В Аду было жарко.
В прочем, любой, кто был знаком хотя бы с первыми тремя страницами "Божественной комедии", сказал бы, что это очевидный вывод, который не стоит никакого упоминания, поскольку таковы правила, идущие из начала времен: в Раю хорошо, спокойно и вечные плюс двадцать четыре, а в Аду - сера, гарь, температура среднестатистической духовки и высокотехнологичные сковородки. Никого не волновал тот факт, что в самых безднах Тартара, глубже в слоях реальности, чем лежал даже Аид, была такая температура холода, которую не выдержал бы даже реальный космос. Иногда Хеллстром, тенью перемещаясь по темным угодьям самого мрачного места во всей вселенной, ловила себя на мысли, что дело, в общем-то, не в условиях вовсе, а в том, кто в них живет. Отчего-то она была уверена, что поменяй сейчас чертей с ангелами местами, и на небесах бы все деревья живо попилили на виселицы, гильотины и эшафоты, а в Геенне благоухали бы зеленые рощи.
Раздумывая об этих загадочных вещах, демон бродила по отцовским владениям почти все свободное время, которое оставалось у нее от занятий магией и нотаций сатаны-старшего; в прочем, в месте, где времени, как такового, не было, это было понятием растяжимым. Девушка не знала, что она здесь ищет и зачем ходит по красным пескам и желтоватым каменным пустыням, безразлично глядя на то, как грешные души гибнут тысячи тысяч раз для того, чтобы вновь возрождаться и сгорать. Ад был огромен, владения каждого из его Лордов казались бесконечными, и в них всегда находились уголки, в которых до этого Сатана не была ни разу, подкидывая ей все больше вопросов. В один из таких дней, слушая вечную музыку стонов, суккуб и забрела в Преисподнюю, которой с затейливым подходом к прекрасному управлял Мефисто.
На самом деле, здесь она была уже не единожды, но именно сегодня ее задумчивым зеленым глазам открылось зрелище, неведомое дочери дьявола до этого. Изломанный, искалеченный человек, которого насаживали на кол, молчал. Не потому, что у него давно не было языка, а потому, что страдания не заставляли его открыть рот. Демон чуть заметно прищурилась, перекидываясь в черное пятно, и мгновенно оказалась на той стороне лавовой реки, чтобы бесшумно, запутавшись в неверном свете, наблюдать.
Много было в этом удивительного: он не только молчал, но и смог заметить, когда рядом с ним появился кто-то еще.
- Оставьте его. Я хочу поговорить, - голос королевы прозвучал с таким выражением, которому демоны Назарета, бурно что-то обсуждавшие, не решились возражать, предпочтя взять себе передышку и заодно перекинуться партией в кости.
Расправив юбку длинного шелкового платья, купленного двадцать лет назад и с тех пор так и висевшего в шкафу до ожидания своего звездного часа, Сатана села на большой камень островка и сложила тонкие руки на коленях. Белое на черном, контраст на контрасте - суккуб казалась сплетенной из неверных теней и оттенков огня, которого здесь было в изобилии. Интересно, знал ли драгоценный Мефисто, как дочь князя ловко распоряжается в его владениях? В прочем, Хеллстром не собиралась вмешиваться в процесс воспитательных мер, которые применял лорд к своим пленникам, так что, скорее всего, сильно возмущаться тот бы не стал. С тех пор, как девушка отказалась выходить за него замуж, причем отказалась в весьма импульсивной, свойственной себе форме - прикладыванием головы демона к ближайшей колонне, - прошло уже достаточное количество времени, чтобы он остыл к ее светлой персоне и перестал плеваться ядом при любом упоминании младшей представительницы этой славной семейки.
- Я - Сатана Хеллстром, адская королева. Как тебя зовут и за какие заслуги перед человечеством тебе выдали целых трех палачей? - спросила рыжая наконец, чуть заметно поведя идеальными плечами.
Судя по всему, незнакомец ее заинтересовал, как интересует породистую домашнюю кошку пойманная в мышеловку мышь - осторожным, несколько задумчивым чувством любопытства. Не так много было людей в этом мрачном месте, достойном звания помойки всея вселенной, которые не кричали, не плакали и не умоляли простить их за все прегрешения. Самой Сатане, рожденной от дьявола и человеческой женщины, по праву ее рождения воздух Преисподней не доставлял никаких неудобств, но она могла представить, какими муками должен был оборачиваться каждый вдох для любого смертного. Их здесь было немало, чтобы сделать такой вывод, но тех, кто терпел молча, без слов и проклятий, все издевательства над собой - этим Ад похвастаться не мог, такова уж была специфика предоставляемых здесь путевок в вечную жизнь, - не встречалось. Все здесь было идеальной машиной для выколачивания боли, которая должна была напомнить души о тех страданиях, что она принесла наверху.

