ИНФОРМАЦИЯ О ПЕРСОНАЖЕ
• ИМЯ И ВОЗРАСТ ПЕРСОНАЖА: 126 лет. Выглядит на пятьдесят пять. |
|
• УМЕНИЯ И НАВЫКИ: а также профессия и суперспособности, если есть.
Барон военный по выбору и призванию, что не могло не отразиться на его наборе навыков и, разумеется, мировоззрении. Он опытнейший стратег и тактик, сумевший выжить в окопных мясорубках и газовых атаках первой мировой войны, громивший англичан, французов, русских и американцев во второй мировой войне, а также организатор и участник множества тайных и явных войн двадцатого века.
Вольгфанг как никто другой понимает опасность, которую представляет использование одной единственной «универсальной и победной» стратегии или тактики. Именно поэтому фон Штруккер постоянно совершенствует свой арсенал хитростей и уловок, с упорством, изобретательностью и энергией, завидной и для тех, кто на век моложе его.
Будь то управление отделением, взводом, ротой, батальоном, полком, дивизией, армией или группой армий, Вольфганг будет командовать решительно и грамотно. Именно поэтому и сейчас пруссак остаётся не менее опасным противником, чем был шестьдесят-семьдесят лет назад. И считать фон Штруккера просто «старым пердуном» будет одной из самых больших ошибок в жизни его противника, очень вероятно, что последняя.
Конечно, основным оружием фон Штруккера были его солдаты и их техника, но это не отменяет того, что он остаётся неожиданно опасным противником и в личной схватке. В юности барон получил звание Гидельбергского фехтовального чемпиона не за красивые глаза и не за сияющий на солнце монокль. Он владеет клинком как армиями или дивизиями… хотя, может и наоборот — он управляет армиями так, словно это его клинок.
Вольфганг способен как истощить противника сотней царапин, после чего аккуратно добить, так и сокрушить врага удивительно мощными рубящими ударами. А может просто войти в клинч и пристрелить врага из пистолета, удерживая меч в одной руке.
Фон Штруккер также является довольно метким стрелком. Может белке в глаз с лука с километра он не попадёт, но он стреляет из своего люгера достаточно точно, чтобы заставить понервничать даже опытных противников, попавших на мушку его пистолета. К тому же, барон компенсирует нехватку специализации универсальностью — он способен управиться почти с любым оружием, от своего наградного люгера артиллерийской модификации, до корабельного орудия (или ракеты).
Из-за экспериментов ССовцев, получивших кратковременный контроль над ГИДРОЙ после смерти Йохана (изрядно подпортившего жизнь барона своей выходкой), фон Штруккер стал обладателем крайне крепкого тела, способного конкурировать с Капитаном Америкой. Впрочем, барон не то, чтобы ищет прямой конфронтации с героическим капитаном. Более того, все кто попытался назвать фон Штруккера «гауптман Рейх» быстро оказывались на гауптвахте или чистили туалеты зубными щётками — барон терпеть не мог, когда его звание путали.
Из-за особых характеристик сыворотки, полученных из-за попытки воссоздать оную в условиях крайне ограниченных ресурсов, барон получил особенность, не входящую в изначальные свойства сыворотки суперсолдата — он получил возможность регенерировать даже самые опасные ранения, хоть степень регенерации зависела от уровня ранения (и общего уровня израненности тела). Высока вероятность, что попадание в голову убьёт его так же эффективно, как и большинство людей.
Неизвестно, было ли это свойство сыворотки, или оно появилась в ходе попытки ССовцев её воссоздать, но барон прекратил стареть. Но если его тело помолодело и обрело силу, которую он не испытывал и в юности, то его лицо сохранилось, подобно восковой статуе, замерев во времени. Теперь он до конца своих дней будет иметь лицо пятидесятипятилетнего немца. Впрочем, фон Штруккер не жалуется.
Так же, до конца неясно, является ли его острый ум и хитрость, позволявшая ему в течении нескольких лет постоянно уходить от затрачивающего на его поимку миллиарды долларов и всё своё свободное время, гения-миллиардера-филантропа-плебея, следствием воздействия на его разум камня бесконечности или следствием его обширного опыта во множестве разных сфер… но, факт остаётся фактом. Барон уходил от слежки так долго, как ему было надо, а потом изящно ушёл со сцены, сымитировав свою смерть.
