Утро для Донара началось довольно необычно, но в целом - вполне ожидаемо и в рамках его привычных времяпровождений. В поломанной кровати. Поломанной, что характерно, не естественными действиями, а почему-то спьяну резные символы Донару показались змиями. И Ас решил победить змиев, как-то позабыв, что самого главного, зелёненького такого, он-то так и не увидел. Победун несчастную кровать отпобеждал до такого состояния, что кровать она напоминала лишь отдалённо. Гно кого волновали проблемы крепости каменно-деревянного ложа? Да никого. И удостоверившись, что справедливость восторжествовала, Громовержец удовлетворённо рухнул на это, как-то не обращая внимания на визжащие да орущие женские голоса, уже в засыпающем рассудке Аса слабо и глухо кричащие, что он, дескать, опять Валькириор с Бильскирниром спутал, и пусть выметает...
   В общем, Ас проснулся. И да - вокруг него стояли все жительницы Валькириора с Бруннхильдой во главе, и смотрели. Немного времени прошло с тех пор, как бог викингов вновь стал достойным и вернул себе Мьёлльнир (что характерно - не без помощи Локи), но! В Асгард он вернулся не сразу. За ним, видите ли, выслали эскорт. И да, Громовержец упирался, не хотел домой, отбивался даже, но потом пожалел военный эскорт, и решил пойти добровольно. Что поделать - приказ Одина они либо исполнили бы, либо померли в процессе исполнения. А Тор не хотел смерти своих друзей да и родичей, в конце концов. Ну и вернувшись домой. Вингнир принялся заниматься тем, что умел лучше всего - воевать, решая внешнеполитические проблемы Асгарда быстро и наверняка, бухать, затем - повторять сей славный список, и иногда девами интересовался для разнообразия. Разнообразие, что характерно, требовалось крайне редко, ибо два занятия - уже много но все же куда лучше, чем одно, а три - это слишком много, и попахивает мудрёностью. Мудрёность Ас вообще как-то не любил.
- Чего вам? - буркнул исподлобья Одинсон, машинально нашаривая рукой то ли молот, то ли секиру, то ли выпивку. И если две последние вещи валькириями были заботливо убраны подальше, то вот Мьёлльнир сдвинуть они, ясно дело, не могли. А звать Стивена Роджерса в Асгард только ради такой цели было, сами понимаете, глупо, недостойно, и честно говоря, Вэл было бы очень стыдно. Посему когда рука бога таки нащупала искомую рукоять, и глаза блеснули решительностью продолжения веселья, Брунн сразу же дёрнулась к нему, уперевшись руками в грудь:
- Ты не в Бильскирнире, Донар. Ты в моих владеньях, и к тому же - в кровати-то моей. Ну... или в на том, что осталось от нее. Опусти свой молот.
   спустя тридцать секунд мучительного просыпания не только телом, но и разумом Тор таки согласился с речами Вэл, и смущённо потупив взгляд, таки встал с кровати, в чём был. Был он, мягко говоря, практически ни в чём. Просто одеяло очень удачно запуталось. Половина Валькириора, как бы давшая обет безбрачия, но как бы не особо его соблюдавшая, набрала воздуха в грудь, другая половина замерла на месте. Брунн же... Та возжелала двух вещей. Первое - вынести Аса на пинках из горницы, дабы не смущал своим видом расово верных воительниц. Второе - кое-что сделать с ним за этой горницей, что ее подчиненным лучше не видеть. Притом судя по ее закушенной нижней губе, это было явно не тыканье острых предметов в тушку Одинсона. Тор поступил как обычно - абсолютно искренне не заметил всего этого. Машинально поправив одеяло на бедрах, он извиняюще похлопал Брунн по плечу (и может, чутка промахнулся с высотой, но кто ж осудит бога, который все еще пьян?), сказал, что все починит (конечно, он это забудет через минуты три, но главное - порыв, не так ли?), и направился к выходу. Выход, что опять же-таки характерно, Ас не нашел, а сделал, отчаявшись найти дверь. Брунн лишь по лбу себя хлопнула.
- От Валькириора к его хелевому Трудвангару - ДВЕ МИНУТЫ ползком. ДВЕ ХЕЛЕВЫХ МИНУТЫ. Как можно ошибиться? Как можно ошибаться как угодно, но домой-то не попадать почти что каждую ночь, как? Как можно постоянно путать самое громадное здание в Асгарде со всем, даже стойлами порою?...
   Но некоторым ответам не суждено было прозвучать, и Валькирия это знала. И даже несмотря на все это, она любила сына Одина, как и весь Асгард, и даже порой больше. Что-то было в нём такое, что даже при его откровенно не царском поведении заставляло других видеть в нем то, что он сам в себе не видел никогда.

   Выйдя на улицу, Ас потянулся. улыбнулся. и уже хотел было громом в небе заявить. что он готов к новым эпичностям, как вдруг перед ним из ниоткуда появился кошак. И кошак, что характерно. крайне удивлённо и осуждающе на него смотрел. Впрочем, Выходца Ас всегда бы узнал. Уж слишком мудрые были у него глаза. Не в пример хозяйке, как-то слишком явно он подумал. И котик, будто бы почувствовав направление мыслей Донара, сочувственно кивнул. Да. Точно Выходец, подумал Ас.
- Здравствуй, друже - присев на корточки, Ас с улыбкой погладил демона, тотчас же заурчавшего, и подставившего пузико. - Каким судьбами в Асов Град? Рыбки пожелал аль мёдовухи нашей? Али кошки Фрейи по душе пришлись?
- Упоминание о кошках Богини Любви Выходца вообще осчастливило побольше рыбки, молока и мёда, тот даже с почти что боевой готовностью мяукнул, что мол, готов к тяжкому труду во имя древнейшей любви. Тор лишь улыбнулся, и уже было хотел сопроводить Выходца по давно натоптанной дорожке, но вдруг кот вспомнил, что его сюда, извините, с чрезвычайно важной миссией сопроводили, вот. И недвузначно мотнул головой на записку за его ошейником. Пузико, впрочем, под почёсывания подставлять не переставал. Миссия миссией, а от ласки он никогда не отказывался. Как и от выпивки, вкусной еды, и кошек. Как любой нормальный друг Одинсона.
   Тор вытянул записку, слегка помрачнев, ибо уже догадывался, что в ней, и от кого она. Хотя, как оказалось, прав он был лишь наполовину. Ибо в письме не было гневно-детских строк о том, что он мудак, варвар, дуболом, и вообще, его тихо-громко-нежно ненавидят. А была лишь одна фраза. И Выходец, посмотрев на лицо Аса, пребывающего в небольшом недоумении, мяукнул, мол, подтверждая, что сходить и вправду стоит. Ну, если кошак говорит, что стоит (а Тор давно убедился. что Выходец будет помудрее Таны - возраст, что ли?), значит стоит. Перестав чесать котика, Донар выпрямился, и с готовностью издал:
- Ну, что же - тогда в путь-дорогу, Выходец! Тянуть не будем с оным. Чем быстрей закончится, тем будет лучше для нее.
   Но котик почему-то медлил. И лишь спустя пару тычков лапой по голой ноге бога до Тора дошло, что Выходец как бы намекает на его презентабельность. Дескать, вид внешний не по дресс-коду.  И в данном случае на внешний вид очень даже надо обратить внимание. Ну, что поделать, подумал Одинсон, и направился в свои хоромы, дабы одеться подобающе. И спустя несколько минут оттуда вышел Громовержец, в блестящей парадной боевой броне, с развевающимся алым плащом позади, в крылатом шлеме, и поблескивающий молниями из глаз. Котик только лапкой по мордочке себя хлопнул, но, видимо, подумал, что даже так - лучше, чем в набедренной повязке, которую Сатана явно поймёт не так, как нужно. И потянувшись, да с некоей тоской посмотрев на Фолькванг, обитель Фрейи и ее кошечек, запрыгнул Асу на плечо, да перенёс обоих в неизведанные для Громовержца ебеня.

   Почему ебеня? Потому что Италию Ас никогда не любил. К тому же, еще и эти скудные забегаловки, в которых ничего толком не поешь, толком не выпьешь, и вообще, все вокруг только и делают, что ругаются. Смысл? Но раз Выходец приволок его сюда, значит, так тому и быть. Окружающие явно сыпанули в разные стороны от откуда ни возьмись явившегося Громовержца в броне, извергающего молнии из глаз, и почему-то - с котом на плече. Ну, самым обычным котом, если бы не одно "но": Выходец как-то проникся важностью момента, и тоже извергал из глаз... правда, огонь Ада, не молнии, но как бы все равно считалось. После чего встал на задние лапки, указал передней на ближайшую тратторию, и важно мяукнул - мол, нам туда. Донар лишь кивнул, и громоподобной поступью направился внутрь.
   Внутри его ждали. Конечно, не в таком виде, но ждали. Видимо, место было заказано заранее, и несчастный управляющий, которому дали описание а-ля "громадный голубоглазый блондин, вполне вероятно, с секирой и с запахом медовухи", все же смекнул, что пусть есть небольшие различия в описании, все же ошибиться клиентом нельзя. Внутри сразу же нависла гробовая тишина, ибо смертные, узнав Громовержца, как-то сразу неуютненько так себя почувствовали. Тут уже выходец хлопнул лапой по шлему Аса, как бы говоря "молнии потуши, а то ведь обосрутся", и деловито спрыгнул наземь. Ас потупился, и приобрёл уже обычный божественный вид.. если для людей такое было обычным вообще. В общем, ему указали на столик, который был уже занят, и Донар сразу же запросил вместо кресла бочку (не пустую же, конечно) , ибо кресло вряд ли выдержит его три с половиной центнера и брони почти что столько же. Бочку, ессно, ему нашли, и Тор даже благодушно сам ее транспотрировал на место, дабы не утруждать изрядно струхнувших официантов. Положив молот на стол, он принялся сидеть и смотреть на кое-кого рыжего, кто вел себя, как будто бы она была права... столь ошибочно, как всегда. Он уже и выпил немного их италийского вина, и осмотрел все помещение, а разговор так и не начался. В конце концов, ты вызвала его сюда? ты и начинай говорить, а то чего сидишь, как рыба. Прошел уже почти час, а кое-кто наглый, рыжий, вредный и вечно неправый все молчал. И терпение Одинсона подходило к концу, о чем свидетельствовали собравшиеся в небе грозовые тучи, готовые вот-вот разразиться громом да и молниями, как и их хозяин.
- Ну чего тебе - наконец буркнул Громовержец, не желая на нее смотреть. Нет, он не испытывал к ней никаких негативных чувств. И она так и не понимала, зачем он велел ей держаться от него как можно дальше. А объяснять Ас устал. Посему он желал покончить с этим как можно быстрее.

Отредактировано Thor (2016-03-10 22:11:36)