Мягкие багряные губы раздвинулись в легкой хищной улыбке, обнажая белые длинные клыки на верхней челюсти. Как бы не старался человек в попытках уязвить темную королеву, ему было разумнее огрызаться на демонов, чтобы получить от них еще пару пинков, чем выжать из нее какой-нибудь отблеск эмоций. Слишком много времени Сатана слышала о себе нелестные речи, чтобы еще обращать на них внимание; к тому же, прямо сказать, свое происхождение, дававшее ей куда больше возможностей, чем чистокровным демонам, накрепко связанных законами Его, придуманными еще до начала времен, Хеллстром считала скорее приятной особенностью, чем досадой. По крайней мере, ни одна красавица из гарема любого из Лордов не смогла бы тронуть Михаила - и не потому, что архангел бы не позволил, существа более терпеливого еще стоило поискать по закоулкам окрестных миров, но сама жизнь восставала против этого.
Несмотря на то, что вражды между Раем и Адом давно не было, ибо она остыла, превратилась в пепел, и каждый из них давно признавал, что существовать друг без друга они не могут, рыжая, связавшая в себе суть божественную и человеческую, получила куда больше возможностей. А еще тут возникал вопрос об истинной сущности Виктории, которая явно была не просто обычной смертной женщиной; но об этом девушка предпочитала думать в одиночестве, разбирая старые записи, потому что даже отец никогда не рвался отвечать на подобные ее вопросы.
- Технически я была полукровкой. До первой смерти примерно, - коротко пожала идеальными плечами суккуб, - лет эдак сорок назад. В моем теле давно нет ни следа человеческого наследия. Что, в прочем, доставляет некоторые неудобства - даже выпить толком нельзя, знаешь. Приходится сублимировать. Что ж, по крайней мере, не приходится долго объяснять, что я здесь забыла. Общемировая слава имеет свои прелести, действительно.
Подняв тонкую ладонь, рыжая потерла переносицу и чуть заметно покачала головой, отчего длинные рыжие волосы заскользили по ее спине, шелковистой волной скатываясь по платью. Несмотря на то, что Виктор казался человеком достаточно нетривиальным, чтобы терпеть пытки и только разве что ненавидеть демонов сильнее с каждым ударом, логика у него хромала на все шесть лап из четырех имеющихся. В Преисподней этим много кто страдал: признавать свои ошибки не умел ни один грешник, считая, что душу его заволокли сюда обманом, а он-то на самом деле не сделал ничего страшного! Нарушив в течение жизни все десять заповедей и отымев скопом весь канон всех возможных религий, а затем еще их же, но уже по очереди, в прочем, но это же ведь такие мелочи. Кто не без греха, в самом-то деле.
- По сути, наша система морально устарела еще примерно миллион лет назад, когда ее только придумали, но что поделать, - коротко фыркнула девушка. - С другой стороны, зачем менять то, что работает? Грешнику должно воздаваться мерой за совершенное зло его - и оно воздается. В Аду каждый первый считает себя невиновным, а наказание - незаслуженным. Правильное в твоем понимании, человек, не может быть правильным в глазах Господа. Любая боль, рано или поздно, но все равно возвращается.
Улыбка суккуба стала жесткой. Ни разу ей не сказали ничего нового, ругая Бога и дьявола, ненавидя само существование Ада - но при этом почему-то продолжая оправдывать себя. Удивительный эгоизм. До чего же хотелось многим считать себя праведниками, заслуживающими всякого уважения за "уникальность жизненного пути"; а Хеллстром, гуляя по алым барханам и выжженным пустыням, знала, сколько миллионов полегло на этих тропах, которые каждый новый претендент на свое особое место в большом котле считал исключительно собственным изобретением. Честно говоря, с тех пор, как Каин убил Авеля (и то, по мудрому совету Люцифера, которому надоело наблюдать весь этот цирк на протяжении предыдущих десяти тысяч лет), человечество не изобрело ничего нового и занималось исключительно плагиатом разной степени тяжести.
Сатана решила, что в следующий раз на новые грехи надо предложить отцу ставить копирайт.