Ввиду наличия у него обширного жизненного опыта, для барона не представляет большой сложности управление его разветвлённой и крайне децентрализованной организации (для этого он её и децентрализовал — это одновременно как усложняло раскрытие всей организации так и упрощало жизнь самому Вольфгангу).
Более того, даже не имея научных знаний и докторских степеней, барон обладает удивительно хорошим чутьём, чтобы грамотно выстраивать приоритеты научных разработок и даже давать советы учёным. И, зачастую, его советы оказываются правильными. Воздействие на его разум камня бесконечности позволило барону еще лучше разбираться в научных вопросах, пусть его сфера знаний, скорее и сосредоточена в прикладных науках. Знание нескольких языков лишь помогает в этом деле.
А еще фон Штруккер неплохо играет в шахматы и придумал настольную игру-варгейм, в которой регулярно громит неудачливых соперников.
• БИОГРАФИЯ И ХАРАКТЕР: «Я начал жизнь в трущобах городских» — это не про барона Вольфганга фон Штруккера. И «добрых слов он не слыхал» тоже не про него. Да, детство фон Штруккера было бурным, счастливым и, если говорить начистоту, то может служить причиной зависти у многих людей, которым повезло не так сильно.
В детстве Вольфганг был балагуром и весельчаком, мастером проказ и шуток (не всегда смешных и нередко унизительных), да и в целом, как говорил его отец «такого сорванца род фон Штруккеров еще не видел». Впрочем, наверняка он кривил душой… но так или иначе, детство барона было именно что одной из самых светлых пор его жизни. Будущее к нему было далеко не столь милосердно.
Когда старый фон Штруккер решил, что достаточно уже Вольфганг повеселился, и отослал сына в военную академию. Как и все, в роду фон Штруккеров, Вольфганг должен был познать военное ремесло и стать офицером. Негоже сыну барона, если случится война, быть рядовым или, упаси Господь, уклоняться от призыва. Юный фон Штруккер же, воспринял волю отца философски — с этим он сделать ничего не мог, потому, поворчав для проформы, смирился.
Именно на эту пору, пору юности и рассвета сил, пришлась самая… интересная пора его жизни. Новый мир, полный открытий, верные товарищи по учёбе, целый пласт знаний, который Вольфганг со страстью голодного дорвавшегося до светского ужина, поглощал… и конечно пьяные офицерские гулянки.
При этом большим количеством друзей, как бы то ни было странно, будущий барон так и не обзавёлся. Крылась ли причина в зависти к его талантам, которыми природа не обделила юношу, или в более приземлённых вещах, таких как самомнение, апломб и высокомерие молодого фон Штруккера, доподлинно неизвестно. Даже полученное будущим бароном звание Гидельбергского чемпиона и то не способствовало заведению новых друзей. Всё же, известность и друзья это разные вещи.
Через два дня, после того как барону исполнилось двадцать пять лет, когда он только полгода отбыл в части, обучаясь уже непосредственному командованию бойцами, началась первая мировая война. То, что ожидалось всеми как война быстрая и непременно победоносная, и оказавшаяся всемирным филиалом скотобойни на четыре года.
К счастью, барону довелось не попасть на фронт до начала окопной стадии, потому что шансы выжить в первые стадии войны, когда командиры сознательно не отдавали приказ окапываться (считая это вредным для боевого духа), даже для такого везучего человека как будущий барон фон Штруккер, было бы проблематично.
С другой стороны, окопная война предоставляла не сильно больше шансов выжить. Постоянно долбила артиллерия и свистели миномётные мины, строчили пулемёты, рвалась вперёд, на колючую проволоку и кинжальный огонь пехота… это была мясорубка. С одной стороны входили в люди, а выходило мясо. От офицеров требовалось лишь вращать рукоять.
И разумеется, это несколько отличалось от того, как будущий барон себе представлял войну. Он больше не жалел, что не пошёл в кавалеристы, потому как их выкашивало первыми… толку обходить по флангу там, где флангов нет?