Он услышал ее слова. И не поверил. Подумал, что это шутка. Его лицо вмиг вытянулось, глаза переплюнули любые монеты по размеру, он даже шлем снял...
- Извини, о Рыжевласка, шлем, видать, слух застил мне сильно. - Ас наклонился через весь стол почти вплотную к Тане. -  Мне вдруг показалось что ты молвила, что беременная ты... и притом - от меня...
   Но ее слова подтвердились. И Донар сел на место, словно громом сраженный .Буквально. его долбануло разрядом молнии, а так же гром раздался в помещении. Вот посетители и решили, что хватит с них этого всего.  Но Ас после удара молнии в него упал с бочонка, все с таким же выражением лица. Затем - молниеносно вскочил на прежнее место, уже неотрывно смотря Сатане в глаза, будто бы пытаясь понять .осознать сказанное ей.. но как-то не получалось. Затем он вскочил на ноги, и чуть ли не в один присест осушил бочку вина, на которой сидел. Как-то не помогло. Ас пытался найти слова, но все они были на крайне древнем языке, который был непереводимым для многих существ. И преимущественно - матерным. И наконец, сердце Донара не выдержало, как говорится.
   В одно мгновение ока он отбросил стол, разделявший их, прочь, вместе с молотом, который разрушил несколько стен траттории. В одно мгновение ока он молниеносно, но крайне бережно подхватил Сатану на руки, и удерживая ее левой, правой рукой призвал молот к себе. А следом - Донар улетел в небесную высь, пробив собой потолок, и несколько этажей над тратторией. Остановился он лишь тогда, когда вся Италия была не больше, чем обычный женский сапог. И затем, он наклонился к девушке, бережно держа ее, и тихо, очень тихо, но крайне отчетливо спросил:
- То есть... у меня будет наследник... от тебя?...
   Видимо, Громовержец все еще не мог это воспринять. Но когда увидел ответ в глазах Сатаны, а главное - почувствовал, то понял - это не выдумка. А правда.
   И следом почти что весь Мидгард услышал крик Бога Грома. Крик, совмещавший в себе радость, удивление, ужас, шок, и осознание произошедшего. Казалось, сам небосвод содрогнулся от мощи голоса Одинсона. Но Сатану он даже не затронул своей разрушительной мощью.
   - Это... Сие ведь все меняет! Как сие возможно-то вообще?! Ведь ты не можешь... Да и я как-то не желал в то время...
   В целом, речь Тора напоминала бессвязные реплики. Ибо слова за мыслями не поспевали. Он как-то пытался связать воедино то, что если Ас или Асинья не захочет, то дитя не будет зачато, а также то, что суккубы как бы без надлежащих ритуалов не могут иметь детей. Получалось из рук вон плохо. Пару раз Донар даже чуть было не уронил девушку, но в конце концов, она внезапно вдруг стала для него кое-чем, что было ценней даже, чем Мьёлльнир. А те, кто знали Аса, понимали - это очень, ОЧЕНЬ многое значит.
   Но радость бога быстро сменилась неловкостью. Ему многое надо было объяснить. Но объяснять придётся не только перед ней. В такие моменты Тор свято чтил древние традиции. А традиции требовали наличие матери. Притом - не только же его. Посему ничего не сказав более, но и не отпуская Сатану (как физически, так и магически; в конце концов, с нее станется дать дёру в самый неподходящий момент, а Ас не мог этого допустить), Громовержец тихо воззвал на древнейшем языке Асов сначала к Гайе, а после - к Гекате. К двум матерям, в той или иной форме. И проведя последующие несколько минут в тишине, резко открыл глаза.
- А сейчас, о Сатана, держись ты крепче. Придётся немного полетать. Ибо встреча должна быть, после которой ответы многие получу как я, так и ты.
   И покрепче ухватив Тану за талию, Одинсон бешено раскрутил молот, полыхнул молниями из глаз.... и устремился к Мидгарду со скоростью почти что в сорок Махов. С места и без разгона. Спустя почти минуту они были уже в землях греков, и летели сквозь размытые здания, улицы, деревья да машины, которые сносило ударной волной от бешеной скорости бога, направляясь к древнему, мало кому известному и забытому храму одной древней богини. Или титаниды. но Асу всегда было плевать. Он считал Гекату богиней, это Олимпийцы понавыдумывали всякого. И вот, не прошло и двух минут спустя их пребывания в стратосфере, как они уже были на месте. благо, Донар в пылу неудержимых чувств хоть затормозил нормально, а не резко и мгновенно, пожалев вестибулярный аппарат Сатаны. И как только из ноги опустились на запыленные камни, древнее самой Эллады, пожалуй, из темного провала развалин храма показались две тени. Одна повыше, вторая - чуть поменьше да пониже. Их уже встречали.
- Мать Ёрд, богиня Земли всей во всем мирозданье, мать моя - склонил голову перед своей мамой Одинсон, возвышаясь над всеми, аки скала. - Титанида, мать многих начал, богов и существ других, Геката, моя родственница - последовал еще один поклон головы в адрес другой женщины. - Не просто так позвал сюда вас я, а ради...
- Да, сын мой, мне уже известно. Моя дочь поведала мне все - мягко подняла руку Гайя, обняв Гекату за плечи, прерывая тяжкие словесные потуги сына. Ее лицо было мягким, добрым и отзывчивым, как всегда, но на сей раз в нём также была немалая толика удивления. ТАК с законами мироздания ее сыночек не лажал еще никогда. - Что же, раз ты нас позвал - так и быть, избавлю я тебя от речей вступительных, о Тор. Проследуем же внутрь храма Гекаты, мои дети... и поговорим о том, что приключилось. А заодно, сын мой... - и тут голос Геайи как-то охладел. И земля вторила своей матери. Все вокруг стало куда более строгим, враждебным, озлобленным и... обиженным? - ...Ты мне расскажешь, что с тобою приключилось в тот день, когда я перестала ощущать Десятый Мир. И отчего после ты срывался на сей бедной девочке.
   И тут Донар, как любой сын, потупил взгляд. Он понимал, что накосячил. Но не знал, что мать все еще требует ответов. Ведь все знали, что с ним тогда было. Или же она хотела услышать это конкретно от него? И как вообще это относится к тому, что он скоро будет отцом? Но он никогда не понимал свою мать. И вряд ли когда-то поймёт.
- Идем, о Тана - тихо сказал девушке Донар, взяв ее под руку и направившись внутрь темноты развалин. - Не стоит мать мою ждать заставлять. Да и Гекату, впрочем, тоже.

Отредактировано Thor (2016-03-11 01:47:42)

Внутри, как ни странно, все было куда более сохранённым, нежели снаружи. Факелы пылали, казалось бы, все эти эпохи, каменные своды были почти не тронуты временем, равно как и мебель, утварь, и многие предметы, назначение которых ускользало от понимания Одинсона за ненадобностью и отсутствием интереса. Собственно, его разум сейчас интересовали только две вещи. Одна - как это вообще произошло. Вторая - чего она так злится, в самом деле. Он ведь так поступил лишь ради ее сохранности, так как не мог ручаться за свое благоразумие. И он честно пытался ей это все объяснить. Но увы, послание не дошло. Ища понимания, Одинсон немым взглядом посмотрел на мать .которая сейчас вальяжно восседала в кресле, как на троне... впрочем, она и на табуретке смотрелась бы, как на троне, и на других местах, не столь возвышенных в своем предназначении. Но Ёрд лишь укоризненно посмотрела на Громовержца, взглядом "вот сколько миллиардов лет прожил, а ума так и не набрался, сын. И чему Фригга тебя вообще учила?" На что Донар виновато развёл руками, как бы говоря, что учила его не столько Фригга, сколько Один и Локи. И Гайя лишь вздохнула, понимая, что учёбу сыночек получал самостоятельно, и не такую, какую она бы хотела. Но что выросло, с тем и живем, как говорится. Короче, поддержки от матери как бы не было. Быть может, у Гекаты? Но посмотрев на Титаниду, Донар увидел приблизительно то же самое. Где-то что-то вроде "ну что за дебил, который не видит дальше своего молота. Она ведь маленькая и ранимая, ей еще расти и расти, а ты вот взял и уже ей жизнь поломал". Да какого он вообще должен быть крайним тут, в конце концов? Может быть, стоило позвать Одина? Однако тут Хлодюнн, видимо, уловила мысль своего сына, и уже в голос ответила:
- Еще его здесь не хватало, Тор. Право слово, пословица "каков отец, таков и сын" - истинно же про вас обоих, Донар. Только ты порою умудряешься Вотана превзойти в вещах, в которых первенства не стоит добиваться.
   И Ас вконец сдался, да сел на ближайший стул. Стул, естественно, не выдержал веса почти что в семь центнеров (а что вы хотели, живой вес плюс броня, как-никак), и ломающимся треском заявил о своем нежелании терпеть зад боженьки. Тор еле вскочить на ноги успел, и вновь поймал укоризненный взгляд обеих женщин.
- Эээ... я случайно. - Это было все, что смог выдавить из себя Громовержец. Почему в присутствии своей матери он всегда ощущал себя юношей, зелёным и незрелым? Но вместо ответа Ёрд лишь вполголоса сказала:
- Да сними ты с себя железо все то. Право слово, будто бы на битву с Раем вырядился. Эх, сын, сын... Видать, стоило мне больше времени в Асгарде проводить....
- Истинно, было бы неплохо, так я бы быстрей узнал, что матери у меня ажио две штуки, мать моя!...
- ... И от радости великой ты с отцом подрался бы на почве верности жене, да? Впрочем, ты и так подрался, коль верно помню я...
   Но тут Геката вежливо так кашлянула, напоминая двум древнейшим божествам, что они здесь не для выяснения семейных дрязг. Вернее, для них самых, но не их собственных. Тут вон новая семья собиралась развалиться, так и не соединившись.
   Пока Титанида с Таной о чём-то разговаривали, Гайя будто бы оказалась подле Громовержца, хотя на самом деле она даже с места не двинулась, наблюдая за всем происходящим в мире и за текущей сценой в частности. И конечно же, она спросила один-единственный вопрос. "Что случилось в Лондоне, а после - в Хевене. Что тебя так изменило, Донар?". Ну что он мог ей ответить? Вновь нахлынувшие воспоминания о своём падении захлестнули бога викингов с головой... но Гайе никогда не нужны были слова, когда речь шла о ее детях. Или, в общем-то, о ком-либо другом. Она все прекрасно видела и сама.
   Всего спустя несколько минут наваждение стоявшей возле Одинсона Матери Земли прошло, и лицо Ёрд озарилось болью, шоком и отчаянием. Как она могла допустить, чтобы ее сын прошел через все это сам? Почему его отец не пришел ему на помощь, раз так сильно о нём заботился? И почему он всех от себя отталкивал? Все эти вопросы, только всплывшие с голове богини, тотчас же нашли ответы. Потому что он привык быть один, даже среди своей семьи. Да, он мог на них положиться, но в в по-настоящему важный момент они бы оставили его, что, собственно, и вышло. И он отталкивал от себя всех, даже тех, кого любил, ибо сам не доверял себе, так как рос, взрослел и мужал среди богов-лжецов, обманщиков, и предателей. Он боялся, что вновь оступится, и тогда уже убьёт тех, кто ему дороги. А щелчком тетивы может быть любое слово, любое действие. Как он не поддался их образу жизни? Может быть, это - все его простота, которую многие зачастую принимали за недалёкость ума? Кто знает. И от осознания, на что осознанно обрёк себя Громовержец, по лицу Ёрд потекли слёзы. Ведь мать всегда будет переживать за своего сына, как он бы ни пал. Но сейчас он вновь вознёсся, о чем свидетельствует молот, висящий у него на поясе. Но зажили ли раны, им же нанесённые, на его сердце? Нет.
- Ох, Тор, Тор... - лишь смогла издать Хлодюнн, покачав головой, и вновь уставившись куда-то в никуда, пытаясь понять, что же произошло с ее сыном, и этой девочкой, которая сейчас считала, что ее мир разваливается по частям. Впрочем, это было недалеко от истины. Но вот сумеет ли она правильно донести истину до ее сломленного разума? А могла ли она сделать это с Донаром, хоть когда-то? Нет. Он всегда учился лишь на своих собственных ошибках... если учился вообще. И будь сейчас другая ситуация, Гайя вела бы себя совершенно по-другому, и скорей всего, предоставила бы Тану самой себе, дабы та приняла этот жизненный урок как подобает. Но сейчас на кону была судьба еще не рождённого сына Одинсона и Сатаны - а в том, что это сын, Гея не сомневалась ни на миг, ведь Мать Земли всегда чувствует новую жизнь так же идеально и точно, как ее Тор ощущает грозу. Но вот ее помыслы прервала молния, исходящая из глаз Громовержца, которого явно что-то звало. Притом звало сильно, тревожно и с мольбой.
- Сын... Тебя смертные в мольбах призывают. Иди, да возвращайся после, никто отсюда не уйдёт же без тебя - мать попыталась было протянуть руку к Громовержцу, но отдёрнула, увидев его лицо. Мысли его матери пробудили в нём все то, что он так отчаянно пытался забыть, и что, чего уж отрицать, не понимал и не принимал всерьёз.
- Подождут - рыкнул Одинсон, борясь и подавляя в себе непреодолимое желание отозваться на молитвы.
- Но Тор...
- Я молвил, ПОДОЖДУТ ЖЕ, МАТЬ! Вон пущай Балдуру же молятся, неча ему сидеть сиднем в Асгарде! - и в помещении разразился гром, невольно вызванный столь разношёрстными эмоциями его повелителя.
   Геката дёрнулась на проявление силы Аса, и тотчас же нахмурилась. В комнате сразу потемнело, и Титанида негромко высказалась, что, дескать, если он сам не угомонится, то она вполне может ему помочь. На что Ас негромко, но крайне отчётливо ответил:
- Ты желаешь битвы, Триединая? Со мной? Так тебе проиграть не терпится?
   И тут Одинсон вскочил на ноги, и вся его броня истлела, как будто была сделана из бумаги. И плоть бога вмиг превратилась в один огромный сгусток молний, идеально повторявший контуры его тела. когда-то таким Сатана видела суть Донара возле Иггдрасиля... но никто и никогда не видел его таким в реальных мирах, тем более - в Мидгарде, где законы плоти были фактически что нерушимы. Мало кто из божеств был способен на такое, и сейчас Ас не собирался церемониться. Особенно с той, что так явно и неосторожно взыграла на его и без того расшатанных нервах. И Геката, увидев оное, лишь подняла руки да отвернулась. Ей не нужна была битва, и это было очевидно. Однако, быть может, этому поспособствовала Ёрд, которая тенью оказалась позади ее спины, и что-то прошептала ей на ухо. А после такая же тень очутилась за самим Громовержцем, освещающим помещение ярче солнца.
   "Сын мой, я понимаю же, что ты сейчас... слегка не в себе. Но я не потреплю, дабы ты убил мать названную девочки же той, с которой ты еще и поступил столь опрометчиво и плохо, пусть и из благих же побуждений."
   Ёрд не сказала это вслух. Но Титанида, судя по всему, услышала Гайю. В конце концов, они с Асом часто могли спорить о том, кто сильнее, кто могущественнее и так далее, но факт древности оставался налицо. Как и тот факт, что с возрастом сила Асов возрастает в куда более чем геометрической прогрессии. И молния Тора начала утихать, постепенно возвращаясь в столь хрупкие узы плоти. Попутно Хлодюнн окутала Тора дымкой, породившей ему новые одеяния, правда, уже обычные, а не эти парадные центнеры железа. Со стороны это выглядело навроде как "старшенький, младшенькая, разошлись по углам". Оба только пофыркали друг на друга, но в целом, успокоились и сосредоточились на главное проблеме, которой впору было либо зарыдать, либо начать материться, как портовый грузчик.
   Женщины еще долго о чём-то разговаривали, не посвящая Аса в свои диалоги. Гайя, что характерно, также подключалась иногда к их беседе, впрочем, лишь на реплику-вторую, заставляя канонично вытягивать лица что Гекату, что ее "доченьку", и вновь незримой дымкой удалялась на свой "трон". Который, строго говоря, принадлежал Титаниде, но та никогда бы не посмела оспаривать оный у Ёрд. И Тор, все это время старательно не слушавших их, а пытавшийся отвлечься на свои раздумья, наконец не выдержал. Вскочив на ноги, он бухнул молот на каменный стол, который не выдержал всех эмоций Громовержца, и развалился. Но Тор будто бы и не заметил этого.
- Право слово, мать, я не могу сей фарс более выносить. Я не пойму, вероятно, никогда, отчего Сатана вообще испытывает такую ненависть и пустоту ко мне, что даже обсудить наше дитя нам не дает же вместе.  И я не пойму, отчего вы не помогаете, лишь успокаивая же ее, да не пытаясь донести до нее вашим, девичьим же языком, почему я вёл себя так. Посему я вижу, что не нужен более здесь вовсе. Что же до тебя, о Сатана - и тут Ас впервые за долгое время посмотрел ей в глаза пылающим молниями взглядом, который буквально выжигал всю тьму в ней, и от которого нельзя было даже моргнуть, не то, что отвернуться - ты можешь со мной не разговаривать. Можешь ненавидеть. Коли тебе все равно - что же, пусть будет и так. Я устал тебе объяснять свои мотивы, аки неразумному дитяти. Но знай - когда дитя сие родится, никакие силы ни Ада твоего, ни Рая, ни других же пантеонов меня не удержат, дабы рядом быть. Ты нигде от меня не скроешься, никто спрятать тебя не сможет, Люцифера дочь. Я найду тебя даже на краю бытия, и даже за его гранью в самом Гиннунгагапе, Бездне Мироздания. И после ты не сможешь оградить меня же от того, дабы дитя ведало, кто его отец, и могло его видеть хотя бы изредка. Ведь ты со своим невыносимым упрямством девичьим, конечно же, не дашь мне с ним быть постоянно и воспитывать, как положено отцу. Но придёт же время - а оно придёт очень, ОЧЕНЬ скоро, Сатана - и ребёнок должен выбрать будет, к какому миру он возжелает-то принадлежать. Я не буду на выбор сей влиять. Но коли я узнаю, что ты им манипулируешь, и на выбор тот влияешь - а я узнаю, Сатана - тут брови Аса нахмурились, и молнии, бушевавшие внутри Таны по велению Громовержца, что не давали ей отвести от него взгляд, зажглись с небывалой ранее силой. Гайя тотчас же вскочила с места, и схватила сына за плечо, пытаясь хоть как-то его остановить. Но Донар, даже несмотря на сильную боль в руке, даже не шелохнулся. - Меня ты можешь ненавидеть, сколько тебе влезет, можешь думать даже, что мне плевать на оное. Но мое дитя от меня забрать никогда не сможешь ты. Ибо я разрушу все преграды, что будут между мной и моим ребёнком, Сатана Морнингстар. И убью любого, кто пожелает его у меня отобрать.
   И сказав эти слова, бог наконец погасил свой взгляд, увидев, как тяжело дышат Гайя и Геката, пытавшиеся хоть как-то остановить бога своей магией, закрыться от оной... но до конца так и не смогли. И Ёрд знала - он даже сейчас сдерживался. Затем Громовержец посмотрел на свое плечо и руку, которая будто бы состарилась как у дряхлого старика, и лишь тряхнул оной, избавляясь от влияния матери. Рука тотчас же принялась принимать прежний вид, но душа Тора не была прежней. Впрочем, она давно не была таковой.
- Ты зря переживаешь, мать моя. Я никогда ей бы не навредил. Особенно, когда она дитя мое вынашивает. Но это не значит, что я должен терпеть ее обвиненья, воздвигнутые из бездны непонимания и детской злости на весь мир, что застилает ей глаза пред правдой. Я терпел достаточно.
   Затем Вингнир призвал свой молот, и резким шагом направился к выходу, перед уходом не глядя, бросив женщинам:
- Коли она меня видеть не желает - позаботьтесь хотя бы вы о ней. И не стоит ограждать меня от нее, когда время придёт. Напрасные усилия - лишь признак глупости. А вы ведь мудрые богини... - и перед самым выходом Ас тихо добавил: - и один глупенький, зардевшийся суккуб.
   Выйдя наружу, Одинсон остановился лишь тогда, когда прошел с сотню метров. В округе не было никого, слишком уж отдалённым и заброшенным было это место. Посему он наконец смог дать волю своим чувствам.
   Так в Греции появился новый огромный раскол, чье появление сопровождалось оглушительными раскатами грома и яростными криками отчаявшегося бога, которые звучали куда громче, нежели барабаны небес.