- Мне жаль всех тех, кто попал сюда, - королева отвернулась от мужчины и окинула задумчивым взглядом безрадостный пейзаж, окружавший ее со всех сторон стонами грешников, парами серы и темными силуэтами красных гор. - Надежды на спасение у них нет, даже если они вдруг сбегут. На самом деле такое тоже случалось, но это ничего не меняет. Ад может ждать вечно - сто лет, двести, тысячу... Пока душа не вернется вновь. Эта машина работает от сотворения вселенной, и избегнуть возмездия не удалось никому. Скажи, Виктор, оно стоило этой жертвы? Твоя правда стоила того, чтобы перечеркнуть всю вечность? Я никогда не понимала, что толкает на это людей. Бог дал вам миллиарды путей и свободу выбора, которая лежит в ваших душах, - вы выбираете зло. Зачем?

Отредактировано Satana Hellstrom (2015-11-12 17:33:45)

Возможно, интерес на самом деле был ошибочным. Если сначала Хеллстром привлек тот факт, что человек демонстрировал выдержку, - а это в Аду было большой редкостью, поскольку ключ боли и пыток тут умели подбирать ко всякому - то теперь она начинала медленно, но неотвратимо скучать, уже начав осознавать, что ничего нового не услышит. Кармических истин рыжая постигла столько, что хватило бы на основание парочки собственных культов.
- Может быть, что и помнят. А может, что и нет. Мне-то какое с того дело? - без особого, в прочем, интереса возразила королева, которая умудрялась с грациозной легкостью совмещать в себе женскую наивность и бульдожью хватку здоровой прагматичности. - Никто не мешает никому и ничего помнить, тут у каждого первого мешок великих побед и вагон гениальных изречений. Главное в этом деле - молчать, а не делиться со всеми своей великой и уникальной правдой, в чье существование не особо-то верится.
Девушка приподняла бровь. Ее холодное остроскулое лицо оставалось бесконечно спокойным, но сейчас, на одно короткое мгновение, в нем прорезалось что-то злое, жесткое, что-то, что злобно мерцало расплавленным золотом глаз. Несмотря на то, что здесь, в самом низу всех реальностей, Сатана была сильнее, чем в верхнем мире, Василиск тоже был куда могущественнее, и та сущность, что рождалась в их отравляющем взаимодействии, очень сильно недолюбливала неуважение. Королям сложно смириться с тем, что им кто-то смеет грубить.
Тяжелые последствия монаршьего воспитания, так сказать.
- Разве я тебе ее предлагала, человек? - спросила демон, интонацией сильно выделяя последнее слово, в котором было не презрение и не даже не сожаление; нет, скорее, что просто легкое недоумением. - Мне лишь было нечем заняться - и не более того.
Вдохновенную речь мужчины она выслушала очень внимательно, покачивая одной безупречной ногой, закинутой на другую, и терпеливо молчала, ожидая окончания. Прождав секунд десять и убедившись, что фонтан красноречия иссяк, демон сильно запрокинула голову назад - и расхохоталась. Длинные рыжие волосы взметнулись язычками пламени, растрепались по плечам, переливаясь колючими искрами, похожими на красных бабочек, а она все смеялась, беззлобно, но явно весело.
- Твоя истина, смертный, это твой кол и твоя глупость, - произнесла она наконец, вставая и отряхивая темную юбку. - Я не знаю, сколько научных открытий ты совершил и какие надежды о своей гениальности лелеешь, ибо мне это даже не интересно, но могу сказать тебе, что за те годы, что я правила в Аду, ты - уже даже не миллионный, от кого я это слышу. Каждый грешник знает то, что недоступно Богу и дьяволу. Ну, он так думает. Вы слепы по природе и сути своей, и ты тоже слеп, не думай, что ты какой-то особенный. Сколько времени ты провел здесь? Месяц? Год? Мало, конечно, для того, чтобы в твою голову вложили хоть немного здравого смысла, но достаточно для того, чтобы уже пытаться начать думать. Грех - не поступок, а мера зла, что повлекла его за собой. Тот, кто был убийцей и убивал ради наживы и удовольствия, останется здесь до Страшного Суда и нет силы, что его спасет, тот же, кто убивал, чтобы защитить себя и детей, пройдет через Чистилище, чтобы очистить душу свою от боли, что его же и терзает, и вознесется. Ты бесконечно наивен, если думаешь, что Ад и Рай судят вашими, смертными категориями. Нас интересует лишь душа, что определяет бытие, и мы судим по тому, сколько тьмы она привела в мир, потеряв собственный свет. Мы - не зло и не добро, их так-то и нет вовсе, и тот факт, что тебе пришлось долгое время постигать этот простой факт, наталкивает на определенные сомнения. Нет же и такого понятия, как абсолютная истина. Все в мире относительно, относителен каждый поступок и каждая мысль; никто, ни Иегова, ни Один, ни Белобог никогда не смогут дать тебе ответ на то, что же она есть, а уж ты не сможешь и подавно. Смири свою гордыню, человек, потому что именно она тебя и погубила. И погубит еще не раз.