Первая атака для Вольфганга едва не стала последней. Ему повезло, что один из старых солдат отпихнул его, за мгновение до того, как самого солдата срезала пулемётная очередь. Стекленеющие глаза бойца, чьи виски уже успели покрыться сединой, фон Штруккер запомнит надолго.
Дни сливались в недели, Вольфганг раз за разом поднимал бойцов в бессмысленные атаки, которые почти каждый раз отбивались. Видимо после той самой, первой атаки, в его разуме включилась защита, не позволившая тогда будущему барону сойти с ума. Он почти перестал думать, и просто тупо исполнял приказы. Вофльфганг даже перестал запоминать имена солдат из пополнений — толку их знать, если они всё равно скоро станут трупами в серо-зелёных шинелях?
Но… фон Штруккер не стал бы одним из самых опасных людей Европы, если бы просто выполнял приказы. Постепенно, по мере того как потери росли и проходила время, к нему возвращались эмоции. И первой вернулась злость. Злость на чёртовых французов, раз за разом убивающих его людей. Злость на бессилие своих солдат. Злость на бездарность командования, неспособных предложить какой-либо план.
Потом пришла усталость. Вольфганг просто устал от постоянных бесцельных атак, бесполезных попыток прорвать линию обороны союзников, и что за несколько месяцев, им удалось пройти от силы пару километров. То, что в обычных условиях можно было бы пешком пройти меньше чем за час!
К будущему барону вернулась возможность думать и после очередного возвращения с изрядно потрёпанным батальоном, он окончательно решил прекратить эту череду бесконечных атак решительной победой. В его голове созрел план.
Мало кто знает, как долго будущему фон Штруккеру пришлось упрашивать командование, как ему повезло найти ночью, на «ничейной земле» (место простреливаемое всеми) труп французского офицера с фляжкой неплохого вина, когда барон в очередной раз выползал осматривать местность, как он при помощи этой фляжки уговорил поддержать его артиллерийского офицера…
Это была авантюра, но командование видимо решило, что в данной ситуации «почему бы и нет» — перспективы были большие, а вероятные потери не больше обычных в случае провала.
Днём началась артподготовка по позициям французов, которые привычно залегли в свои окопы и бункеры, готовясь к тому моменту, что когда обстрел прекратиться, в бой вновь рванут «боши». Артподготовка шла весь день, и продолжилась ночью. Французы привычно засыпали под взрывы снарядов. Так продолжалось три дня.
Они не могли знать, что ночью третьего дня, по ничейной земли ползли бойцы батальона «железного штруккера» (его так прозвали за то, с какой безжалостностью он гнал бойцов в атаки). Обмазанные в грязи, и бог знает чём еще, они мало чем отличались от трупов, устилавших ничейную землю. Маскируясь под тела погибших солдат и пользуясь артиллерийским прикрытием от наблюдателей противников, бойцам рейхсвера удалось подползти к траншеям на расстояние десяти метров.
И утром, как с первыми лучами рассвета, ровно в шесть часов, артиллерия перенесла огонь на три сотни метров вглубь вражеских позиций, а батальон фон Штруккера поднялся в атаку, подобно восставшим из мёртвых. Они забрасывали пулемётные точки гранатами, забивали французов до смерти сапёрными лопатками и закалывали штыками. Будущий барон расстрелял весь магазин своего маузера, который он потерял, когда в него попала случайная пуля, и чуть не сломал свой клинок в ураганном траншейном бою.
Уже через полчаса, траншея была занята, а гонец поспешно отправился к позициям немцев, с вестью чрезвычайной важности. Прорыв был осуществлён, батальон Вольфганга занял траншею и нуждается в срочном подкреплении. И, к счастью для барона, подкрепление пришло. Именно за эту операцию он получит наградной артиллерийский люгер, который займёт особое место в его сердце. Это будет напоминанием о его первой победе.
Затем было много чего… и поражений и побед. Бои при Вердене, появление химического оружия, а потом и танков. В одно время фон Штруккеру повезло как будущему фюреру, когда около него взорвался снаряд с иппритом, но барона не зацепило — что происходит при воздействии ипприта на менее удачливых солдат, Вольфгангу довелось видеть не понаслышке. Впрочем, при всей его нелюбви к химическому оружию, именно он предложил использовать его как средство борьбы с танками…
А еще был Верден и одна тайна, которая в будущем спасёт юного фон Штруккера и многих его сослуживцев от позора Нюрнбергского трибунала.