Отредактировано Thor (2016-03-11 09:22:23)

Донар стоял, тяжело дыша, посреди творения рук своих. И ног, и головы, и молота даже. Местный ландшафт был изменён окончательно, и люди после будут гадать, что же привело к разлому тектонической плиты, если здешние места к землетрясениям в принципе не расположены. Он уже собирался было улететь, но вдруг услышал тихие, и может быть, даже нерешительные шаги. Признаться, этого он не ожидал.
   Подобрав монетку, Ас машинально провернул ее между пальцами, и собирался было вернуть хозяйке, но одёрнул руку. Ведь ему же запретили даже касаться ее, не так ли? Вот Тор и подбросил монетку в воздух, и порывом ветра плавно направил оную к Тане. Но после первых ее слов, понял, что морально он, все-таки, обессилен.
   Усевшись на ближайший валун, недавно выкорчеванный из недр земли, он начал ее слушать. Да, ему было что ответить. Но услышит ли она его? Точнее, услышит ли правильно? Тор не знал. Хотя, видимо, богини все же что-то ей да объяснили. Может, шанс и есть.
- Да не угрожал тебе я, Сатана. Я никогда никому не угрожаю. - Донар все еще смотрел куда-то вдаль, слегка сгорбившись, и свесив локти на перепачканные землёй колени. - Я лишь молвил, что бы сделал, коли бы... Однако оное неважно уж. Ведь коли ты и вправду разрешишь быть мне рядом с дитятком оным - оное и вправду ведь неважно все.
   Затем Донар протянул руку к Сатане, и сжал ее в кулак, что могло быть понято как веление замолчать. Но Тор просто усмирял погоду, которая разбушевалась не по местному климату и не к месту, вторя эмоциям своего повелителя. Вскоре снег перестал падать, и местность заполнили тёплые ветра, обдувавшие бога и демонессу. Тору, впрочем, было абсолютно ровно, какая погода, а вот Сатана почему-то поёживалась, вот он и решил изменить текущее положение  в окружающей среде. Но Хеллстром выдала еще некую тираду, которая отчасти была и признанием.  И тут уже Вингнир посмотрел на нее.
- Отчего считаешь ты, что жизнь сия сломанною будет? Потому что .как ты молвила, у отца не сложилось с матерью? Право слово, Рыжевласка - я устал тебе причину оного же объяснять Ты можешь мыслишь обо мне все, что угодно, но оное не было чем-то навроде как "поигрался, да оставил". Мне было куда более чем больно на шаг такой пойти. Но что сделано, то сделано. Меня ты вправе не прощать - я оное вполне переживу, мне не впервой с грузом вины справляться. Но не взваливай на дитя наше не рождённое ты то, чего у него может и не быть.
   Встав на ноги, Громовержец прошелся взад-вперед, будто бы подбирая слова. Хотя, почему "будто бы" - оратор из Аса был примерно такой же, как из Сатаны - девственница. Но ходить туда-обратно часами было бы крайне не к месту, посему пришлось выпалить все, как есть.
- Ты ведь не помнишь, али и не ведаешь, как вещи подобные за гранью мира твоего решаются. Главное - кто отец ребёнка. Али по-твоему, я Ас чистокровный, Сатана? - хмыкнул Громовержец, покачав головой - Мать моя - вовсе не из рода Асов. Но коль отец принимает сына в род - он становится частью дома же его, и оное не обсуждается. В сыне меняется же что-то даже, но корни свои всегда он будет помнить. У Асгарда нету проблем с теми, кого порой другие называют бастардами, исходя из своей невежественности лишь. Равно... - тут Одинсон слегка запнулся, подумывая, стоит ли заканчивать это предложение. Но раз начал, как говорится - иди до конца. - Равно как и с женами.
   Вот теперь уже между ними нависла гнетущая тишина, которую Сатана-таки разорвала. И честно говоря, лучше бы она задала какой другой вопрос. Но живем с тем, что имеем. И лишь иногда - создаем нужное, да и желаемое.
- Хотел ли я сего тогда?... Знаешь, я не могу ответить на вопрос сей. Без тебя. Ты помнишь, чем была ночь та, равно, как и дни. Они были лишь сказкой, пусть очень даже и реальной. Но не столько для тебя, сколько для меня. И так пьянящей она была, что возможно, лишь на миг, на мизерную часть же оного, о Тана....
   Он подошел к ней ближе, но остановился в полуметре. Ветер развевал ее волосы почти так же, как тогда, в Уппсале. Да и причёска, чего уж скрывать, была похожей. Похожей, но все-таки другой. Пусть многое сейчас напоминало ему ту сказку, но все же это была реальность. Здесь и сейчас. Но кто решает, где сказка перестаёт быть таковой? Лишь ее слушатель, но уж никак не рассказчик.
- ... Возможно, лишь на мгновенье понял я, что жены такой для счастья полного же мало. И понадеялся, что раз жену такую я могу иметь, то, может, и сын будет у нас. И семья будет полной, Сатана.
   И сказав ей это, Ас отвернулся. Проследовав к своему молоту, живописно вбитому в остатки огромного ранее валуна, он тихо продолжил:
- Это было сказкой. Сказкой, от которой не мог я отказаться, столь манящей же она была. И я... я не должен был после так сильно и резко отталкивать тебя. Я должен был сделать это мягче, потратив часы, а то и дни на объясненье, почему оное я сделал. Или, возможно, я в кои-то веки не должен был отталкивать хоть одно живое существо, что дорого мне, в заботе о его целости да жизни. Я был неправ, о Сатана.
   Громовержец остановился на полпути, будто бы ноги больше не могли его нести. Видят Норны, ему это слова дались очень, очень тяжело. Однако то, что было дальше... Внезапно развернувшись, бог ткнул пальцем в сторону девушки, и с ошалевшим видом, аки задеты за самое святое - гордость - зверь, буркнул, почти что прошипел даже:
- Но коли ты хоть кому-то, хоть когда-то, молвишь, что я сказал, что я неправ, о Тана, и оное признал - ух, не ведаю, что с тобою сотворю! Я специально для тебя такой ремень же выкую, что ты столетие на персы свои-то не сядешь!
   Посопев, аки олицетворение упрямства на среди Древних Богов, Ас наконец сбросил эту маску, без которой не обходился всю свою жизнь. Таким его хотели видеть все - и боги, и люди. Почему он должен был им отказывать. Но сейчас перед ним стояла та, кто был важнее их всех. Перед ним стояла мать его ребёнка, которую он, к тому же... ну, вы поняли. Того. Этого. Чувствовал к ней чего-то там, короче. Потому что сказать еще и это вслух Тор точно не мог. Даже про себя не получалось. Видимо, Сатана была права и насчёт того, что он - дубовое бревно. Но признаться еще и в этом - о нет, она такой радости никогда не получит. И это, судя по всему, явно читалось на его лице. Ибо он услышал тихий смешок своей матери, которая при желании могла видеть Одинсона, где бы он не находился. И Ёрд это откровенно смешило. А если поведение Донара смешило даже Дану, богиню, древнюю, как само время, которую рассмешить вряд ли что-то могло, то что было с Гекатой, и тем более - с Таной, представить было нетрудно.
   Хотя, судить, была ли это маска, было бы неправильным. Ведь Таранис был богом Грома, Молний, и Погоды в целом. Факт войны и кузнечного дела сейчас ни при чём. А погода - крайне изменчива, капризная. и неостановимая во всех своих действиях да помыслах. Таким непостоянным порой и мог быть Громовержец. Хотя, почему "мог" - он и был таким. И смотреть на то как над ним сейчас откровенно смеются, было... ну, в общем, Асу захотелось подарить Греции еще немаленькую такую яму для озера на возвышенности, где ее в принципе не должно было бы быть. Так зачем себя сдерживать. в конце концов? Вот Одинсон и метнул Мьёлльнир в нужное место, и спустя пару секунд невообразимый грохот, летящие во все стороны осколки валунов и клубы пыли известили о том, что желание Аса исполнено. Такое смертные точно уж заметят. В конце концов, на возвышенности был (ключевое слово - был) храм одной греческой богини, отличавшейся целомудреностью. Хотя Донар-то уж знал, что кто-кто, а Афина - уже давно и явно не Пангелиос, так бы сказать. Вот и нехрен, решил Тор. Хотя, храм не был основным, так что невелика беда. Зато озеро вон будет. Ведь дождевые тучи, сразу же скопившиеся над ямой, исправно начали заливать творение молота божьего. Это бог вроде как пытался спрятать вмешательство в ландшафт Эллады, искренне полагая, что смертные решат, что озеро здесь было всегда. Хотя, если его кто-то спросит, он так и будет говорить. Что он видел только озеро. Молот-то ведь Ас бросал не глядя, так что не соврёт. А если кто-то засомневается - то он всегда может бросить молот еще раз, если вы понимаете, о чём речь.
   Однако, судя по всему, Вингнир рассуждал вслух, сам того не замечая. Притом - достаточно давно. Ибо подошедшая Геката уже смеялась вовсю с такого древнего, но такого туп... твердого убеждениями бога. А Ёрд, его родная мать, та вторила этой молодой Титаниде. Чтоб им обеим пусто было. Это ж где видано - потешаться над воином!
- Не смешно ни разу, мама! - гаркнул Ас, полыхая молниями из своего тела почище Электро. - А ты, Гекки, и вовсе-то умолкни, не спрашивали тебя вовсе! У меня, может быть, горе, с которым я справляюсь, как могу - жены не будет, ребёнок будет метаться между отцом да матерью, и не нужен вовсе он родне матери своей! А вы тут лошадям уподобляетесь в ржаче своем неуёмном!
   Но праведный гнев Одинсона не был услышан. Точнее, только гнев. Гея, услышав нечто, что вырвалось в рокоте Донара, плавно перестала смеяться. и осталась лишь стоять, улыбаясь. Геката, впрочем, тоже. А Донар, как будто оного и не замечал, продолжал дальше изливаться на тему "я - Бог Асгарда, а вы ничего не понимаете." Пока не заметил, что на него уже все трое совсем уж нетипично смотрят. Успокоившись, великан отдышался, и насторожившись, спросил:
- Чего? Чего я опять не так-то молвил?

