежлив, я почти съел приготовленный тобой омлет! Поверь, я — последний, кого тебе нужно опасаться».
«Бедные мальчики и девочки», — мысленно повторял Коулсон.
— Я иду...
Под подошвами ботинок хрустело бетонное крошево.
Коулсон шел.
— Я иду.
Девушка шмыгнула носом:
— Окей.
— Будьте любезны, подержите мои очки, — улыбнулся Фил.
Официантка протянула руку. Неожиданно острая дужка уколола девичью ладонь. Глаза мутанта расширились, еще через миг тело официантки начало оседать на пол.
— Я, конечно, не мутант, но кудесник и маг, – на сей раз Коулсон улыбался Рэйвен-Мистик-Даркхолм, вместе с тем пытаясь подхватить девчонку на руки. — И мой вам совет — уходите. Кто-то наверняка вызвал полицию. И не только ее. Скоро здесь будет многолюдно. А вы... а вы не больно-то любите людей.
Фил понятия не имел, что значит быть подростком-мутантом, зато прекрасно понимал, каково быть другим. Девушке-официантке сейчас больше всего на свете требовалась не компания сородичей, но тот, кто не позволит ей остаться одной.
— Форы у вас, надо думать... уже нет.
Стараниями агента Фитц, дужки очков при нажатии выделяли транквилизатор — трюк, который вне всякий сомнений сумел бы оценить Бен «Билл».