За время войны, Вольфганг, что было неудивительно, довольно серьезно вырос в званиях и уже к концу войны он был в чине оберста (полковника), став одним из самых молодых полковников Рейхсвера, и заслужив огромное количество врагов. А потом была революция, был Версаль и унизительное соглашение о мире. Барон, плюнув на службу в стране, которой, по сути, запретили иметь армию, уволился из армии, и вернулся в родовое поместье.
Он едва успел последний раз поговорить с умирающим отцом и принять титул барона… но, по правде говоря, Вольфганг желал не успеть. Не хватало ему еще и укора отца за позорный проигрыш страны в войне. Что поделать, в тот момент, как военный, он держал ответ за всю армию.
Потом всё завертелось. Разруха в стране, вызванная жадностью Антанты, сотрудничество с такими же изгоями — коммунистами-русскими, всеобщая бедность и апатия... страна напоминала фон Штруккеру самого себя, после первой атаки в окопной войне. Но, как и он сам, постепенно Германия начала подниматься с колен. Вот только, вместе с положительными экономическими реформами, приведшими к долгожданному росту экономики страны, к власти пришёл кто-то… кто-то, в отношении которого, барон испытывал изрядный скептицизм.
Он таких популистов за километр чувствовал, и не верил ни единому их слову… впрочем, поначалу, всё было не так уж и плохо. Оставив в стороне идеологическую мишуру, новый рейхспрезидент был достаточном адекватным человеком, чтобы собирать вокруг себя людей, реально понимающих, что они делают.
Впрочем, что и говорить, барону и самому нравились многие вещи, о которых вещал с трибун Гитлер. Позорные соглашения, навязанные Германии странами-союзниками вызывали гнев в немецкой душе. Гнев и жажду расквитаться со всеми. С трусами-лягушатниками, так боящимися следующей войны, что запретили немцам иметь армию, в лучшем духе Наполеона, с торгашами-лайми, в своей жадности требующими огромные деньги с проигравшего…
Наверное, поэтому барон, всё же, вернулся в армию. И, разумеется, там он был встречен с распростёртыми объятьями, так как многие его прежние враги уже были мертвы, а его старые сослуживцы получили высокие чины. Барона почти сразу произвели в генералы, хоть пока что, у него не было частей под командованием.
Вместе с Гудераином фон Штруккер разрабатывал тактику блицкрига и способы применения танковых войск. То, что будущая война будет войной моторов, барону, как человеку и видевшему танки, и имевшему сомнительное удовольствие подбивать их, понимал очень хорошо. Да и развитие авиации вносило свои коррективы в ведение боевых действий. Необходимо было учесть все переменные — всю пагубность практики подготовки к предыдущей войне показала мясорубка первой мировой. Необходимо было приготовиться к войне будущего.
Война началась для барона во Франции. В Польше он появился под конец, да и боёв там, по большому счёту, почти не было, по крайней мере, по мнению барона. Дело в том, что Гитлер, во всей его «мудрости» решил еще и повесить на фон Штруккера руководство секретной научной организацией, за что барон был всемерно «благодарен» фюреру. Настолько благодарен, тому, что его отрывают от приготовлений к войне, что барон в сердцах пообещал использовать разработки этой организации для того, чтобы сниться Гитлеру. Доподлинно неизвестно, исполнил ли барон своё обещание и послужило ли это причиной самоубийства фюрера в 1945 году.
Да, действительно, барон делал всё для победы своей стране в мировой войне, закрывая глаза на людоедский режим фюрера и то, что вытворяли его ставленники. Да, фон Штруккер прекрасно знал о происходящем, об «окончательном решении еврейского вопроса» об том, что вытворяли молодчики из СС, но, как и многие другие генералы, он закрывал на это глаза.
Впрочем, это не значило, что происходящее вызывало в нём одобрение — барон всеми силами избегал участия в партийных играх. Он даже умудрился в НСДАП не попасть — он это объяснял своей аллергией к политике. Помимо этого, фон Штруккер требовал от своих солдат цивилизованного отношения к жителям захваченных земель, и не допускал у себя в вотчине разгула бравых ребят из СС, насколько это было возможно.