Обойдя островок с пленником по кругу, девушка немного помолчала, о чем-то раздумывая. Увещевания Дума о том, что он вот уйдет, коварно преодолев препятствие, и все тогда поймут, что он-то был прав, и только он один и знал суть вещей во всем скорбном мире, а все вокруг заблуждаются, ничего не понимая, мало ее трогали, потому что подобных рассуждений Хеллстром слышала уже столько, что дедушка Фрейд бы умер повторно. Подобные экивоки рыжая воспринимала спокойно: у каждого есть право на то, чтобы считать себя выше остальных, но тут была тонкая грань между просто считать и доставать всех окружающих, и Виктор, судя по всему, эту грань перешел, раз уж кто-то отчаянный все-таки всучил его в руки Мефисто.
Взглянуть бы на на этого великого героя.
- Ах да. Несовершенство. Благородство. Великая цель, - королева усмехнулась, хищно и зло, и глаза ее стали на миг темны, как два озера в бесконечную темноту, только алый зрачок тлел ослепительным жаром. - Именно поэтому ты оказался здесь. Запомни, Виктор, нет и не будет большего несовершенства, чем то, что своими руками создал человек. Вам дан выбор между добром и злом, и никто, ни один бог, ангел или черт не толкают вас под руку с рождения, пришептывая "убивай и грабь, разрушай и жги". Все то, что происходит в мирах разумных рас - дело их собственных рук, только их, и человечество - не исключение. Вы - сами себе главное зло.

Королева прищурилась. На самом деле, ей-то было что сказать: и по поводу невозможного (которого на самом деле не существовало вовсе, если уметь выбирать точку зрения, но при этом всегда следовало помнить о цене), и о том, что не человеку, вляпавшемуся в крупный долг перед Мефисто, рассуждать про провалы в судьбе. Советы кармических неудачников обычно следовало слушать только с той позиции, чтобы никогда не повторять их ошибок. Мало кого, в общем-то, могла прельстить перспектива повисеть на колу. Как-то со времен Иисуса, воскресшего на третий день, принудительная фиксация на вертикальных предметах никого не научила ходить по воде, так что очередей не наблюдалось.
- Моя цель тебе никогда не будет понятна, человек. Просто из-за сути смертных, которые за своими великими идеями не видят настоящей истины. Возможно, Хева и Адам вкусили когда-то плод Древа Познания, но на пользу им это точно не пошло. Существование мое подчинено Его замыслу и хранению баланса. Ни шагу в сторону. Ад и Рай вечно служат только тому, чтобы хранить равновесие между добром и злом; но ни дети Эдема, ни мы сами - мы не являемся... Воплощением этих сил. Мы - орудие, мера совершенного, и не более. В этом великая тайна Господа, о которой вы почему-то никогда не задумывались. Лично меня никогда не спрашивали, хочу ли я стоять у весов, чтобы исправлять ошибки, которые натворили существа из верхних миров. Вам же дали великое благо - свободу собственного выбора. Право решать. На что вы его тратите? Зачем? Почему вас вечно тянет оспорить законы богов и доказать, что вы не хуже? Раз за разом вы все равно в результате оказываетесь здесь. - Подняв руку, девушка показала тяжелый и безрадостный пейзаж Преисподней, что тянулся на многие тысячи миль вокруг. - Так может, стоило бы поумерить амбиции? В прочем, за ними порой весело наблюдать.
В глазах Сатаны искорка сарказма становилась все ярче и веселее. Смеяться было как-то неприлично, но рыжая действительно находила этот диалог удивительно забавным: несмотря на то, что в глубине души девушка некоторых личностей, размера, как правило, эпохального, все подобные тирады она слышала тысячи раз. Каждый первый был тут недопонятым новым мессией, пророком и веянием перемен одновременно. Видимо, когда Создатель игрался с глиной, никакого богатства мысленных форм он не предполагал - поставил один раз на рельсы размышлений и велел ездить, как вагончикам на железной дороге, туда-сюда, не сворачивая с положенного пути. Бывали, конечно, и те, кто действительно прокладывали новые пути, по которым шли последователи, но обычно имена их оставались в истории, а вместо пустых разговоров совершались великие дела.