Отредактировано Thor (2016-03-11 20:15:14)

- Молчи, девица, что не застала даже войны Асов да и Ванов! - рявкнул Громовержец. Да это было правдой - Геката не застала этой войны. Но как она после сказала, пусть и в более культурной форме (но суть-то была все той же!), она ложила большое такое, массивное копье на бессмысленное мочилово двух рас Древних богов. И тут уже Донар откровенно озверел. Еще бы, его историю не ставят ни во что.
- Ты что, и вправду хочешь сейчас битвы?! Давай, ты супротив меня! И все мы ведаем, чем оное закончится! - Блистая молниями из всего своего тела, Вингнир рывком оказался подле Гекаты, и занёс уже Мьёллнир над ее головой. Ёрд, смотря на всё это, лишь махнула рукой, и сделала вид, что ее здесь вообще нет, и она не знает этих полудурков, что Гекату, что Тора. Попутно Мать-Земля мягко обняла Тану, укрывая ее тем самым от всего, что могло быть дальше. А дальше было еще как много...
- А знаешь - мне надоело терпеть твою тупость, Громовержец - надменно и самоуверенно (не без основания, впрочем) произнесла Геката. - Ты хорош в некоторых вещах, но тактичность тебе папа подарить, видимо, забыл. Так я оной тебя научу!
   И в мгновение ока Титанида освободила огромную часть своей силы. Такая сила разрушала континенты, и могла расколоть саму планету. ТАКАЯ СИЛА УБИВАЛА БОГОВ, и даже Гея слегка дёрнулась, невольно сжав плечо бедной и невинной Таны, которая со стороны выглядела безвольно повисшей тряпочкой, и которая как казалось, не понимала, кто эти люди, и что они вообще творят. Тьма в момент окружила Громовержца, а после раздался взрыв чистой антиматерии, магической антиматерии, чистого ничто, которое было направлено на Одинсона. В этом месте больше никогда ничто не прорастёт, ибо сам участок земли будет уже мёртв. Пусть и малый участок - удар был очень целенаправленным - но все же, эта рана была почти что непоправимой. Даже Ёрд надо было крайне сильно постараться, чтобы хоть как-то залечить эту рану.
- Геката! - лишь смогла выкрикнуть Хлодюнн заслоняя собой Сатану. Даже ей, дочери Люцифера со всеми ее плюшками, не представлялось возможным пережить удар чистого "ничто". И Ёрд, чего греха таить, уже морально подготовилась к похоронам своего сына. Но такова была наука Гекаты. Так Триединая учила тех, кто слишком зарывался. И так она их карала.
   Вот только...
   Титанида не учла - она куда, КУДА моложе Громовержца.
   И как показал результат - куда послабее.
   Потому что когда тьма рассеялась, перед женщинами и девушкой предстал Бог Грома, кровоточащий, но абсолютно не испытывающий слабости. Он тяжело дышал, но не от боли - он ее фактически не ощущал, а от возбуждения, и подавления в себе ярости. Ярости, убивающей не богов, но целые миры. И даже - реальности. Одним ударом.
- И это все, на что способна ты, племянница...али как тебя там в родственных-то связях? - хмыкнул Одинсон, и развоплотился. В тот же миг он воплотился сквозь проблески молний перед Гекатой, и с неуловимой даже божественному взору скоростью повалил ее наземь. А после - просто положил на нее Мьёлльнир. Ну и еще щёлкнул по лбу. Ощутимо так - гул был подобен выстрелу из противотанкового орудия.
- Полежи, и подумай ты над тем, супротив кого тебе не стоит выступать, юный несмышлёныш - прорычал Громовержец, после шепнув пару слов Мьёлльниру, и после Геката не могла ни развоплотиться, ни телепортироваться, ни как еще-либо освободиться от тяжести молота, пропитанного силой Тора, Одина и Гайи. Воистину гремучая, могучая за гранью понимания и всепробивающая смесь. Сатана никогда не имела счастья (сомнительного, но все же) лицезреть такую мощь Одинсона. Да он особо оной и не хвастался, просто иногда вскользь говоря, что он на такое способен. А Триединая дёргалась будь здоров. Но все впустую.
   После этого Ас подошел к плохо прятавшей свое удивление Гайе, и буквально вырвал из ее рук Сатану. Он крайне бережно взял ее  за плечи, и посмотрев на мать, а после - на все так же бессильно мечущуюся Гекату, тихо сказал:
- Вы молвили мне сказать чего-то. Но ведаете прекрасно вы, что оратор из меня - как из Титаниды воин, как мы все только что увидели. Посему - я лучше сделаю, нежели скажу.
   И Громовержец взмыл в воздух с Сатаной, поднявшись на сотню метров над землей, все так же глядя в ее глаза, и пытаясь там найти хоть малейший отклик на понимание. И пусть он его не нашел, ему было все равно. Призвав свой молот в свою свободную руку ("Засранец, это было пи...дец как унизительно! Еще подумать, что я с тобой делила...кмк, стол, да!") Одинсон поднял свое оружие в небо... и в тот же момент все небо озарилось блеском ярчайших узоров небесного огня. Именно не молний, а небесного огня. И именно все небо, а не только участок над Грецией. Весь Мидгард имел возможность лицезреть мощь Одинсона, и его повелевание природой, которое было за гранью даже божественного понимания.
   А после Тор притянул к себе Сатану, и впился в ее уста, практически с теми же чувствами. которые испытывал в Уппсале в их путешествии в прошлое. С одним маленьким "но": сейчас это не было сказкой. Это было реальностью. И оттого для него поцелуй был куда слаще, и куда более нереальным... но все же он был. Ему было плевать, ударит ли она его после этого, выскользнет ли из его объятий, убежит или еще что учудит, какая к Хеле разница.
- Сатана Морнингстар - тихо начал Одинсон - Однажды мы с тобою испытали сказку, которая была слишком похожа на реальность, которую никто из нас не смел себе позволить, Но сейчас я тебе предлагаю сказку в реальность воплотить. Посему скажу лишь раз сие я. Сатана Морнингстар, выходи же за меня. И пусть мироздание утрётся да подавится своими-то законами, ибо мы новые напишем. Лишь для нас двоих.
   Небеса своим громом вторили гласу Громовержца, и свет был ярче света звезды. Такое было с физической точки зрения просто невозможно, и одной Гайе лишь было известно, как мордовал природу Одинсон, заставляя ее такое творить. Но Ёрд, прислушавшись к своей плоти, поняла - это все исходило от ее сына. Он не брал ни грамма из ресурсов земли. И Хлодюнн, Мать-Земля, в очередной раз удивилась, кем стал ее фактически что первенец. Ёрд лишь радостно улыбнулась. Как и Геката, впрочем, тоже, пусть Титанида улыбалась от невиданной даже ею ранее мощи.
   Для них обеих прошла будто бы вечность. Но на самом деле это были лишь секунды. И когда Ас опустился наземь, и отпустил Тану, небеса потухли наконец. А в руке Одинсона было кольцо из застывшей молнии. Не фульгурита, и ничего подобного ему. Это была чистейшая космическая первозданная молния, которую будто бы вырвали из линии времени в ее идеальном изгибе, без любой погрешности или дефекта. Ни один кузнец других миров не мог обуздать молнию как кузнечный материал.
   Ни один, кроме Тараниса.
- Коли ты оденешь же сие кольцо. пути назад не будет, Рыжевласка. Ты будешь моя, а я твой буду.  - Тихо, но крайне отчётливо сказал Донар.  - ты можешь меня и ударить, и уничтожить кольцо оное, и такой ответ тоже я приму. Но право слово - я устал один быть. Я устал идти по своей чрезмерно длинной жизни, полной лишь войны, потерь, и алкоголизма, да без той, кто видит во мне не бога, но мужчину, который ради женщины, что ему дорога, сотворит все, и даже больше, чем способен он. Посему коли примешь ты кольцо сие - ты станешь же моей женою... без окончания формальностей, конечно же. И ты будешь частью Асгарда. Ты будешь нужна миру, пусть и не родному твоему. Но после Асгард станет для тебя родным, и он примет же тебя, как свою родную дочь.  - Украдкой посмотрев на свою мать, которая, кажется, позволила своим глазам увлажниться (и пусть это могли быть лишь блики света - неважно. Тор слишком хорошо знал свою мать), и та лишь кивнула, подтверждая каждое слово Громовержца, Геката - та и вовсе губы ладонью закрыла, видимо, до конца не верившая, что Ас на такое способен (впрочем, отнюдь не безосновательно).
   А затем Тор Одинсон, Бог Грома, Молний, Войны, Ярости Небес и Кузнечного Дела, упал на одно колено перед столь крохотной, но столь значимой для него девушкой. Девушкой ли? Может быть, уже женщиной в его понимании? Неважно. Главное, что сейчас лишь она была его миром.
- Каков бы ответ твой ни был, Сатана Морнингстар - прошу тебя я об одном лишь - не томи же с ним. Однако подумай же над оным ты. Ибо он изменит не только твою жизнь. Но также и жизнь нашего дитяти..... любимая моя.

Ад был все таким же неприветливым и слишком горячим для сына Севера, как и всегда. И пусть Сатана могла и не понимать причины того, что Одинсон потащил ее домой, заявив, что должен известить о чем-то крайне важном. И пусть каждый бы понял, что он хотел сделать. Но мало кто мог представить, КАК это учудит Сын Одина.
   Распахнув Двери Ада (как обычно - с ноги), Вигнир чуть было не сшиб Бегемота, который уже спешил открывать двери богу. Впрочем, демон был привычен к таким повадкам, но почему-то всегда опаздывал. Лишь один раз он успел открыть перед ним врата, но тогда Ас был в состоянии откровенного нестояния, и буквально доползал к вратам Преисподней. Что было с Чистилищем несколькими часами ранее, Бегемот тогда даже не спрашивал. Так или иначе...
   Демон поприветствовал Громовержца, тот поприветствовал Бегемота, и они дружно навернули по кубку чего-то особенно тягучего да разящего. Следом демон предложил кубок вина и своей королеве, но Вингнир успел перехватить оный, и выпил сам, аргументируя, что ей такое пока что нельзя. Только Асовское, и приготовленной Фриггой. У демона глаза очутились на выкате, ибо так себя Ас не вел никогда. И причину Бегемот понял лишь тогда, когда Тор с Сатаной ушли дальше во владения Люцифера. И Демон понял - ему сегодня нужно будет упиться вдрызг, чтобы хоть как-то осознать то, что он понял. А после - упиться вновь, дабы пережить то, что будет дальше.
   Чёрный Замок Приносящего Свет (не находите иронию, нет? А зря. Хотя, Ас тоже ее не находил, посему как-то выкрасил крепость Люцифера в сияющий белый. Ад долго отходил от такого святотатства, а вот Микаэлю пришлось по душе. Люцифер же, казалось, был крайне близок к инфаркту, что откровенно доставляло и Асу, и Архангелу. Троллинг был известен не только в Асгарде, вопреки всеобщему убеждению.) был все такой же величественный, угрюмый, наводящий страх, желание пасть ниц и убежать... для всех, кроме Одинсона, который смотрел на это с явным желанием превратить эту безвкусицу в нечто нордическое. Ну, или снести в крайнем случае. Он, казалось, вообще ничего не боялся. Хотя у него всегда были страхи за благополучие своей семьи. И теперь в его семье стало больше душ, на ажио две штуки. И пусть до конца Вингнир не осознал тот момент, что он скоро будет папой, он не собирался осознавать этот факт один. В конце концов, троллить ангелов, архангелов, и одного падшего архангела было излюбленной забавой Одинсона.
- Люцифер! - с ноги открыв дверь в тронный зал, радостно гаркнул Одинсон. - Люююцииии!! Ау! Ты где?! А с какой вестью я пришел! А никогда не угадаешь!
   Впрочем, ответа не было. Но низшие демоны, вкупе со средними и даже высшими поспешили освободить помещение. Обычно когда Ас являлся в таком настроении, следом, аки магнитом и по неизведанному волшебству притяжения по принципу "свояк свояка...", неизбежно появлялся Война. И счастье, когда Люцифер соизволял принести свою тушку пораньше, нежели эти двое друг друга увидят, и начнут выяснять бессмысленный спор "кто кого". Хотя многие начали подозревать давным давно, что им было важно не столько выяснение, сколько сам процесс. Смысловой нагрузки в процессе было чуть меньше, чем ноль, ибо оба торжественно если не самоубивались друг об друга, то разносили местный ландшафт до неузнаваемости, а также всех, кто попадался под руку, но явного победителя так и не было. Асмодей вот до сих пор слегка обижался на Тора, который посчитал его рога отличными вилами, и как-то тыкал Войну импровизированным сельскохозяйственным орудием по печени и морде. Но что же этим двоим докажешь-то, в конце концов? К тому же, некоторые особо старые и умные демоны подозревали, что сам Люцифер порой специально подстраивал такие встречи и эдак невзначай  направлял их разборки в нужное ему в Аду место. К примеру, когда Князь Тьмы отчаялся разбираться с Адской Канцелярией и ее полный пофигизмом к правителю, спустя две недели в Ад почему-то появился Громовержец, и почему-то его нашел Война, и почему-то они начали драться как раз в Канцелярии. То, что было уже не вернуть, кажется, лишь было на руку Люциферу, а то, что подлежало еще восстановлению - в этом разобраться было куда проще, и многие отмазки были уже недействительны. Вопрос, что именно Асу нужно было в Канцелярии Преисподней, и почему было уничтожено то, что имело негативную важность для правителя, остался без ответа. Ибо Донара спрашивать было бесполезно и опасно, а Люцифер порой молчал не хуже Одина.
   В общем, клич Аса в тронном зале поначалу остался без ответа. Вот Тор решил сделать клич чутка более ... настойчивым. Успокаивающе поцеловав Тану в носик да улыбнувшись ей а-ля "не беспокойся, жена, я все улажу", Одинсон решительным шагом направился к трону Владыки Ада, и положил на него молот. Так положил, что не сесть никак. И еще нацарапал на подлокотнике .... кхм, нехорошее слово. Или несколько, но кто считает? К тому же, они были на наречии Асов, так что не всякий прочтёт. А чего. В конце концов, когда к тебе приходит зять, следует не опаздывать. Впрочем, Люцифер не опоздал. Или почти не опоздал.
   Ибо Война, как вездесущий демонтажер всего и всея, явился несколько раньше.
- Ты!
- Ты!
   Уж непонятно, злость, ярость или радость (скорее всего, что последнее, но в несколько извращенном варианте) мгновенно проскочила на лицах обоих воинов, но сцепились они в битве практически моментально. Всадник даже Сатану не поприветствовал. Ибо зачем, если здесь ОН. И можно набить ему морду. В самом деле, как показывала практика, чем древнее существо, тем проще у него запросы для истинного счастья.
   Вот полетел кусок колонны в голову Одинсона, вот кулак Тора превратил в крошево броню Войны, вот Асу наподдали коленом в нос пару раз, вот Всадником воспользовались, как дубиной, да об своды зала... Так бы продолжалось долго, если бы в помещение не вошел кое-чей отец. Отец, который уже как бы и дед, только ему еще предстояло узнать об этом. Недоумевающие воины, остановившись в лучших традициях мультфильмов на полпути избиения друг друга, синхронно пробормотали какие-то жалкие подобия извинения, и Ас успел еще раз стукнуть Войну по морде. Всадник, впрочем, когда вставал, пнул Тора, и все грозилось начаться по новой, но Люцифер, пребывающий в тихом аху... короче, будучи не то, чтобы удивлённым, но уже подсчитывающим затраты на ремонт, только вежливо, тихо и крайне устало попросил их подождать, и дать ему выслушать гостя. Война с Таранисом, аки два дуболома, смущенно потупили глаза, и разошлись по углам. Князь Тьмы хотел было сесть на свой тон, но увидев, что его лишили и этой привилегии, еще и нацарапали недвусмысленное послание касательно пунктуальности, окончательно пал духом, и пришел в неблагодушное состояние. Вот его глаза засияли алым, вот за спиной появились крылья... Но тут его заключили в крепкие такие, медвежьи Асовские объятия. И как реагировать на это, Морнингстар не знал.
- Поздравляю тебя от всей души я, Люцифер! Теперь ты будешь дедом! - радостно гаркнул Одинсон, не обращая внимания на то, что кое-кто уже начинает синеть и похрипывать. Наконец отпустив несчастного Архангела, Донар следом вывалил еще одну новость:
- И еще вот - я забираю Сатану в Асгард. Отныне она там жить будет, и между Асгардом да Адом будет заключен союз же политический. Ибо отныне она - жена моя. Заметь, по согласию же обоюдному, а не как обычно мой народ может в жены женщин брать. Ну что - выпьем за новость-то великую!
   Вот Тор и стоял, подняв кулак вверх, и ожидая оваций да рек алкоголя. Но заместо оного он увидел лишь упавшую челюсть новоявленного тестя, которому можно это было сообщить и помягче, да более тактично, и упавшего Войну. Всадник почему-то не выдержал ТАКИХ новостей, и грохнулся оземь. Хотя после вскочил на ноги, отнекиваясь, что он, дескать, слишком сильно по голове получил. Неизвестно, что было более удивительным - то, что он бухнулся оземь от переизбытка чувств, или то, что он решил таким наглым враньем, унижающим его достоинство, замаскировать этот самый переизбыток чувств. Короче. радости Аса как-то не разделяли. Ну Тор и пожал плечами, и все такой же радостный да и весёлый, подошел к Сатане, обнял ее да поцеловал, и взяв кувшин с вином со стола, обнял девушку за плечи, да флегматично и радостно выдал:
- Ну, коли не хотите - мне больше-то достанется.