Причём причиной здесь был даже не гуманизм барона (глупо говорить про гуманизм человека, прошедшего ужасы окопной войны), а нежелание развития партизанского движения со стороны недовольных топорными действиями ССовских молодчиков. Возможно, это и помогло барону, тогда, когда после разгрома франков и сброса Лайми в море, ему пришлось участвовать в том, что он назовёт в будущем «величайшим идиотизмом сбрендившего ефрейтора». На его участках партизанам действовать было куда как сложнее.
К сожалению, ни тактическое мастерство барона, ни его предусмотрительность, ни даже руководство удивительно достойной научно-технической организацией, не смогла предотвратить поражение войск Вермахта в российской кампании, гибель множества солдат от ужасающе холодной зимы и из-за действий оправившихся от шока первых месяцев войны, русских. Какой смысл, если у его солдат была зимняя форма (которую он сумел доставить нагло используя необычайно-высокий приоритет поставок у ГИДРЫ) — у других армий этой формы всё равно даже не предвиделось.
Не желавший повторить фиаско Наполеона, Гитлер повторил его в полной мере. Иронией можно было рубить деревья.
На научных полях тоже хватало проблем — надо было понимать, что барон довольно быстро оказался в положении Эриха Рёдера, то есть стал лишь номинальным руководителем этой организации. Всё стали решать замы, сидящие на местах, что, впрочем, упрощало жизнь и им, и фон Штруккеру, у которого и без того хватало дел.
К сожалению, если в восточноевропейской части ГИДРЫ всё было более-менее пристойно (потому что барон находился на восточном фронте), о создании японской ячейки шли только планы, а в Африке базы ГИДРЫ представляли собой лишь отдельные спешно законсервированные базы «на крайний случай», то с западноевропейским и самым старым отделением, были проблемы.
У проблемы, как мудро, в своё время, заметил вождь коммунистов, была своя имя и фамилия. Йохан Шмидт. Этот «красный уборщик», обязанный своему стремительному взлёту личному покровительству усатого ефрейтора, что вызывало в высшей степени презрение барона, который всего добивался сам, а не по причине покровительства со стороны богатых и влиятельных предков.
Йохан же презирал фон Штруккера, по причине «отсталости» его взглядов, и неспособности видеть перспективу. Барон слабо понимал толк в поисках чёрт знает чего, чёрт знает где, что может быть, когда-нибудь, в далёком будущем, позволит Рейху победить в войне. Война шла здесь и сейчас и побеждать её нужно было тоже, здесь и сейчас. И эта разница в подходах стремительно ухудшала и без того достаточно напряженные отношения главы ГИДРЫ и его заместителя в западноевропейском отделении.
Окончательно отношения Йохана и барона испортились к 43-му году, что было неудивительно — на третий год войны, заканчивающейся постоянными поражениями и новыми отступлениями, характер фон Штруккера (и без того не ангельский) портился всё сильнее. Будучи свидетелем того, как уже один раз Германия проиграла мировую войну, сейчас он наблюдал повторение истории. Русские долбили вермахт — раненные, изодранные, но всё равно они шли вперёд и продолжали разбивать немецкие части. Полной катастрофой было завершение сталинградского сражения, где в плен попал хороший знакомый Вольфганга — Фридрих Паулюс.
Барон требовал от Йохана реальных результатов, а не витания в небесах и древних легенд о чёрт знает чём, Шмидт же насмешливо отвечал Вольфгангу, что отчитывается только лично перед фюрером. В результате этого, один раз чуть до дуэли не дошло, но всё обошлось (к счастью для барона, не знающего о том, что скрывается под маской Шмидта, и какой он, на самом деле, обладает силой). Так или иначе, отношения между непосредственным начальником ГИДРЫ и одним из его заместителей, были окончательно подорваны. Впоследствии они общались только через фюрера, к вящему неудовольствию последнего.
Дальше всё было только хуже. Курская дуга лишь подтвердила то, что инициативу окончательно перехватили русские, а потом была почти одновременная операция Багратион и высадка союзников в Нормандии. Не по порядку но по значимости. Шкуру барона спасло только то, что его оперативно перебросили во Францию, как раз для предотвращения возможной высадки французов.