Что интересно, в Аду они, как правило, тоже не оказывались, хотя сильным человеколюбием в методах не отличались.
Хеллстром вздохнула, поправила длинные волосы, вновь убирая их на спину, и чуть заметно покачала головой. Первое впечатление оказалось обманчивым: Дум не отличался от остального адского контингента ровным счетом ничем, все та же поверхностность в суждениях и великое могучее "Я", занимающее всю подкорку головного мозга, а железной волей могла похвастаться и сама королева. Когда каждый день, каждый час, каждую секунду собственного существования ты вынужден держать за горло существо чуть более древнее, чем весь реальный мир, и при этом настолько темное, что сама Геката казалась по сравнению с ним образцом добродетели и светочем жизни, как-то привыкаешь всегда быть настороже. Не то, чтобы девушка слишком любила реальность, но после того, как ось миров ломалась, ее все равно приходилось чинить, причем обычно - своими силами.
- Ага. У нас этих великих существ уже половина Тартара, сидят в ямах, ноют и говорят, что их там несправедливо заперли. Примерно столько же сидят в глубинах Хели и тоже, кстати, ноют, - иронично согласилась королева. - Могу сводить на экскурсию. Возможно, после этого ты разочаруешься в сказках про то, что у некоторых нет возмездия. Оно у всех есть, просто в разных обликах. Пали в свое время титаны, когда заигрались во всесилие. Думаешь, человечеству понравится повторить их судьбу? Ну, в принципе, в этом что-то есть. У нас много лишнего места, если что, можем выделить в качестве перевоспитывающих заведений.
На борьбу мужчины с орудием пытки она смотрела равнодушно. Конечно, можно было бы щелчком пальцев вернуть его обратно, для надежности еще парой слов вокруг вырастив заросли колючей проволоки из черного шиповника, но королеве было все равно. Это не ее забота, держать грешников в узде, для этого существуют демоны помладше и порасторопнее. Если пытаться схватить все, что ползает вокруг, можно испортить маникюр, а она его только вчера поправила - жаль было потраченных усилий. Опустив взгляд ниже, Сатана посмотрела не на Виктора, а на свои туфли, после чего поставила одну ногу на камень и аккуратно убрала с носа классической "лодочки" мелкий осколок темного базальта.
- Нет, - хищная улыбка, насмешливая, но уже лишенная всякого любопытства, снова тронула губы демона. - Не льсти себе, Виктор, хотя это и очень приятно, я понимаю. Вы - не зло, а всего лишь отдельные люди, которые сделали выбор в пользу личных грехов. Смертным вообще свойственно видеть в себе несуществующее величие. Ты можешь говорить что угодно, но, раз ты все же оказался здесь, значит, не так уж ты и всемогущ, как пытаешься доказать. Ницше говорил про сверхчеловека - во-он в ту сторону тонна этих уберменшей, сидят, ждут Суда в своих уютных котлах. Ты сделал то, что мог, и сам определил свою судьбу - ну так что ж, вкушай ее теперь, потому что ты сам себя осудил - и никто более. Ровно так, как ты того сам хотел. Неужели ответственность за свои же поступки так тяжела?
Отвернувшись, королева похлопала в ладони, высоко их подняв: тройка демонов, как раз закончивших партию, повернула головы к хрупкой женской фигуре, похватала производственный инструмент и бодрым галопом кинулась обратно на остров. Бросив на мужчину равнодушный взгляд, Хеллстром одернула свое платье и, словно по парковой аллее, пошла по тягучей лаве, покорно замиравшей под ее каблуками. Через пару шагов она повернулась, коснулась указательным пальцем губ и на мгновение улыбнулась, отчего лицо ее стало на мгновение очень красивым, открытым, пропуская сквозь себя так несвойственную этому угрюмому месту доброжелательность.
- До тех пор, человек, пока ты не поймешь, что отвечать придется всем - и даже тебе, как бы ты не хотел быть выше остальных, ты не поймешь, как отсюда уйти. Прими то, что ты сделал, с достоинством, о котором ты так много кричишь. Пока в тебе есть только гордыня, а этого слишком мало, - сказала она достаточно громко для того, чтобы Виктор услышал мягкий, переливчатый голос.
И, развернувшись, девушка ушла, больше не оглядываясь.