Признаться, Донар не понял, отчего Война так быстро дал дёру. По его авторитетному мнению-вопросу, тихо прошептанному на ушко жене, это он за оружием или выпивкой побежал. И что-то никто не спешил разочаровывать Громовержца.  Тем более, их вот сейчас пригласили пройти в номера, как порой выражалась Наташа. Вот Ас и бережно взял лапку Таны, и последовал вслед за Люцифером.
   В апартаментах лукавого было... тесно. несомненно, Хеллстром могла описывать покои отца долго, с упоением да любовью, но бог был парнем простых взглядов, посему отметил про себя лишь то, что здесь тесновато, темновато, и почему-то напоминает тёмную викторианскую Британию. И сейчас либо из-за угла покажется пьяный Шерлок Холмс, либо выйдет Джек-Потрошитель с подносом как дворецкий. Впрочем, слухи о Джеке были самые разные, так что второму Тор точно бы не удивился.
   Дальше следовала беседа отца с дочерью, в которую Ас особо не вникал. Во-первых - ничего он ей не сделает. А во-вторых, Люцифер сделал Донару такое вкусное предложение в форме изящной выпивки, что тот не смог отказаться. Хотя, когда Князь шутливо осудил Громовержца, тот все же ответил:
- Коль так бы ты за сохранность и целомудрие... ну, формальное, хотя бы - дочери своей-то волновался, Люцифер, то мог бы иногда и с нею отправляться. Где же видано, дабы столь юную деву отправляли одну - ОДНУ! - на заданья, которые порой надобно решать таким, как мы, а? Право слово, пусть трон твой и удобен (хотя как по мне - ни разу), но от него порою стоит отрываться не только ради урегулированья своих дел, но и для учёбы дочери в полевых условиях. Я был отцом и ранее, так что ты ведаешь. что я молвлю правду.
   Впрочем, Ас не имел оснований оскорбить Люцифера. И не хотел. Ну просто общались так скандинавские боги - на грани шуток да оскорблений. У них это было искусством. И если бы Лукавый оного не знал - кто ведает, как он отреагировал бы. А так лишь слегка усмехнулся, и покачал головой, подняв кисти рук вверх. Следом Одинсон слегка склонил голову, да допил очередной кубок браги, и потянулся за добавкой. Разочарованно обнаружив, что добавку он только что выпил, Донар лишь вздохнул, но положение спасла немалая заначка Люцифера, которой он любезно поделился. А следом уделил внимание магическому снятию определённых должностей с Сатаны.
   Конечно, в случае Асгарда корону бы попросту разбили. Но Морнингстар всегда обладал изяществом, аристократизмом, и каким-то непонятным чувством стиля. Это было частой темой для шуток между ним и языческими богами, тем же Тором, который говорил. что благородные варвары лучше, а он просто ничего не понимает, раз молот даже поднять не может. Дьявол отвечал, что раз Тор живет с пословицей "меньше знаешь - крепче спишь", то лично он, Люцик, искренне удивляется. как Донар вообще просыпается.  Ну и так далее. А после они пили, и Тор выслушивал от многих влиятельных мира сего, что Князь Ада должен быть трезвым и вменяемым, а не в алкогольно-галюциногенном бреду вместе с Одинсоном на пару стоять у врат Рая, и доказывать, что отцы - это зло, ужас, наказание для сыновей, и вообще, они неправы, а мы - да. Ас лишь отмахивался. и говорил "пшли вон". Резона продолжать подобные дискуссии не наблюдалось. Так что да, Люцифер был прекрасно знаком с традициями Асгарда. Тор, впрочем, с традициями Ада также был знаком, только оказался куда более законченным консерватором, нежели можно было предположить.
- Конечно, должен был формальности я соблюсти. Но... Ну, никогда оные не любил я, К тому же, на кой просить мне ту, которая и так моя уже? - обнял Сатану Одинсон. - Тем более, что и я теперь ее. Законы Богов Древних придумывал не я, и они древнее нас обоих, Люцифер. Так что да, я упростил задачу. И да - не слишком сильно традиции-то ваши христианские люблю я, не забыл едва же.
   Усмехнувшись, бог безо всякой насмешки склонил голову перед Люцифером, и тот, на удивление, повторил этот жест. Оба исполнили его скупо, коротко, но было видно - иначе перед друг дружкой они бы не поступили. Один принимал величайшее сокровище другого, а другой в это время оное же отдавал. А ведь после будут еще политические формальности... Но никто из них не хотел об этом думать.
   И лишь в дверях Донар повернулся, и тихо ответил Князю Тьмы:
- И да. Я вроде как не должен был вообще на оное что-то отвечать, но... Я сберегу ее. Ибо она - мир мой, и подарила мне то, что дороже для меня всех миров других. - Затем Ас помедлил, и вновь прикинулся тем, кем обычно и являлся - К тому же, ведал бы ты, Люци, как на ней платье норманнское сидит - вовек деву такую ты не сыщешь! Так что да, сберегу ее я, как муж, самый счастливый среди всех остальных мужей вселенной. И ты должен быть на свадьбе нашей. Уж уважь ты дочь свою подарком оным. И свадебные-то дары пришлю немногим позже я. После того, как к брату твоему загляну. А пока что - сделай одолженье мне, присмотри за женой моей, мой старый друг. Хоть ненадолго.
   И крайне хитро да недвусмысленно ухмыльнувшись, Вингнир быстро поцеловал Тану, подмигнул Люциферу, да подняв молот, исчез во вспышке молнии. Благо, окно было открытым, и в этот раз крыша не пострадала.

   Тора не было минут пять. Потом - десять. Что он делал - неизвестно (хотя Люцифер догадывался. и иногда нервно хихикал, барабаня кончиками пальцев по столешнице). Где он был - тоже неизвестно (хотя об этом Люцифер еще как догадывался). И лишь через полчаса в Ад заявился тот, кому здесь находиться было противно, брезгливо, и прямо противопоказанно.
- Я долго оное терпел, но теперь терпению пришел конец! Брат, между нами была вражда, но ЭТО должно закончиться сейчас!
   И вот перед Люцифером предстал хромающий на одну ногу, с подбитыми глазами и изрядно помятым нагрудником его младший брат, Первый Меч Господень. Меча при нем, кстати, не было, что наводило на мысли.
   И Микаэль завел душераздирающую и ужасную, кровавую историю о том, как буйство норманнских богов превзошло все границы, как  он не уважает перемирие между Могучим, Светлым Раем и этой страной варваров-Асов, как он проливает реки крови во имя своих жалких убеждени...
   Но Лукавый вздохнув, и, скорей всего, подавив смешок, лишь вздёрнул руку, предложил брату сесть, и тихо так, вкрадчиво попросил его рассказать все, как есть, без приукрашений и этого райского пафоса. Мол, раз ты уже заявился сюда, так имей храбрость говорить как есть. И поникший Михаил, вздохнул, как-то загнано посмотрел на Тану, и рассказал все, как есть.
   Оказывается, вот совсем недавно как в Рай заявился огромный летучий драккар. Поначалу все подумали, что это очередная делегация Асгарда, но когда увидели, КТО стоит у носа Скибландира, то лишь начали спешно готовиться... да, ко всему, Но они не были готовы к тому, что этот... этот, в общем, нагло приведёт с собой души грешников (угадайте откуда?), и еще вооружит их. К тому же, прочтёт вдохновляющую такую речь о том, что Ангелы - зло, и их надо бить, и тогда Один вас заметит. Впрочем, души не услышали того, что Один их не заберёт, а лишь заметит ( и поржет сквозь фейспалм), но главное - этот гад не соврал ни слова, вот ему и поверили. Короче, минуты три - и в Раю неразбериха, хаос, да лязги оружия. Врата Рая этот язычник начисто снёс одним ударом, почему-то прежде попросив Петра отойти в сторону, и на удивление вежливо попросил. А после эти все, ка к настоящие викинги, принялись грабить ,разорять. жечь и творить потеху в стиле Асов. Конечно, были высланы отряды успокоения с Михаилом во главе, которому откровенно надоели шуточки Аса, ибо он порой переходил границы. И это был один из таких случаев. Убивать души грешников в Раю никто не собирался. ибо это гарантировало бы им прописку здесь, а так нельзя - Ангелы оное бы не пережили. Но и отсылаться они отказывались, посему ситуация плавно заходила в тупик. Так как воспользовавшиеся ахуем крылатеньких душонки разбрелись по Белому Граду, как долбанная саранча. И пока Михаил пытался это все урезонить и привести братьев в надлежащий боевой дух, конкретно испорченный одним богом, этот самый боженька по-хозяйски вышел из главной крепости с огромным сундуком награбленного добра, из которого это все добро даже вываливалось (и жадность бога морских разбойников, вошедшего во вкус, позволяла ему все оное подбирать да складывать обратно), и резко полетел своим ходом к драккару. Конечно, Микаэль ринулся за ним, слегка... расстроившись, и посему говорил не слишком лицеприятные вещи. И Ас тоже расстроился. и начал отвечать не менее малоприятными вещами, а также бросаться в него каким-то молотком. В общем, завязалась драка, и бой был славным, пострадали оба, но тут этот язычник достал какую-то таблицу, и засветил ею Архангелу в лицо. И магически, и буквально по морде треснул после. Всех ангелов парализовало, и они начали бессвязно что-то бормотать, а сам же Архангел оказался лишь парализован, да начал слышать голоса в своей голове. Противные. Нечестивые. Грязные. Тёмные. Жестокие. Призывавшие к ужасным действиям, и даже - к самоубийству. О том, зачем и на кой в Раю такая табличка с энохианскими символами вообще хранилась, Миша почему-то тактично умолчал. Но Ас, протрубив в рог, созвал тогда своих "воинов", нагло отобрал меч Михаила, сбросил его с палубы, прокричав ему вдогонку что-то нелицеприятное, и был таков. В целом, все заняло не больше двадцати минут, в стиле морских северных разбойников "набижалЪ-вломилЪ-награбилЪ-убижалЪ", как покривлялся Архистратиг. И Ангелы не были готовы к такой древней и примитивной тактике, пришлось ему признать. Так что срочно нужно что-то предприня...
   Но закончить грустную повесть о том, как Ангелов нагнули, аки сынков, Микаэлю не дали. Во дворе протрубил огромный боевой рог, и вскоре в покоях Люцифера показался избитый не хуже Михаила Громовержец, с кровоподтёками, но ужасно довольный. С неким сундучищем на плече и чьим-то горящим мечом - в другой руке.
- Ах ты говнюк отмороженый!... - ринулся на него Архангел, но тот лишь покачал его мечом, как бы намекая, что "здесь ты конкретно как слаб, а я вот - нет". И пальцами держащей сундук руки вытянул некую табличку. И Микаэль остановился, настороженно глядя на безумца-берсеркера, который, впрочем, был счастлив донельзя. И это настораживало Архистратига.
- Вот и приданое за жену, о Люцифер - деловито и с чувством выполненного долга бухнул на пол огромный сундук Громовержец. - Многие вещицы, резонно полагаю, будут тебе крайне интересны, так что, сдается мне, приданое хорошее. ну а меч вот этот, случайно найденный же мною на палубе драккара моего - сие  пусть будет дополненьем же красивым, вот. - Меч был незамедлительно уложен на стол, а сверху на пылающий клинок положили Мьёлльнир. дабы кое-кто сразу же меч не забрал. И конечно же, Тор догадывался, что Микаэль уже все рассказал, но оставался шанс неведения, разве нет? Вот Донар им и хотел воспользоваться. И рассказал историю о том, как одолжил души грешников для работы вёслами (их он сейчас, впрочем, уже вернул, так что воровства не было никакого), и отправился на поиски приданого. И совершенно случайно - не иначе, грешники-гребцы же виноваты - они набрели на Рай. Вот Ас и подумал, что сие - судьба, знак свыше! Ну и ... тут был довольно сложный нордический термин, но прозвучало это так, что Одинсон попросту гопнул Рай на одни из его изысканнейших и редчайших сокровищ. И теперь, согласно закону Природы, это все - его. И он это дарит как приданое за Сатану. То бишь, возвращению в Рай это уже не подлежит согласно все тому же Древнему Закону. И Михаил, который все это время лишь разевал рот и закрывал, не находя слов для такой откровенной наглости, даже сел от бессилия. это все для него было СЛИШКОМ. Плюс Ас стоял с откровенным видом победителя. и до Архангела не сразу дошло, за кого приданое...
   Пока Донар не обнял с большой нежностью Сатану, не вытер свои избитые губы и не поцеловал ее, как свою любимую, единственную жену, нежно и чувственно погладив ее по животику совсем уж недвусмысленным жестом, говоря ей на ушко слова, предназначавшиеся только ей и никому больше.
- Что... Как... когда.... брат! - вцепился в Люцифера Архистратиг с мольбой о пояснении в глазах. - Мне нужно выпить. Срочно.