К сожалению, даже имея мощную группировку армий (на тот момент, Вольфганг дорос до управления армейским корпусом), отбросить лавину войск союзников, забрасывающих немцев мясом ничуть не хуже русских в первый год войны, было невозможно. Не тогда, когда небо полостью под контролем англо-саксов. В таких условиях не могли добиться победы даже такие умы как Роммель и фон Штруккер, работающие вместе.
Дальше всё было только хуже. Попытка отбросить союзников во время арденнского наступления, несмотря на вытребованную у Йохана погодную установку и модернизированную технику, завершилась полным крахом — несмотря на тяжелые потери, союзникам удалось узнать про погодную установку и уничтожить её сводной группой диверсантов, а потом всё решила авиация.
Всё что в таких обстоятельствах мог сделать барон, это спасти как можно больше своих людей. Потом его бойцы это будут называть «чудо Вердена», хотя никакого чуда Вольфганг здесь не находил. Просто трезвый расчёт и удачное стечение обстоятельств, позволившее ему спасти около ста тысяч людей от смерти или плена.
Больше фон Штруккеру командовать войсками не давали — как когда-то Роммель (которого барон чудом спас), Вольфганг попал в опалу. Впрочем… он не слишком горевал по этому поводу. Война была уже проиграна, какие бы обещания не давал Йохан, и что бы не думал себе Гитлер. Другое дело, что он попал в опалу даже не столь из-за поражения в Арденнах… проблема была в его заместителе, который… который просто вышел из под контроля Гитлера, и стал творить чёрт знает что, используя все доступные его организации ресурсы.
Да, Йохан оказался еще глупее, чем думал Вольфганг. Он просто-напросто расстрелял комиссию, присланную для проверки его деятельности, и едва ли не открыто объявил о том, что больше не подчиняется руководству Рейха. А ведь если бы он просто поделился бы с Вермахтом частью своих наработок… по крайней мере союзников остановили бы точно.
Но нет, Шмидт оказался жадным, властолюбивым мегаломаньяком… и фон Штруккеру стало понятно, почему он так легко сошёлся с Гитлером — они нашли друг в друге родственную душу. Но, Йохана подвела его самонадеянность и наличные силы — в боевой состав западно-европейских филиалов ГИДРЫ переводились силы из частей СС, что не могло не сказаться на качестве людского материала. ССовцы может и неплохо умели стрелять, но… солдатами они были теми ещё. Им не хватало осторожности. И опыта. И еще много чего.
Потому, барона ну нисколечко не удивило, что Йохану нанёс поражение тип в звёздно-полосатом трико с щитом в качестве оружия. Нелепому человеку нелепая смерть — в этом была своя ирония. Впрочем, подробностей барон не узнал еще долго — всё же, когда ты находишься под круглосуточным наблюдением милых парней из СС, иногда даже газеты бывает непросто читать. Впрочем, когда Йохан пропал, взор фюрера, находящегося в бешенстве от предательства своего «ученика» не мог не упасть на барона. Неким странным образом, человек, всегда противостоящий идиотизму Йохана, стал ответственным за предательство Шмидта.
А еще фюрера крайне злил тот факт, что ему поражение нанёс человек, выряженный в американский флаг. Большей оплеухой Адольфу была бы лишь победа над его силами человека в кумачовом трико, но, к счастью для всех, в РККА таким не страдали. Поэтому, в своей бесконечной мудрости (у фон Штруккера были другие, менее красочные эпитеты, но его никто не спрашивал), Гитлер захотел… получить такого же солдата.
И на роль кандидата, мстительный фюрер, не нашёл лучшего кандидата, чем… опальный барон Вольфганг фон Штруккер.
Удивительно, но… учёным рейха, под понуканием бравых ребят из СС, и имеющим доступ к оставшимся филиалам ГИДРЫ (пришедшей в некоторое расстройство ввиду затеянной фюрером срочной реорганизации остатков оной), удалось добиться успеха. Ценой боли, мучений, изуверских экспериментов над пожилым человеком, каким-то образом, им удалось почти полностью повторить эксперимент по созданию и введению модификации сыворотки Эрскина в Вольфганга.
Хотя последствия были. Несмотря на то, что мышцы фон Штруккера налились силой, его разум стал еще острее и в тело вернулась молодость, его лицо осталось таким же, каким было до эксперимента, сохранившись таким навсегда (или пока эффект сыворотки не кончится и барон не умрёт от старости).
Но, к счастью барона, ему не довелось вновь сразиться с тем же капитаном Америкой, потому как стремительно приближалось 9 мая 1945 года, и поражение Рейха было уже не за горами для всех отдающих себе отчёт в происходящем, людей. А потому, те кто знали о судьбе барона, решились на то, чтобы вырвать его из лап ССовцев, так как их надежды на возможность сбежать от мстительных союзников, были связаны с его фигурой. Даже такие ненадёжные источники, как слухи, по которым барон не потерял армию в боях, а сумел каким-то мистическим образом, спрятать их, были той самой соломинкой, за которую схватились многие утопающие.
Барон не подвёл их.
После окончания войны, фон Штруккер сделал несколько важных, для себя, вещей. Во-первых, он сумел собрать людей, более-менее, воедино. Всего он спас около ста двадцати тысяч человек, и их сейчас требовалось спрятать от зоркого ока союзников. Это требовало изрядного напряжения сил, тем более учитывая разруху, в которой находились некоторые из объектов ГИДРЫ, но барон обладал огромным организационным опытом.
Во-вторых, учёные, которых он спас из Рейха, сумели получить ему модифицированную сыворотку Эрскина, как раз подходящую для массового производства. Она не давала того результата, что ощутил на себе Роджерс или фон Штруккер, вместо этого давая лишь малую толику силы. Вместо этого, эта версия сыворотки давала долголетие принявшим и не имела побочных результатов, которые проявились на Йохане.
Эта сыворотка была массово применена на костяке бойцов ГИДРЫ, после чего, на всякий случай, большинство их было погружено в гибернацию… ресурсов потрёпанной организации категорически не хватало на содержание такой оравы людей. Да и скрываться так было проще…
Разумеется, теперь когда война закончилась, фон Штруккеру пришлось спешно приспосабливаться к дивному, новому миру интриг и шпионажа. И барон вновь, как когда-то поглощал материалы в военной академии, с таким же рвением и упорством, изучал правила поведения в открывшемся пред ним, мире. Возможно это была инстинкт самосохранения, а возможно, причина такой бурной и успешной работы, была заключена в действии сыворотки на разум фон Штруккера, но… кое-какого успеха барон добился.
Вольфганг активно принимал участие в жизни послевоенного мира, разжигая или гася конфликты, и манипулируя политиками для получения выгоды себе и своей организации. Иногда он был успешен, иногда бывали и провалы… но, по крайней мере, он умудрился скрываться от зоркого ока ЩИТа больше чем полвека, а это вполне себе неплохой результат. А если учесть, что иногда он через это всевидящее око заглядывал сам…
Ближе к концу первого десятилетия второго тысячелетия, барону, из-за самодеятельности одной из ячеек ГИДРЫ, пришлось резко изменять тактику. Вместо того, чтобы пытаться уйти на дно и бегать от одного из умнейших людей планеты (а Старка барон не недооценивал — Энтони был одним из самых его опасных врагов), Вольфганг нарисовал на своей груди мишень, и демонстративно бегал от команды Старка по всему миру, отвлекая Тони и его «Мстителей» от реальных действий ГИДРЫ (которая быстро залегала на дно).
Конечно, были у плана и свои непредвиденные моменты. Усиление разума благодаря кристаллу вечности был одним из них. Необходимость стойко принять удар щитом капитана себе в лицо, был другим. Дипломатическое решение конфликта с Альтроном и замена себя на клонированный труп (продукт неудачного эксперимента как раз пригодился — потом труп быстренько сожгли, до того как кто-то смог получше повозиться с телом), был третьим.
Впрочем, гамбит удался. Мстители победили «злодея» а барон вместе с организацией оперативно залёг на дно, откуда он может планировать нанесение нового удара. Теперь только оставалось, чтобы «белые» сделали первый ход.
Отредактировано Baron von Strucker (2015-10-25 15:00:24)