Наблюдать за диалогом двух братьев было так весело, забавно и приятно (чего уж, еще одна схожесть между Тором и Люцифером была любовь к троллингу Рая), что Ас едва заметил, как явился еще один его старый знакомый. Демон-кузнец и бог-кузнец довольно часто проводили время за наковальней, и пока Донар учил демона, тот рассказывал ему множество интересных историй. Отвесив пятюно рогатику, и услышав последние слова Лукавого, Громовержец деловито повернулся к Люциферу и эдак невзначай спросил:
- Но я ведь также могу помочь Рай отстроить, почему бы мне с ними не...
- НЕТ! - в голос рявкнули оба брата. Младший - от переизбытка чувств охреневания, старший - от того, что понимал: Ас не то, что Рай не отстроит, так еще и одним ударом в качестве платы по Метатроновой челюсти Одинсон не ограничится. И тогда вполне может начаться реальная война, ибо силушку этого Аса выдерживал только Михаил, ну и сам Люцифер. Остальные крылатые были не столь непробиваемы. Ас искренне расстроился, и от переизбытка эмоций аж стукнул Микаэля по загребущей лапе, тянущейся к придавленном Мьёлльниром клинку. Клинок-то был частью приданого, как-никак. Демон только хрюкнул, подавляя смешок, ибо Люцифер лишь покачал головой, сам, впрочем, едва сдерживая улыбку. Пусть ни Одинсон, ни Архистратиг никогда бы вслух не признались бы никому и ни под какими пытками, но в данном случае братские чувства были налицо. И плевать, что один был родом из Рая, а второй - кровь от крови самой Природы, и плевать на то, что когда-то их народы воевали. Как когда-то сказала Сатана, "убить тебя имею право только я". А это, увы, одно из наиболее сильных родственных чувств. Впрочем, сейчас было не до раздумий о том, кто кому кем и зачем.
- О свадьбе вести принесут Хугин да Мугин, Люцифер. Пока что к оной надо подготовиться. Ну, родственников всех собрать, поручителей найти, жертвоприношенья заготовить - ну, ты ведаешь все оное - откликнулся громовержец Люциферу, который прекрасно понял, с каким размахом хочет отпраздновать Ас. Судя по всему, кое-кто будет не просыхать с годик. Хотя, он и так не просыхал, так что вряд ли кто заметит разницу.
   Услышав слова Таны, Донар лишь кивнул, слегка улыбнувшись, и уже было направился с ней к выходу, как вдруг... Ас на минуту остановился, и резко обернувшись, ринулся вслед за Михаилом. Все приутствующие было подумали, что сейчас он ему без причины вломит, и будет еще одна драка, но нет - тот просто опередил Архангела в походе за бухлишком. Бессовестно выхлебав одно из любимых Ангелами вин - не потому, что Ас любил этот сорт, а лишь дабы Микаэлю не досталось - тот улыбнулся, похлопал того по плечу, и подмигнув ему. сказал, дабы тот вышел с ним на минуту. Притом без его обычных ноток , присутствующих при желании Аса показать, что он здесь самый сильный, ну и так далее. Затем Вингнир забрал и свой молот, и Пылающий Меч, пробормотав Люциферу, что ему, дескать, такое хлипкое оружие не нужно, а вот его младший будет сильно переживать за вторично проё.... потерянный клинок. В первый раз, когда Тор сломал меч Архангела, Люцифер был действительно весел и смеялся, словно юноша - безудержно, бессмысленно и искренне. Но Микаэль - он слишком сильно любил свое оружие, и посему до Тора наконец дошло, что палочку он перегнул. Отдав двуручник Архангелу, который тот сразу же обнял, аки любимое дитя (тут все сделали вид, что не видят никакой аналогии между этим вот и Мьёлльниром с Тором), Вингнир кивнул на выход, и негромко попросив Сатану его немного подождать, вышел с Архангелом в коридор.
- Если ты будешь меня просить, чтобы я забыл о твоей выходке!...
- Да нет, ну что ты, Микаэль. - усмехнулся Донар, подняв руки. - Не забывай, и не прощай, уж будь так добр. Или пожалуйся на то, как Рай ограбил один драккар, на палубе которого был ОДИН бог и куча душ грешников, о да, я желаю видеть это. Но ведь сам ты понимаешь - лучшего свадебного дара не найти. К тому же, с вас вовсе не убудет.
- И все равно, это было слишком даже для тебя! Посему тебе так или иначе придётся запл..
- Конечно, конечно. Как молвишь ты, о птенчик. Подерёмся после мы, и там решим, кто прав был, а кто Архангел божий. - хмыкнул Одинсон. - Вот только не за тем тебя позвал сюда я.
   И тут лицо Донара озарилось мукам мыслей. Он все хотел что-то сказать, но не мог. И Архистратигу это стало интересно. Ведь не каждый день увидишь, как Громовержец пытается заставить себя сказать то, что ему противно или неприятно. Но Ас все мнулся и мычал, пытаясь выдавить из себя слово, а прогресса не было.
- Да что ты как буйвол обпившийся! Говори уже, ну!
- Ну, я... эээ... Ты это, ну... ммм.... Ты согл.... эээ...
- Ну, давай, рожай уже, мученик ты чертов! Я согл... Я СОГЛааааа.... ? Ну?!
- Ты соглааа.... ты соглаааааааа...... - рожать было чрезвычайно тяжко и мучительно.
   И в конце концов, Ас насупился, и с размаха заехал Микаэлю по морде. Так было привычней, и энергию, накопившуюся в нем без выхода на диалог, тоже надо было куда-то деть. И после Донар сразу же выпалил:
- В общем, ты будешь одним из моих поручителей на свадьбе, вот. Откажешься - убью твоей же арфой.
   И развернувшись, быстро ушел за Таной, даже не дождавшись ответного удара от Архангела. Что для Аса было крайне нетипичным. Но Микаэль даже не собирался бить в ответ, ошалело смотря себе под ноги. Такого он явно не ожидал. И винтики, с натяжкой проворачивавшиеся в мозгу Архистратига, донесли до него больше, чем хотел сказать и показать Ас. И тот лишь слегка усмехнулся, да ничего не ответив, пошел вслед за Асом в кабинет Люцифера. На входе встретившись с выходящими из него Таной и Донаром, Михаил лишь кивнул Асу. И больше они не возвращались к этой теме. Но Люцифер, лишь взглянув на своего брата, изумленно вытянул брови. Такого поступка не ожидал ни один из братьев. И конечно же, Архистратиг не собирался отказывать Асу в такой просьбе. Пусть и довольно своеобразно сказанной. Однако для этого ему точно надо было выпить с Лукавым. Хотя, чего там уж приукрашивать - брат собирался откровенно нажраться со старшеньким. И старшенький не возражал. Более того - даже поддерживал, о чем свидетельствовал раздавшийся вскоре звон бокалов из кабинета.

   ЗА все годы, что Ас знал Тану, он, признаться, ни разу не был в ее покоях. Ну, не хотел особо - в Ад он в основном к Люцику да Бегемоту с Войной захаживал, иногда еще - к Смерти, да по политическим соображениям, вот и не доводилось как-то. Почему-то Тор себе представлял все в девичьем таком готическом стиле, с кучей, КУЧЕЙ кошек (он считал, что Тана откровенно врала о из количестве, и что из было ровным счетом шестьсот шестьдесят шесть), баром, которой регулярно пустел после каждой ее встречи с ним (хотя тут Ас не понимал, чего ей бухать после этого), сервантом, напоминающим девушке о Гекате, кучей причиндал для наведения боевой раскраски... то есть, макияжа, книжным шкафом, содержавшим в себе несколько ее дневников, кучу книг о повадках, психологии и обычаях Асов, Олимпийцев, и прочих богов, о которых, по мнению Донара, Сатана не знала ровным счетом них... ничего, книгу с подсчётом душ, книгу с подсчётом пожеланий, что она сделает, когда подрастёт и станет сильнее с тем, тем и еще вон тем, несколько исторических книг... и перечень фантазии увёл Аса в непреодолимые дебри фантазии. Также бог думал, что в комнате находится еще и шкаф с громадным количеством одёжек, украшений и обуви, толку от которых - ноль, но вечное девичье правило "мне нечего надеть" не было исключением для Сатаны, по мнению Громовержца. Ну и еще, конечно же, чутка магических финтифлюшек, которые Тора мало интересовали. Более того - от скуки Таранис почему-то решил вслух и в деталях поделиться со своими предположениями со своей новоиспечённой женой. То, что свадьбы еще не было, его как-то вообще не интересовало. Ну и путь скоротали заодно, чего лукавить.
   Так или иначе, стоя перед дверьми Сатаны в ее покои, которые Ас по привычке чуть было не выбил с ноги, но вовремя сдержался из уважения и жестов приличия, у Одинсона были все шансы убедиться, правдивы ли его предположения или нет.

Итак, с описанием покоев Ас практически что не угадал. И явно расстроился от оного, посему и выхлебал содержимое графинчика Таны. Зато Лапа, обнюхавший бога, в целом, заставил Донара улыбнуться. Но гладить он его не стал - котяра как-то не проявлял к этому заинтересованности, а на кой делать с животным то, чего ему не нравится? Животное ведь не человек, в конце концов, здраво размышлял Громовержец. Правда, он поначалу не понял, зачем его формально будущая жена разулась, но после ее просьбы все стало более-менее понятно.
- То бишь, Мьёлльнира Сад твой испугается. А вот меня, по-твоему, нет? Ведь не молот меня громовержцем делает, что прекрасно ведаешь ты, Сатана.
   Однако пусть Донар и усмехнулся такой просьбе, все же он оставил своё оружие. Со звонким металлическим звуком упавший на пол молот поначалу распугал кошек. но после они даже очень заинтересованно начали его обнюхивать. И Ас прошипел им, если они сделают с ним еще что-то, кроме как обнюхают, то он лично их отнесёт в Нью-Йорк, дабы почтить традиции приготовленья шаурмы. Коты, стыдливо прижавшие уши, как ни странно, поняли Вингнира, и всякие мысли о мелких пакостях вылетели из их пушистых головушек. Но сапоги Таранис снимать не стал. Молот - молотом, но против сапог коты могли и не удержаться.

   Войдя в ее Сад, Донар вновь почувствовал столь родные ему нотки ауры природы, и столь чужие в то же время. Это было довольно щекочущим ощущением, но в то же время приятным. В целом, сложно описать - как будто полярность магнита постоянно менялась, и монетка не знала, то ли притягиваться, то ли наоборот, улетать подальше. И сам Сад, как и молвил Вингнир, его опасался. Растения сами плавно уходили от него, однако лишь в чувстве предосторожности, но не опасения. Но когда Тор коснулся одного дерева, то Сад будто бы успокоился. Ведь когда-то он помог его возобновить, подарив ему для рожденья силу своей крови. И неважно .что он сам был причиной разрушенья прежнего. Ас и так оное помнил, так что - незачем было это лишний раз вспоминать. Сад узнал его, понял, что тот не желает ему зла, и ладно.
   И конечно же, Тор понятья не имел, зачем Тана привела его в свои святая святых. Покуда не увидел - даже не то, чтобы увидел, поначалу он почувствовал ее творение. И оно его удивило. Поразило. А немногое могло поразить Одинсона. Он будто бы и не слышал слова Сатаны, находясь словно в трансе от увиденного. Ведь он, как кузнец, не мог не оценить уникальность ее творения. Может быть, и сама Хеллстром не понимала, что создала, или как создала. Но глядя на то, что она держала в своих тонких, нежных руках, Ас понял - она, в отличии от своего отца, способна творить из ничего.
- Не верю я глазам своим... - опустившись перед ней на колено, Донар бережно принял алый плащ, уставившись на него, как на нечто невообразимое. - Кровь души твоей, нитями сотканная, что из памяти твоей сотворены, выкрашенное эмоциями, сильными, как боль и радость в одночасье... Ты соткала сию ткань из того, чего не существует в мире же реальном. Последний раз видел я что-то, похожее отдалённо лишь, когда цверги Глейпнир создали для Фенриса, и думал, что более не увижу творения похожего... Как тебе оное удалось? И является ли сие диво тем, чем кажется оно мне?... Сколь много себя ты в плащ сей отдала, о Сатана?...
   Но ответов Ас не получил. Впрочем, они и не были ему нужны, наверное. медленно встав на ноги, бог викингов отстегнул свой старый плащ, и так же медленно надел подарок девушки, аккуратно и бережно застёгивая его на своих плечах. И теперь - где бы он ни был, где бы ни находился, что бы ни делал, но всегда будет ощущать, что она рядом. Буквально. Мог ли Тор представить лучший и более ценный подарок? Сам Громовержец будто бы преобразился. Складывалось ощущение, будто с него спал лёгкий налет ролей, которые он вынужденно играл для смертных и многих других существ, скрывая и пряча свою суть от них для простоты понимания и общения. Он будто бы стал более свободным. И у него не было подходящих слов для благодарности Тане... как бы он ни пытался их отыскать.
   И когда Одинсон понял, что не скажет ни слова, ибо не знает ни подходящего языка, ни жестов, он просто обнял девушку, крепко прижав ее к своей груди. Он надеялся, что она поймет его намерения и благодарность, которую он не в силах высказать, услышит все то, что не было сказано, и поймёт все то, что не было придумано.
   Они стояли так, казалось бы, вечность. Но на деле прошло не больше трёх минут. Уж как сильно Ас не любил игры со временем, но сейчас практически подсознательно использовал силы, дарованные ему Мьёлльниром, пусть и на расстоянии, дабы замедлить, продлить этот момент. Для нее. Для них обоих. И когда настал час отпустить нить времени, Вингнир мягко поцеловал девушку, и взяв ее за руку, улыбнулся, и тихо попросил:
- Понимаю, что сейчас буду просить тебя я нечто странное. Но возьми ты что-то из Сада своего. И позволь мне взять одну лишь веточку. Дабы из нового дома твоего ты всегда могла путь сюда найти, в Ад не приходя. И дабы путь сюда смог тебе я выковать... буквально. Но в Асгарде уже. Здесь другие правила, которым я обязан подчиняться. хотя бы из уваженья. Но коли не желаешь ты - тогда настаивать не буду.

   Придя обратно в дворец Люцифера, Тор еще издалека услышал очень своеобразный храп. Что поделать - слух у бога был за пределами понимания. Хмыкнув, он тихо приоткрыл дверь кабинета Люцифера, и лишь рассмеялся, увидев, как два брата храпят в обнимку, унесённые алкоголем в миры сновидений. Право слово, за такое зрелище многие люди, и даже боги отдали бы не то, что рук, а даже жизнь. Видимо, именно поэтому такое должно было оставаться тайной. незачем рушить столпы авраамических религий, ведь порой и от них бывает толк, логически рассудил Одинсон, вспоминая то, как кормили язычников налёты на христиан. Посему Громовержец нежно обнял Сатану за талию, тихо закрыл дверь, и направился с ней к выходу. Им предстояло последнее путешествие - в Асгард. В конце концов, Один должен был узнать. что у его сына скоро будет наследник. И что сынок, в общем-то, решил жениться, притом - не на абы ком, а на дочери Люцифера.

   Путь в Асгард был все таким же, как и всегда для Одинсона, и лишь раз - для Сатаны: полным вспышек молнии, затем - ослепительный свет, а после - вид Золотого Града. Правда, в этот раз Ас не пытался спрятать ни ее, ни себя. Наоборот - он вел себя так, что трудно было их не заметить. А даже если кому-то бы захотелось, по лицу Тора было заметно, что он бы пнул этого несчастного, и развернул бы его лицом в их сторону. Более того - Громовержец сразу же направился к Хлидскьяльву, дворцу Одина. И по пути многие Асы догадывались, зачем и почему он туда прёт, аки таран, тем более ведя за собой почти что упирающуюся девушку явно демонического происхождения. И поползли слухи, конечно же. Но никто не решался вслух спросить у Донара, правда ли все эти догадки. Тем более, боги понимали - скоро все станет ясным.
   Открыв врата Хлидскьяльва, как обычно (нет, Тор, видимо, иначе двери открывать просто не умел, кроме как с могучего пинка), Донар громогласно объявил на весь зал, вымощенный золотом, громадный изнутри, и подавляющий своим величием, мистикой и мощью всякого, кто не имел в своих жилах крови Всеотца:
- Один Борсон! Твой сын желает с тобою слово молвить!
   И вдали, на самом высоком месте, явился силуэт, от которого веяло запредельной мощью да величием. Он держал в руках копье, а на его плечах восседали вороны. В ногах его были два волка, и когда он сел на трон - мир для Таны вполне мог сотрястись так, как никогда ранее она сего не испытывала.
   Ибо перед ней был бог, который был более могучим, чем Громовержец. Перед ней был Отец Всего Сущего.
   И он ответил сыну.
- Подойди ближе, Тор. И деву свою тоже подведи. И не прячь ее за спиной своей, да ей оное творить не позволяй. Пусть имеет она храбрость же, в конце концов.
   Конечно же, Донар подошёл к трону Вотана, и держал девушку подле себя, не позволяя ей прятаться за ним. Ибо как-то чувствовались подобные порывы, знаете ли. Он еще хотел было ей сказать не прикидываться тряпочкой, но вслух такое говорить было бы крайне невежливо и вообще не эпично перед Одином-то.
- Можешь не начинать свое вступленье, сын. Я ведаю, зачем ты здесь - прервал только было собиравшегося опять громогласно вещать сынка отец. - Ёрд все поведала мне ранее, да и Хеймдалль, знаешь ли, не спит на Бифрёсте, как многие считают. И твои мотивы да решенья мне понятны, ведь ты - кровь от крови моей... пусть ума у тебя и нету вовсе - буркнул Один, в сердцах стукнув копьем по полу. Гул, раздавшийся от этого, был отчасти подобен грому Тараниса. Только он был более мистическим. - И я даже понимаю, отчего мне в первую очередь ты сие все не сообщил, пусть и не привечаю твою своенравность. Но наказывать тебя все равно бесполезно - ты и так не учишься. Я умолчу же даже, что о Фригге не подумал ты, не сообщив ей то, что она вновь станет бабушкой, дубина ты огромная. Но больше всего меня интересует вопрос вот какой, Бог Грома ...
   И тут Вотан наклонился, подавшись вперёд со своего трона, и внимательно, да крайне пронзительно посмотрел на Сатану. Такой взгляд порой было выдерживать трудно даже Одинсону, хотя он и был чуть ли не единственным, кто вообще был способен на это. От такого взгляда нельзя было спрятаться. нельзя было уйти в себя, как это часто делала Тана в подобных ситуациях, нельзя было и вызовом на него ответить, если только ты не существо, равное Тору. Ему можно было лишь подчиниться.
- Отчего твоя избранница - которая даже не воительница, чего от тебя не ожидал я вовсе! - молчит, аки рыба в омуте, сын мой? Она немая? она языка нашего не ведает? Не думаю, дабы ее отец такое допустил бы. Посему, дитя - говори. Один Борсон, Правитель Асгарда и Отец Всего Сущего, слушает тебя.

Один выслушал Сатану, не перебивая и даже не подавая никаких признаков эмоции на его суровом царском бородатом лице. Про себя он отметил то, как девушка пыталась справиться с его аурой, но что Ас там себе решил, осталось тайной. Внешне было видно лишь, что он нахмурился. Но было ли это одобрением или осуждением - это оставалось известно лишь Вотану.
   Однако было также видно, что Гримнир как бы... ожидал продолжения, а не парочки фраз, брошенных Таной судя по всему, через силу. Повисла тишина, длившаяся минуту, после - две, затем - три... И Всеотец вопросительно поднял бровь, разведя кистями рук. Мол, "ну? Слушаю тебя я, дева". Но в ответ было все так же тихо. В конце концов, Хеллстром не была родом из Асгарда, дабы понимать Одина так, как понимали его другие боги. Впрочем, Донар наконец понял, что Тана, видимо, исчерпала запас решимости, храбрости, или чем там она еще руководствовалась. Внешне непринуждённо, но вполне явно отодвинув девушку за себя, громовержец вышел вперед к Гримниру, и попытался было ответить на вопрос Игга, который тот задал не словами.
- Да, отец - она не воительница. Да, она не является богиней даже. Ну и что с того? Мне на оное плевать. Больше даже тебе молвлю я, о Всеотец - на сей раз ты не сможешь разрушить то, что я с кем-то желаю воздвигнуть сильно. Довольно тебе принимать решенья руководствуясь... да чем бы ты там ни руководствовался, Один. Видать, ты позабыл, что сын твой давно вырос. И в этот раз, отец - мое решенье не оспаривается, а не твое.
   Такого ответа Гримнир явно не ожидал. Брови конунга Асов насупились еще больше, единственный глаз сузился, рука сжала великое копье, бьющее без промаха... и Один встал с трона. Вряд ли Тане было понятно, почему Тор ее чуть ли не оттолкнул в сторону, подальше от взора Вотана. Подальше от линии его приближенья к сыну. Хотя, она была умной девочкой. И вполне могла догадаться, почему.
- Ну что же, сын... - тихо, но крайне отчётливо сказал Игг, сжимая Гунгнир - Посмотрим, достоин ль ты свои решенья такие принимать!
    И как только последнее слово слетело с уст Одина, пятка копья со скоростью молнии тотчас же прилетела в лицо Донару. Бога отбросила на метров так тридцать, и падая. он пробил собой золочёную кладку пола в Валаскьяльве. Один же, спрыгнув следом за ним, намеревался было проткнуть торс сына острием копья... но напоролся лишь на молот. Искрящийся молот.
- Раз так желаешь ты меня проверить, Вотан - оное мне в радость даже!
   Схватив копье за древко почти что у основания лезвия, Громовержец с силой потянул оное на себя, и локтем с размаха заехал Вотану в челюсть, попутно вставая на ноги. И следом чертоги Одина озарились столь оглушительными ударами, что сами колонны, держащие свод, построенные гигантами, начали покрываться трещинами. Битву сына и отца было слышно на мили вокруг, и ни один Ас, который дорожил своей жизнью, не собирался даже близко подходить.
   Кроме пятерых.
   Удар древком по корпусу Донар сблокировал левым предплечьем, в тот же момент атакуя в ответ молотом по голове, но Мьёлльнир встретил лишь древко Гунгнира, и Донара с размаха пнули в живот. Отъехав на несколько шагов, Одинсон бросил молот в противника, но Гримнир лениво отбил его, и в ответ бросил свое копье в Громовержца. Ас, конечно, уклонился. Но когда молот вновь был в его руке, Тор совсем не думал о том, что Гунгнир в принципе не промахивается. И только-только он собирался было сломать Всеотцу несколько рёбер, как в его правое плечо было пробито насквозь копьем, магическим образом возвратившимся, словно бумеранг. Но не к хозяину, а к цели. Издав звериный рык от немалой боли - лезвие было довольно-таки широким, да заострённым для нанесения рваных ран - Тор в сердцах таки ударил Одина молотом, но уже пытаясь просто оттолкнуть. И Вотан отлетел на несколько метров, однако все же приземлился на ноги. И призвал к себе своё копье, прямо из плеча Тараниса. Вылетев из сквозной раны, словно пуля, Гунгнир оставил за собой лишь шлейф из свежей, алой крови Донара, однако тот, казалось бы, ожидал такого поворота событий. Ибо как раз в тот момент, когда копье было между ним и отцом, Донар с размаху саданул молотом по полу.
   Валаскьяльв зашатался, словно хибарка на плоту во время шторма. Пол покрылся трещинами, а в следующий миг был разрушен ударной волной, сбившей Вотана с ног и подбросившей Гримнира в воздух осколками камней. Но не успел Один оправиться или даже приземлиться, как его тот час же настиг очередной удар молота. Шлем слетел с Игга, следом его доспехи были помяты, как будто были сделаны из фольги, и третий удар отправил его, аки метеорит, обратно на землю. Впечатав Одина обратно в разрушенный пол дворца, Донар ринулся следом, намереваясь с размаха садануть его по грудной клетке или голове... как вдруг молот вылетел из его рук. И стремительно ринулся в сторону, упав за несколько метров от своего хозяина. А падающий Донар был отброшен древком в другую. В конце концов, Один дал заклятие достойности Мьёлльниру. И он вполне мог забрать это оружие у своего сына.
- По-твоему, мне нужно оружие. дабы тебя победить, отец?.. - вытерев кровь с лица, прохрипел Тор, вставая на ноги - Я все еще - Бог Грома, Один!
   И в тот же момент сквозь потолок Валаскьяльва в Гримнира ударил ослепительный, огромный и словно бы пожирающий любую магию сноп молний. Дворец и окрестности тотчас же разразились криком боги Игга, тело которого все пронизывал небесный огонь, по велению его сына не прекращавшийся ни на миг. И вот Вингнир подбежал к Одину, и хорошенько замахнувшись сияющим не хуже молний кулаком, и нанеся оглушительный удар, волна от которого снесла несколько колонн, выбила врата дворца и повредила стены, впечатал Гримнира в землю, заставив его телом пробить немалую воронку в полу. Стоя над телом тяжело дышащего, окровавленного отца, Тор держался за сломанные рёбра, и хотел было сказать ему, что он победил, но Один его перебил:
- Пусть ты и Бог Грома, мальчик, но я - ВСЕОТЕЦ!
   И тут небо разверзлось. Буквально, Тор лишь успел изумлённо посмотреть вверх на золотое сияние, казалось бы, нескольких звёзд, нависших над ним... И после исчез в огромном столбе чистой энергии, ударившей в пол. Энергии, сотворённой Силой Одина. Звук от ниспадающей с самого Гиннунгагапа мощи заполнил все окружающее пространство, и кроме него, был едва слышен только лишь еще один - крик боли Тора. Казалось, само солнце Асгарда померкло от сияния этого столба, с неописуемым рокотом ниспадающего на Валаскьяльв, и весь Асгард видел мощь Всеотца. Никто не желал ее испытывать на себе, ибо она не то, чтобы уничтожала - она стирала из самого бытия. И вот, Вотан решил ниспослать такую мощь на своего первенца.
   Когда сияние Силы Одина наконец ушло, и небо над Асгардом наконец закрылось, Игг стоял на ногах, опираясь на свое копье, и смотрел на тело сына, лежащего на полу без малейших признаков движения или сознания. Подойдя к нему, он собирался было что-то сказать, как вдруг сквозь выбитую дверь влетела Троица Воинов, вместе в Бруннхильдой, и Сиф. И увиденное повергло их в шок.
- Неужто их ссоры дошли-таки...
- Нет... Лорд Один, нет...
- А ну замолчали! Все вы! - громогласно гаркнул Один, с оглушительным звуком стукнув пяткой копья по разрушенному полу.  - Чем повергаться в шок бессмысленно, ей лучше помогите - кивнул Всеотец на Сатану, и женщины сразу же ринулись к ней. Видят боги, ей-то помощь сейчас и вправду была нужнее. Волльстаг пошел следом, а Фандрал да Хогун все смотрели на тело Тора, на котором не было живого места.
- Он... Он?..
   Никто из них не мог сказать то, что вертелось у каждого на языке. И шок от увиденного забрал силы из ног Асов, зав вместо оного им дрожь в коленях. Перед ними лежал первенец Всеотца, Сильнейший среди Асов, Защитник Асгарда, Мидгарда, и он был...
- Идиоты - буркнул Всеотец, подойдя к телу Вингнира, и... пнул его. Смачно так пнул, прямо по сломанным рёбрам. И следом зал вновь разразился криком Донара, Правда, в этот раз туда добавились еще и крепкие такие ругательства в адрес полоумного отца.
   Троица Воинов да воительницы-асиньи тотчас же облегчённо выдохнули, и кое-кто из них даже украдкой вытер слёзы, невольно проступившие на глазах. Один же с невозмутимым видом - даже избитый, кровоточащий, он все равно сохранял царственность, излучал небывалое могущество и древность - пнул сына еще раз, видимо ,руководствуясь воспитанием к цензурному выражению, и помог ему встать на ноги.
- Понял я, Тор, что ни разу не готов еще ты решенья такие принимать,  - пробурчал Всеотец, поддерживая сына за руку. - Что бы там мне ты не молвил. Однако... в этот раз ты сам будешь ответственность нести как за свое решенье, так и за последствия. Не буду тебе я препятствовать, сын мой. Посему иди и женись на той же, кого любишь ты, и будь отцом, лучшим, чем я в своё время... хотя, оное маловероятно. А теперь - пшли вон все с глаз моих. И молоток свой забери, дубина.
   И Асы, радостные от хороших известий, пусть и принесённых очень своеобразным образом, под руки увели что Тану, что Тора, который все же первым делом перед уходом потянулся за молотом. Видимо, боялся внутренне, что Один сделал его недостойным в порыве гнева - а с отца станется и не такое. Недостойным Тараниса Игг не сделал, что несказанно обрадовало Одинсона. И когда они все покинули разрушенный Валаскьяльв. Один, сидящий на троне, вдруг улыбнулся. Улыбкой, с которой отец искренне радуется за сына.
- Дети... Никогда они не поймут, что отец для них лишь лучшего желает. Равно, как и отец порою сквозь свою заботу может не увидеть, что лучшее они сами для себя создали. Ну что же... пора к свадьбе готовиться.

   Что Тора, что Сатану боги увели под руки в местный импровизированный лазарет. То бишь - в ближайший кабак. Ас был лишь рад такому повороту событий, Сатана, видимо, не очень, хотя - кто ее спрашивал, в самом деле. Весь Асгард уже знал о произошедшем, ибо не заметить.. ээ, решение проблем между отцом и сыном мог лишь мёртвый. Также, как и весь Асгард знал, из-за кого случилось их разногласие. Посему особо сильно расспросами Таночку не закидывали, а Тора же вот сразу обнесли бухлишком, вниманием, и без спросов подсунули ему под бок суккубика. Довольный Ас выпивку выхлебал, жену будущую обнял, и развалившись в кресле, и впрямь почувствовал себя счастливым. Однако недолго счастью суждено было длиться. ибо Тану тотчас же увели под руки за другой стол Брунн с Сиф, требовавшие подробностей и без утайки. Учитывая то, что сбежать Сатане никто бы не дал, а троица Воинов сразу заняла внимание Одинсона бухлом, деваться девушке вряд ли было куда. Хотя бы потому, что Тор уже выдавал свою версию произошедшего, попутно заливаясь с друзьями. Вот и воительницы хотели знать, насколько та версия отличается от версии Таны.

Расспросы богов о предстоящей женитьбе Донара были краткими, чёткими, и требующими незамедлительного ответа. Впрочем, Ас не был против, так что как только он промочил горло - а хотя, кого обманывать-то, он конкретно влил в себя медовухи, пошел рассказ.
   И Громовержец поведал историю о том, как они путешествовали в Вавилон, точнее его часть, запертую во временной петли, несколько минут описывал то, как он поднял и запустил в свободный полёт Вавилонскую, мать его, Башню, после - как они сбежали оттуда, и неведомо почему очутились в Швеции во времена древних скандинавов, как они... ээ, аклиматизировались... ну и после, соответственно, о том, что одним хорошим светлым днем к нем пришел кошак Сатаны, и и вскоре Донар узнал о том что он, видите ли, почти что ОТЕЦ. Дальше Тор пересказывал последующие события, но, разумеется, со своей точки зрения. Неправые там были абсолютно все (кроме Тора, естественно, он ведь бог, в конце концов), включая даже Всематерь-Гайю, Геката особенно была неправа, ну а Сатана - она ж вообще рыжая, девица, в конце концов. Хотя он ее любит и ценит несмотря ни на что. Притом Донар пересказывал так, что слышали его речь все находящиеся в таверне. И когда монолог был закончен. Троица Воинов громко салютовала нордическим тостом, и друзья принялись просто бухать да отмечать предстоящую свадьбу.
   Подошедшая к нему Таночка враз выдернула Аса из состояния алкоголического веселья. Он как будто бы мгновенно изменился, отбросив эту браваду, эпичность, став сильным, нежным, заботливым и только ей принадлежащим богом. Наклонившись назад, он слегка усмехнулся, и тихо ответил:
- Конечно, все нормально, о жена. Рёбра срастутся. сердце восстан... то есть, все прекрасно и нормально, истинно тебе я молвлю - поспешил исправиться Донар - я с отцом своим часто в спорах доходим до подобного. Но сие - норма для Асгарда, норма для всех Асов. Ведь коли ты чего-то желаешь получить - должен биться ты за оное. И коли ты не станешь, али проиграешь сразу - вестимо, не так уж желаемое и надобно было тебе. Логично ведь, о Тана?
  Следом Тор повернулся к девушке, и не без удивления оценил ее новые одежды. Мда, они явно были великоваты, что Ас не преминул пробормотать. Однако после он засиял улыбкой, и вскочив с места, взял дьяволицу за руку, и потащил ее прочь из таверны, крикнув Сиф, дабы поднимала свои персы и следовала за ним. Брунн насупилась, что ее не пригласили, но Тор ответил, что ей предстоит заняться приготовлением свадьбы вместе с Троицей Воинов. И Валькирия. как верная подруга,в бывшем -любящая жена, а в текущем - Предводительница Валькириора и формально подчинённая кронпринца и военачальника Града Асов, вздохнула, и пошла исполнять просьбу Громовержца. Ведь все равно если Таранис бы занимался этим всем, он бы налажал. Эпично, конечно, но все равно бы налажал.
   Вел Одинсон Сатану к портному. Зачем брал Сиф? Ибо в вопросах моды она понимала больше него. Женщины, пусть даже воительницы, всегда остаются женщинами. По дороге объяснив своей невесте, куда он ее ведет и зачем, бог также начал активно рассуждать, какую бы броню ей лучше сделать. Кольчужную, кожано-клёпанную, латную, сегментированную, чешуйчатую... В целом, кузнеца понесло. И его монолог пришлось остановить Сиф смачным подзатыльником. Ас насупился. но после богиня высказала ему все, что думает о его логике, а после указала Донару на то. что Хеллстром, все-таки, НЕ воительница. Что она - маленькая, хрупкая, и под гнётом веса его доспехов упадёт, и самостоятельно больше не встанет. Так что в крайнем случае это должны быть меха высшего пошиба и кожаные сегменты.  Одинсон яро принял парирование, и продолжил спор, ну а Сиф, естественно, не могла ему уступить. Мнение Таны, высказанное когда-то о том, что она и платье нордическое носить не против, в общем-то, никто из Асов не учитывал. Издержки воинов, все дела.
   Дойдя до рынка, Сиф безошибочно отвела двоих к нужному портному, который на деле оказался еще и кожевником. Вкратце объяснив мужику, чего от него хотят, Сиф потащила Сатану внутрь, авторитетно заявив, что Тор, как приличный Ас, должен подождать снаружи. Но поскольку приличным Асом себя Громовержец не считал, ибо "приличный" и "эпичный" - пусть и созвучно, но все же разные вещи, посему флегматично пожал плечами, да проследовал за ними. Асинья лишь укоризненно на него посмотрела. но в конце концов пожала плечами - если этот... этот, в общем, что-то вбил себе в голову, его ничто не могло остановить.
   Не стоит описывать долгие процессы примерки, покрова и пошива. Можно упомянуть лишь то, что Ас все время вставлял свои комментарии, Сиф парировала и добавляла свои, бедный портной хватался за голову, и любые его попытки спросить о предпочтениях Сатаны заканчивались категоричными возражениями со стороны богов, ибо им-де виднее. И наконец. спустя час - все же, боги это делают куда быстрее, чем люди - одеяние Таны было готово.
   О, как она в нём выглядела! эти одежды сочетали в себе одновременно и нордическое платье, и легкие кожаные облегающие одежды, с металлическими тончайшими декоративными узорчатыми пластинками. Ас смотрел, смотрел, и не мог налюбоваться. Сиф,  та от радости так и вовсе расцеловала девушку. И когда пришла пора расплачиваться, портной заявил, что за детские размеры одёжки он плату брать не будет. Вместо денег он тихонько прошептал Тане на ушко, что готов ее принять тогда, когда ее муж, по совместительству принц Асгарда, не будет рядом, дабы не мешать выбору девушки в плане одежды своим весомым воинским взглядом на ... на все. Донар с Сиф, конечно же, это услышали, но сделали вид, что внезапно оглохли, а старик лишь усмехнулся себе в бороду, да спровадил наконец эту воинственную парочку да маленькую, хрупкую, но столь прекрасную невесту. А в понимании Тора - так и вовсе полноценную жену.
   Следующие часты Донар, Сиф, подошедшая Бруннхильда и Балдур, решивший объявиться ради такой оказии проводили в Бильскирнире - чертоге Громовержца. Как ни странно, но Сатана умудрилась там заблудиться три раза, и Ас, словно ошалелый, искал ее по всем закоулкам, ни разу не додумавшись посмотреть в самых очевидных местах. Под конец вечера они все сидели возле огромного камина размером с небольшой такой особнячок, ели, пили - ну, Тор только пил, не утруждая себя поглощением пищи - и обсуждали предстоящую свадьбу. Раскрасневшиеся от выпивки девушки то и дело ластились к Сатане, радуясь за нее и, видимо, спьяну поддавшись ее естественным чарам, Балдур пел прекрасные и завораживающие песни, которым мелодично вторили птицы Асгарда, а Донар либо подпевал раскатистым басом, либо же молча сидел, пил, да обнимал дьяволицу, лаская ее волосы и порой покрывая ее личико поцелуями, понимая, что вот теперь-то он и вправду счастлив. Однако рано или поздно пришло время ложиться, и пусть боги могли вообще не спать, это не значит, что они отказывали себе в таком удовольствии. Взяв уже конкретно подвыпившего Бальдра под руки, Ас наскоро извинился, и отнес младшенького в крайне благодушном состоянии в гостевое крыло, оставив девушку с воительницами в одной из гостиных. Что там происходило, пока Тора не было - об этом можно было лишь догадываться. Хотя, вполне вероятно, что воительницы, захмелевшие и раскрепостившиеся, могли... ээ, так сказать, урвать момент перед тем, как Тана официально станет женой Донара. А может и нет, кто знает-то.
Так или иначе, когда Тор вернулся, в гостиной уже никого не было. И богу пришлось искать уже не одну девицу, а троих.